Читать интересную книгу Роза с шипами - Наталья Якобсон

-- Только там, - молвил я и добавил. - Только не подумайте, что хочу сделать из вас причетника или церковного служку, но если сумеете все-таки добраться туда, то на улицу вам лучше пока не высовываться.

Я развернулся и хотел идти, но он остановил меня.

-- А Инфанта, действительно, живет у вас? - нерешительно спросил он.

-- Да! - легко сорвалось с моих губ. - Она назвалась Инфантой?

-- Она разрешила называть ее Инфантой Теней или Розабеллой, - признался он. - Настоящих имен друг друга мы не знали, пока вы не пришли к нам.

-- Мне нельзя слишком задерживаться, но я прослежу, чтобы ты благополучно добрался до паперти, в остальном надейся только на себя, - я не стал добавлять, что меня уже заждалась Роза. Он и так был немного расстроен.

-- До встречи, - попрощался я с Кловисом у дверей, а про себя добавил "если ты еще будешь жив".

По пути забрав подарки для Розы, которые остались нетронутыми только благодаря покрову невидимости, иначе бы их яркая обертка привлекла к себе кого-нибудь даже в поздний час, я отправился обратно в замок. Еще до того, как пролетел над площадью, я уже знал, что она пуста. Все тени разбрелись. Не осталось на помосте ни следов Шарло, ни даже брошенной накидки Кловиса. Стороннему наблюдателю показалось бы, что ничего и не произошло. Мне и самому показалось неестественным то безмолвие, которое последовало за бурей. Шторм миновал, огонек в ночи потух, а ярость если и не остыла, то хотя бы была вынуждена неохотно, но временно поутихнуть.

В замок я вернулся в тот самый момент, который будто нарочно дается нам судьбой, чтобы научиться противостоять искушению. Несессер для письменных принадлежностей, который я не раз замечал у Винсента одиноко лежал на столе, а сам хозяин куда-то отлучился. Вещь выглядела бы брошенной, если бы рядом на настольном пюпитре не лежал наполовину исписанный листок, а испачканное чернилами перо не успело еще вернуться в свою лунку во внутренности несессера. Стопка испещренных аккуратным бисерным почерком листов лежала поверх чистой бумаги. Чернильница из куска песчаника была наполовину пуста, маленькие склянки и флаконы с разноцветными чернилами были предназначены специально для того, чтобы выделить в рукописи наиболее важные строки. Ножик для затачивания перьев на кончике лезвия был окрашен алыми чернилами, будто автор вскрыл себе вены, чтобы расписаться кровью под эпилогом произведения. Роспись, сделанная кровью чародея в миг опасности вспыхнет огнем, чтобы оградить его авторские права, но против моего подсматривания мелкое колдовство бессильно.

Я искушению противостоять не смог. Я давно догадывался, что Винсент пишет книгу, скорее всего, собственную биографию. Что-то вроде длинной исповеди. А мне так хотелось бы узнать, что он пережил до первой встречи со мной и во время нашей долгой разлуки, а копаться в его мыслях или спрашивать напрямую мне не позволяли то ли лень, то ли излишняя деликатность. Я боялся, что как только начну читать, какой-то злой дух посмеется надо мной, сказав, что рукопись всего лишь приманка, чернильные абзацы растекутся по бумаге, а сама бумага рассыплется папирусной пылью, но ничего подобного не произошло. Я устроился в кресле перед камином, почти воровато оглянулся на дверь, подумать только, я чувствовал себя вором в собственном доме, но откинув в сторону совесть и мораль начал чтением и был несказанно удивлен. Никаких признаний со стороны Винсента. Для этого обаятельный проныра был слишком осторожен. То, что я держал в руках, было историей моей собственной жизни, то есть того ее отрезка, за которым наблюдал Винсент. Неисправимый романтик, он то ли с помощью Розы, то ли по собственной инициативе превратил весь роман в любовно-приключенческую историю. Вымысла в книге, конечно же, было больше, чем правды. Если бы Винсент посмел изложить на бумаге всю мою подноготную, этого я бы ему не простил. Поведать всю истину о себе это только мое право, не может же ловкий прихлебатель исповедоваться за меня. К счастью, Винсент решил проявить себя фантазером. Чуть ли не на каждой странице пел дифирамбы моей внешности. Мне, конечно, было лестно. Даже больше, я впервые был смущен. Оказывается, Винсент видел во мне благородное, чуть ли не благословенное существо, которым я никогда не был.

-- Выскажешь свое мнение? - раздался вдруг за спинкой кресла голос Винсента. Роза уже тоже успела неслышно прокрасться в комнату, а мне почудилась, что и она и Винсент не вошли через дверной проем, а выросли прямо из-под земли.

-- Для кого это? - Роза смиренно сцепила руки за спиной и заинтересованно разглядывала недавно принесенные коробки.

