Автор подробно приводит описание боевых операций различных соединений и частей 16 тк, чтобы показать, что к гибкому управлению в резко изменившихся условиях обстановки командование корпуса было совершенно не готово.
На 1 июля все соединения, входившие в 16 тк, имели свои тактические задачи, рассчитанные на определенные действия противника. Когда же немцы, «вопреки мнению нашего командования», нанесли свой контрудар, оборона корпуса в считаные часы развалилась на отдельные очаги сопротивления, а управление было полностью нарушено.
Причем германское командование так умело организовало свои удары, что бригады корпуса не могли помочь друг другу.
164-я танковая бригада в первой половине дня 1 июля также вела бой с сотней прорвавшихся немецких танков в районе Кшенского, а затем отошла на северную окраину Большого, имея один батальон в Васильевке. Туда на помощь 164 тбр двигались 106-я стрелковая бригада и 540-й легко-артиллерийский полк. Оценив группировку наших войск, германское командование не стало штурмовать Васильевку. Немцы просто обошли этот населенный пункт, ринувшись в тыл советских войск.
Бывшему командиру 109-й танковой бригады 16-го танкового корпуса, впоследствии генерал-полковнику танковых войск B. C. Архипову бои на реке Кшень запомнились «…особенно крепко из-за многочисленных неиспользованных нами возможностей… Вместо того, чтобы сбить противника с плацдарма ударом танкового кулака, мы пытались столкнуть его пальцем. В первый день бросили против двадцати немецких танков и двух батальонов автоматчиков, овладевших Новым Поселком, примерно столько же стрелков, но вдвое меньше танков. На второй день — 20 наших танков против 40–50 фашистских и так далее. Противник, наращивая свои силы, опережал нас, и если первый день боя за плацдарм мы имели общее превосходство в танках, но не использовали его в атаках, то к четвертому дню это превосходство перешло к противнику. Вот что значит применение танков с оглядкой, с дроблением танковых бригад и батальонов для закрытия брешей».
2 июля 1942 года основные бои в полосе ответственности 16-го танкового корпуса развернулись в районе Васильевки. Двигавшиеся колоннами 80 немецких танков были встречены огнем с места боевыми машинами 164-й танковой бригады и взводом 109-й танковой бригады. Это сражение было нами проиграно. 360-й танковый батальон бросил позиции и самовольно вышел из боя, беспорядочно отступая в направлении Набережной, где германская артиллерия его полностью и уничтожила.
Против основных сил 109 тбр в районе Волово и Большое немцы также наносили удары танковыми группами, которые стремились прорваться на Васильевку и Липовчик. Пехоты почти не было, танки противоборствующих сторон вели дуэли между собой. К вечеру 2 июля, потеряв большую часть штатной бронетанковой техники и уничтожив около 20 германских танков, остатки 109 тбр продолжали удерживать свои позиции.
Рядом от наседавшего врага продолжали отбиваться наиболее стойкие части 164 тбр. За 2 июля танкисты 164 тбр, по советским данным, потеряли 10 танков Т-34 и 2 легких Т-60, 2 противотанковые пушки и 4 автомашины. Немецкие потери (опять же по нашим данным) составили 31 танк, 2 противотанковые пушки, 6 автомашин и один самолет.
Для ведения позиционной обороны 16-й танковый корпус отчаянно нуждался в пехоте. Но 106-я стрелковая бригада, переданная в оперативное подчинение 16 тк, опоздала к месту решающих боев на 5 часов. За это время противник расположился на рубеже Казанка, Стучаново, Волово, окопался и встретил 106 тбр ружейным и минометным огнем. Под ударами 385-й пехотной дивизии вермахта два правофланговых батальона бригады бежали с поля боя и отошли за реку Олым (впоследствии они были возвращены на рубеж Вторая Александровка (искл.), Федоровка). Третий батальон 106 сбр «загнул свой правый фланг и встал фронтом на север» южнее Спасское, Богдановка, но вскоре после атаки 30 танков и двух батальонов пехоты противника стал отступать на Липовчик[109].
Фактически к исходу 2 июля 16-й танковый корпус, потеряв инициативу, продолжал оказывать немцам лишь очаговое сопротивление.
Для уничтожения противника, прорвавшегося через реку Кшень (на 1 июля силы врага оценивались советским командованием как 385 пд с артиллерией и незначительным количеством танков. — Примеч. авт.), руководство Брянского фронта также решило привлечь 1-й танковый корпус.
