Тут сэр Бодуэн уже готов был ответить гневно, но Артур потянул собрата за полу платья, и тот согласился исполнить волю госпожи, хотя и не очень-то любезно; но на то она не обратила внимания; она взяла сэра Бодуэна за руку и повела его вверх по великолепному крыльцу; так вступили мы в зал с колоннами, краше коего свет не видывал. Там на возвышении накрыт был стол, заставленный изысканными яствами и напитками, и госпожа пригласила нас отобедать, и мы расселись по местам.
За трапезою госпожа дома казалась веселой и радушной; сидящий на противоположном конце стола Бодуэн супил брови, я хранил настороженное молчание, но Артур держался с дамой столь же приветливо и обходительно, как и она с ним; и тому не особо я дивился, ибо знал, что Черный Оруженосец весьма смышлен и мудр.
Когда же покончили мы с трапезой, госпожа поднялась с места и объявила:"Теперь, сэры Рыцари, я даю вам позволение удалиться; считайте этот дом своим, бродите себе по всем комнатам и залам, наслаждайтесь чудесами его и красотой; когда же дворец вам прискучит, к вашим услугам и сады, и цветочные кущи, и весь остров от края до края, - ходите где вздумается. А в зале этом, когда бы не возвратились вы, всегда поджидают вас еда и питье; но ежели пожелаете вы снова со мною увидеться нынче, возвращайтесь туда, где впервые вы встретились со мною сегодня, а именно к подножию огромной лестницы".
Тут госпожа положила руку на плечо Артура и молвила:"Твой могучий друг свободен обыскать все закоулки в этом доме, и каждый куст на острове; коли отыщет он помянутых девиц, одну ли или всех трех, так я ему их подарю".
С этими словами повернулась она, и вышла из зала через боковую дверь. И несмотря на то, что женщина эта была гадкой, и бессердечной, и жестокой, теперь могло показаться, или это нам только примерещилось, будто бы заметно похорошела она с тех пор, как мы встретились с нею впервые; и что до меня, я размышлял, чем это все закончится, и страх перед владычицей острова вошел в мою душу.
И вот заговорил Бодуэн:"Собратья, не выйти ли нам хотя бы в сад, ибо дом этот - сосредоточие зла, и в воздухе словно бы ощущается привкус и запах крови и слез, и злобные призраки, что ненавидят сынов адамовых, затаились в каждом углу. И ло! - как не думать о нашей верной подруге, той, что была с нами так добра, и простодушна, и любезна? - так и стоит у меня перед глазами образ милой девушки, что застыла, трепеща и обнаженная, перед этой глупой и злобной раскрашенной куклой". Вот как сказал он, Заряночка.
Но я прошептал Артуру, понизив голос:"Когда мы убьем ее?" Отвечал он:"Не раньше, чем получим от нее все, что нам нужно; то есть подруг наших, живыми и невредимыми. Но пойдем же".
Так мы и поступили, и спустились в сад, и сняли шлемы, и прилегли под огромной яблоней, вокруг которой простиралась открытая местность, так что никому не удалось бы подобраться к нам незаметно; и принялись мы толковать да советоваться; и спросил я Артура, что думает он касательно байки, будто бы возлюбленные наши увезены в Обитель у Леса, и не следует ли поискать их там; но Черный Оруженосец рассмеялся и ответствовал:"Никогда не сказала бы она нам об этом, будь это правдой: вне всякого сомнения, подруги наши находятся на этом самом острове, но, сдается мне, не в доме, иначе ведьма не пре
доставила бы нам полной свободы обыскивать дворец". "Да, - возразил я, - но что, коли заперты они в ведьминской темнице?" Отвечал он:"Не так уж трудно определить, что есть темница, во дворце столь изысканном; а, отыскав ее, мы вскоре измыслили бы способ взломать двери и проникнуть внутрь, ибо нас трое, и сил у нас довольно. Нет, полагаю я, что ненаглядные наши возлюбленные спрятаны где-то на острове за пределами дома, и, может статься, мы их там отыщем; и однако же, сдается мне, не раньше, чем ответим мы коварством на коварство и одолеем колдунью. Но довольно сидеть; пойдем же обыскивать островок, подобно пустельге, что облетает затопленный водою луг. И еще предлагаю я оставить наши доспехи здесь, дабы не утомляли они нас, ибо не придется нам защищаться от могучих ударов".
Там же, на дереве, повесили мы шлемы, и щиты, и кольчуги, и все наши доспехи, и отправились прочесывать остров; оказалось это делом весьма нелегким, однако же так и не присели мы отдохнуть, пока не пробил час поспешить на встречу с госпожой; и за все это время не отыскали мы ни следа дорогих и ненаглядных. Большую часть острова занимали луга, что радовал глаз не меньше, чем сад; тут и там поднимались рощицы благоуханных деревьев, и струились серебряные ручьи, но пашен не было и в помине; и встречались нам на пути дикие обитатели леса, как, скажем, олень, и косуля, и лань, а также и зверье поменьше; все - для человека безвредные; но домашнего скота мы не приметили.
Засим возвратились мы к великолепной лестнице; и там, у самого подножия, стояла ведьма, и оказала она нам радушный прием. Роскошные алые ткани, расшитые и отделанные дорогими каменьями, одевали стан госпожи; руки ее были обнажены, ноги обуты в сандалии, а золотые волосы увенчаны гирляндой; и впрямь заметно похорошела она: недурно сложенная, с холеной, белоснежною кожей, с густыми и пышными локонами; однако, несмотря ни на что, лицо колдуньи осталось столь же отталкивающим, и мне показалась она прегадкой.
Вечерний пир ничем не отличался от утренней трапезы; Бодуэн был мрачен, Артур весел и приветлив; и ничего не случилось такого, о чем бы следовало рассказать, кроме того разве, что блюда, и яства, и бутыли, и чаши, и все такое прочее, возникали на столе сами собою, словно бы приносили их невидимые слуги; и тому не особо мы дивились, памятуя, что находимся в обители чудес. Ведьма же поглядела на нас с улыбкой, и молвила:"Рыцари, изумляетесь вы, наблюдая, как прислуживают нам за столом; но вспомните, что мы сказали вам этим утром: Мы - сами себе хозяйка, и ни в ком не нуждаемся, и так устроили мы жизнь свою здесь, чтобы нашим друзьям ни в чем не пришлось испытывать недостатка на Острове Изобилия. Потому не опасайтесь, что слуги наши, ныне невидимые, окажутся безобразны, даже если бы и открылись они вашим взорам".
Все подмечали мы на этом пиру; когда же трапеза подошла к концу, в зале зазвучала музыка, словно заиграли невидимые музыканты, однако немного их было, от силы трое или четверо. Тут снова заговорила леди и молвила:"Рыцари, вы можете счесть, будто мало у нас менестрелей; но уж такова наша воля, что не любим мы музыки черезчур громкой, и по большей части только троим позволяется одновременно играть и петь для нас".
Затем госпожа отвела нас в роскошные покои, и уснули мы там, в роскоши и довольстве; и поднялись поутру, и обнаружили, что леди по-прежнему весьма расположена к нам; однако же приметил я, что обращается она с Артуром так, словно впервые его увидела, и весьма пришелся он ей по душе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});