Поэт не подозревал, что пройдут годы и он попадет в «магазин» НКВД. 16 октября 1937 года Бенедикт Лившиц был арестован и осужден «без права переписки», то есть приговорен к расстрелу. В официальной бумаге написали, что он умер от сердечного приступа. Поэт не дожил трех месяцев до 52 лет.
Под следствием, в тюрьме, из-за побоев и нервного потрясения Бенедикт Лившиц лишился рассудка — и по требованию следователей оговорил десятки неповинных (среди них — Николай Заболоцкий, Елена Тагер и другие). Отбыв свой срок, писательница Тагер рассказывала, что на очной ставке с Бенедиктом Константиновичем убедилась в его полной невменяемости.
Когда тебя петлей смертельнойРубеж последний захлестнет… —
писал Бенедикт Лившиц в 1918 году.
МИРРА ЛОХВИЦКАЯ
Мария Александровна,
в замужестве — ЖИБЕР
19. XI(1.XII).1869, Петербург — 27.VIII(9.IX).1905, Петербург
У каждого своя судьба. Бенедикт Лившиц был перемолот эпохой. А Мирра Лохвицкая, эта «русская Сафо» («Темноокая, дивная, сладостно-стройная,/ Вдохновений и песен бессмертных полна…»), не дожила до роковых событий. Она умерла в 35 лет. Умерла молодой, как того хотела сама:
Я хочу умереть молодой,Не любя, не грустя ни о ком,Золотой закатиться звездой,Облететь неувядшим цветком…
В семье петербургского профессора права Александра Лохвицкого росли две девочки — старшая Мария и младшая Надежда. Обе со временем украсили русскую литературу. Мария, взявшая имя Мирры, прославилась как русская Сафо. Надежда, принявшая псевдоним Тэффи, стала писателем-сатириком. Характер и склонности у сестер были разные: Мирра тяготела к лирическим переживаниям, жизнь воспринимала в романтических тонах. Надежда, напротив, относилась ко всему недоверчиво, скептически и имела явную склонность обличать все и всех. Она любила «бичевать». А старшая — мечтать и страдать.
Если б счастье мое было чудным цветком…Если б счастье мое было в сердце твоем…
Писать стихи Мирра начала, по ее словам, «с тех пор, как научилась держать перо в руках». Серьезному творчеству «предалась с 15 лет». В литературу Мирру Лохвицкую ввел Всеволод Соловьев, сын историка Сергея Соловьева. С 1889 года Лохвицкая начала сотрудничать в журнале «Север», затем ее стихи появились в журналах «Художник», «Наблюдатель», «Нива», в «Русской мысли», в «Русском обозрении» и т. д. Сборник «Стихотворения» (1896) получил высокую оценку критики и был удостоен половинной Пушкинской премии Академии наук. Еще одной Пушкинской премией увенчан сборник Лохвицкой уже посмертно. Стих Лохвицкой легкий, грациозный, мелодичный, и поэтому не случайно, что около ста ее стихотворений положены на музыку композиторами Глиэром, Танеевым, Ляпуновым, Василенко и другими.
Стихи Лохвицкая писала всю жизнь, упиваясь ими, захлебываясь, отчетливо понимая:
Как пусто, как мертво!.. И в будущем все то же…Часы летят… а жизнь так коротка!..Да, это был лишь сон, но призрак мне дорожеЛюбви живой роскошного цветка…
В письме к Акиму Волынскому Мирра Лохвицкая признавалась 1 декабря 1896 года: «…Я — женщина — в полном смысле этого слова, и — только. С типом писательницы, „синего чулка“, я не имею ничего общего. Я развита крайне узко, односторонне. Все, что не красота (я подразумеваю высшую красоту), все, что не поэзия, не искусство — для меня не существует и значится у меня под одним названием: „Суета сует“. Я разделяю людей на две половины: к одной я бы отнесла такие слова, как: приход, расход, большой шлем, акция, облигация и прочее. К другой: жизнь, смерть, восторг, страдание, вечность…»
Получив хорошее домашнее образование, Мирра Лохвицкая затем закончила Александровский институт в Москве. Вышла замуж за архитектора Жибера. Первые годы замужества провела в провинции (Ярославль, Тихвин). Рожала детей (у нее их было пятеро). Вернулась в Москву, потом перебралась в Петербург.
Блистательный Петербург конца XIX века. Гранитные набережные, державная Нева. Аристократические особняки. И почти в каждом кипит жизнь: приемы, балы, литературные вечера, концерты. Мирра Лохвицкая стала постоянной участницей «пятниц» Константина Случевского, поэта надменного, чопорного и мрачного («В костюме мертвой Коломбины лежала мертвая она…» и тому подобное). Но чем чаще Лохвицкая посещала «пятницы» Случевского, тем больше ей хотелось завести свой собственный салон. В конце концов мечта осуществилась. Муж был богат. Популярность самой Лохвицкой все более возрастала. А к чужой славе и деньгам кто не липнет?..
Но вот что примечательно. В стихах Мирра Лохвицкая являлась жаркой и страстной вакханкой. «Зачем твой взгляд, и бархатный, и жгучий, мою волнует кровь?..» И тут же следуют многообещающие призывы: «Мне нет предела, нет границ…» В стихах Лохвицкая готова пропеть в честь Афродиты «гимн любви», ибо, по ее уверенью, «это счастье — сладострастье». А в жизни… в реальной жизни она была иной, менее «афродистой», более заземленной. И этот контраст между поэтическим имиджем и реальным образом женщины поразил Ивана Алексеевича Бунина:
«Она мать нескольких детей, большая домоседка, по-восточному ленива: часто даже гостей принимает, лежа на софе в капоте, и никогда не говорит с ними с поэтической томностью, а напротив, болтает очень здраво, просто, с большим остроумием, наблюдательностью и чудесной насмешливостью…»
И поэтому не случайно в дом к Лохвицкой захаживали не изломанные декаденты, но модерниствующие снобы, вполне нормальные люди, интересующиеся литературой не больше, чем самой жизнью. К тому же в доме Лохвицкой было по-домашнему уютно и всегда вкусно потчевали.
Вспоминает Аким Волынский: «В домашнем быту это была скромнейшая и, может быть, целомудреннейшая женщина, всегда при детях, всегда озабоченная своим хозяйством. Она принимала своих гостей совсем на еврейский лад: показывала своих детей, угощала заботливо вареньем и всяческими сладостями. Этот сладостно-гостеприимный оттенок имеет восточно-еврейский отсвет. В Лохвицкой блестящим образом сочетались черты протаарийской женщины с амуреточными импульсами, изливающимися лишь в стихах».
Одевалась Лохвицкая вычурно, отдавая дань петербургской моде и стилю декаданса. Себя она представляла достаточно объективно и четко:
В кудрях каштановых моихЕсть много прядей золотистых —Видений девственных и чистыхВ моих мечтаньях огневых.
Слилось во мне сиянье дняСо мраком ночи беспросветной, —Мне мил и солнца луч приветный,И шорох тайн манит меня.
И суждено мне до концаСтремиться вверх, скользя над бездной…
Творчество и жизнь Мирры Лохвицкой — это балансирование между высоким и низким, между романтикой чувств и прозаическим бытом, борьба «серафимической» героини («Моя душа — как лотос чистый»/ и демонической/ «Я жрица тайных откровений»), — и все это, «скользя над бездной».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});