-- Уж явно не для него, - заметил я про гремлина, который орудуя лапками гораздо ловчее, чем человек руками уже успел снять с коробок крышки и восторженно ощупывал когтями мягкую оранжевую юбку с рюшами. Кажется, он посчитал, что весь этот ворох нарядных тряпок принесли сюда специально для того, чтобы устроить ему из них уютное гнездышко для сна.

-- Так как тебе мои первые ...ну почти первые литературные пробы, - настаивал Винсент.

-- Ты хочешь сказать, что что-то сочинял до этого? - усмехнулся я и тут же встретился с его осуждающим взглядом. Разве можно шутить в тот момент, когда кто-то открылся перед тобой в самом важном. - Ну, я думаю, что никто никогда еще не делал злодея положительным героем.

-- Хм...- Винсент явно ожидал нечто большее, хотя бы похвалу за свои труды, но вместо того, чтобы укорять меня за неучтивость, он кивнул в сторону несессера и предложил. - Открой секретное отделение. Там есть скрытая пружинка, надави на нее.

Мне не хотелось опять прикасаться к его личной вещи, неприкосновенность которой уже и так была поругана, но раз Винсент предложил сам. Я легко открыл тайник и вытащил оттуда пачку писем. На конвертах не было адреса. На половине из них витиеватым почерком кто-то надписал заглавную букву "В", на другой половине стояло что-то вроде отпечатка измазанной красными чернилами подушечки пальца. Все письма уже были распечатанными, я развернул первое выбранное наугад и зачитал вслух:

-- Почтенный! Я ваш скромный бывший секретарь, выполнявший при вас обязанности главного помощника, архивариуса, домоправителя, бухгалтера, эконома, старшего повара и т.д. и т.п. - перечислять все прочитанное у меня не было сил. От того, что я уже зачитал вслух, костенел язык. Пропустив три строчки, я продолжал. - Преодолевая врожденную робость, беру на себя смелость потревожить вас не благодаря наглости и нескромности, а в силу тяжких обстоятельств. Наш сиятельный монсеньер завладел не только Ларами, но и каждым акром земли вокруг них, и мне не осталось даже угла, где я мог бы приклонить голову, не опасаясь ежеминутно, что она вот-вот слетит с плеч. Найдись хоть краешек на складе, хоть погреб, хоть подвал, где можно было бы ютиться без опасения, что пролетевшая мимо летучая мышь не заглянет в щелку и не доложен своему властелину о том, что в городе появился лишний. Ни один чердак, увы, хоть и выглядит необитаемым на самом деле таким не является. Всюду живут, летают или гнездятся слуги нашего солнцеподобного монсеньера. Ваш покорный слуга ни в коем случае не стал бы беспокоить вас просьбой о заступничестве, прекрасно сознавая, что таковое будет для вас непосильной обузой. Вы, наверное, пожелаете спросить почему бы мне не уехать из Лар, поэтому я заранее отвечу, что во-первых защитное кольцо чар не впускает и не выпускает из города никого, о чем вы сами отлично осведомлены, а во-вторых жить где-либо в другом месте мне не по средствам. На этот счет осмелюсь напомнить, что вы так и не уплатили мне три четверти моего постоянного ежемесячного жалованья, впрочем, как и всю сумму целиком за последний месяц. Только не подумайте, что я на вас в обиде. Я бы мог жить своим обычным промыслом, если бы все кошельки в городе не были наперечет у слуг нового повелителя. Там, где стал промышлять один сильный грабитель, более мелким делать нечего. Повторяю, что не потревожил бы вас, если б не крайняя нужда. Недавно я прослышал, что каким-то образом вам удалось найти средство, возвращающее юность. Вы всегда упрекали меня в том, что я слишком юн, но время идет, сейчас сидя в моем хрупком убежище, двери которого могут в любой миг разлететься от огненного взрыва или визита страшного гостя, я чувствую себя дряхлым стариком. Даже, рука дрожит при письме и не в силах аккуратно вывести буквы. Прошу, откройте мне секрет вашего преображения хотя бы в награду за то, что я один год, семь месяцев, двадцать девять дней и пять часов до того, как вы не вполне вежливо погнали меня вон, состоял у вас на стольких должностях. Служил вам верой и правдой и такое внезапное увольнение мог объяснить либо опустевшей казной, либо появлением нового фаворита, но я на вас не в обиде. В качестве вознаграждения за все те услуги, что оказывал вам, я из бесконечного уважения к вашей особе не требую ни гроша денег, только вышлите мне рецепт, чтобы я смог, как и вы, омолодиться. Посткриптум. Чистый лист бумаги, чтобы вы зря не тратились, прилагаю. Приложил бы и почтовую марку и воск для печати, если бы мы с вами пользовались обычными почтовыми пересылками. Заранее вас благодарю, вечно ваш, Винсент.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});