На 2 июля 1 тк (без 1 мсбр, которая по приказу штаба фронта перешла в подчинение командующего 13А. — Примеч. авт.) получил следующую задачу: «…передав боевой участок частям 109 сбр на рубеже Бараново, Баранчик, к 8.00 2.7.42 г. сосредоточиться в районе Воровка, Вобрани, Юрское, Гатищевские Высоты с целью уничтожения противника, прорвавшегося через р. Кшень». Задачи 1 тк определялись с расчетом поддержать активные наступательные действия 16 тк.
С рассветом 2 июля 1 тк начал марш к месту прорыва немецких войск, а уже в 06.00 89-я танковая бригада, сосредоточившись в районе Огрызково, с ходу вступила во встречный бой с переправившимися через реку Кшень частями 385-й пехотной дивизии вермахта. В течение всего дня шла жаркая битва в районе Калиновки, а к вечеру немецкие войска были отброшены на западный берег. К исходу дня 89 тбр вышла на рубеж Гордеевка, Елизаветинка, Ломигоры. В результате боя, по советским источникам, было уничтожено 9 танков, 52 пушки, 23 автомашины и до 500 солдат и офицеров противника.
49-я танковая бригада 2 июля должна была находиться в резерве командира корпуса в районе н/п Юрские Дворы. Но арьергард бригады из 6 танков и взвода автоматчиков с утра и до 19 часов был вынужден вести бой с перешедшим в наступление из района Муравский Шлях на Баранчик противником. Атака немцев была успешно отражена, противник потерял 6 танков, 4 орудия и до 200 солдат и офицеров.
1-я гвардейская танковая бригада также отбивалась от немцев в районе Мишино, отм. 219,3. За день боя 1 гв. тбр было уничтожено до батальона пехоты противника, 2 тяжелых орудия с тягачами, 2 противотанковых орудия, 2 миномета, один броневик.
Реактивные минометы 307 огмд составляли огневой резерв командира корпуса, находились в районе Хитрово и в боях в этот день не участвовали[110].
Таким образом, для 1-го танкового корпуса день 2 июля прошел в локальных столкновениях с наступающими германскими частями. Соединение генерала Катукова, с ходу вступив в бой, безусловно, показало себя в боях гораздо лучше несчастного 16-го танкового корпуса. Но инициатива была у немцев, а наши танковые бригады действовали разнонаправленно, выдвигаясь в предполагаемые районы продвижения противника. Поставленная 1 тк задача выполнена не была.
Существенной проблемой, затрудняющей маневр и боевые действия наших войск, стало господство на ТВД германской авиации. 1-й и 16-й танковые корпуса прикрывал 3-й истребительный авиакорпус генерал-майора Е. Я. Савицкого. Но существенной поддержки с воздуха не было. Изредка над полем боя появлялось 2–3 наших истребителя, но это было несравнимо с десятками германских самолетов различного назначения, «обслуживающих» любые тактические ситуации, которые моделировали стратеги вермахта. По воспоминаниям командира 1 тк М. Е. Катукова: «Были моменты, когда по ходу событий мы могли перейти в контратаку, нанести ответный удар гитлеровцам, потеснить их, но тут же появлялся над нашими боевыми порядками зловещий рой фашистских самолетов. Немцы бомбили нас так жестоко, что о каком-либо продвижении вперед и думать не приходилось. Щели, окопы — одно спасение и защита.
Острое положение на нашем участке, судя по всему, волновало не только штаб фронта, но и Ставку Верховного Главнокомандования. Из штаба фронта чуть ли не каждые пятнадцать минут спрашивали: „Доложите обстановку… Держитесь во что бы то ни стало… Не пропустите противника!..“
Это говорило о том, что оборонительным рубежам в междуречье (пространство между реками Кшень и Олым. — Примеч. авт.) придавалось особое значение. К тому же в первый день, едва мы обосновались на междуреченских рубежах, звонок из Ставки:
— Как дела? Где проходит ваш передний край?
Коротко докладываю обстановку, называю местные предметы, обозначенные на карте, поясняю:
— Рубежи удерживаем, а для контрудара сил не хватает. Немцы несут большие потери, но их атаки не ослабевают… Атакуют с земли и с воздуха…
Взываю в надежде, пожалуй, и беспочвенной, но все-таки взываю — может, войдут в наше положение и выручат:
— Бомбежки страшные, голову от земли не оторвешь. Было бы здорово, если бы на наш участок сегодня же подбросили истребителей.
Из Ставки переспрашивают:
— Говорите, бомбежки? Сколько самолето-вылетов предпринял противник на наши позиции?
Отвечаю. Жду, что услышу: „Подкинем вам самолеты“. Но об истребителях в Москве молчат»[111].