Читать интересную книгу Государство страха - Майкл Крайтон

ФЛЭГСТАФ

Понедельник, 11 октября4.03 дня

– Не вижу в этом никакой необходимости! – запальчиво произнесла Сара. Она сидела на больничной койке. К груди и ногам подведены электроды.

– Пожалуйста, не двигайтесь, – строго сказала медсестра. – Мы должны снять кардиограмму.

Они находились в крошечном отсеке реанимационного отделения городской больнице Флэгстафа, отделенном от общего помещения пластиковой шторой. На том, чтобы привезти ее сюда, настояли все трое: Кеннер, Эванс и Санджонг. Они ждали снаружи. Сара слышала, как ее спутники тихо переговариваются о чем-то.

– Но мне двадцать восемь, – возразила Сара. – С чего вы взяли, что у меня непременно должен быть сердечный приступ?

– Врач настоял на проверке всех жизненно важных функций организма.

– Функций организма? – удивилась Сара. – Но у меня с ними, слава богу, все всегда было в порядке.

– Прошу вас, мэм. Пожалуйста, ложитесь и постарайтесь не двигаться.

– Но это…

– И помолчите.

Она вздохнула и улеглась на спину. Взглянула на монитор, по экрану бегали зигзагообразные белые линии.

– Нет, это просто смешно, – не унималась Сара. – У меня никогда не было никаких проблем с сердцем.

– И вроде бы нет до сих пор, – заметила медсестра. – Надо сказать, вам крупно повезло.

Сара вздохнула.

– Ну что, можно встать?

– Да, вставайте. А эти пятна от ожогов пусть вас не беспокоят. Со временем от них не останется и следа, – сказала медсестра.

– Какие еще ожоги? – удивленно спросила Сара. Медсестра указала ей на грудь.

– Вот здесь. Поверхностные, совсем неглубокие. Сара заглянула за вырез блузки. Рядом с белыми квадратиками липучки, с помощью которых закреплялись электроды, были видны бледно-коричневые полоски с неровными краями. Они тянулись по всей груди и верхней части живота и напоминали зигзаги…

– Откуда это? – спросила она.

– От молний.

– Что?!

– Вас ведь ударила молния, – сказала медсестра.

– О чем это вы?

В этот момент вошел врач, еще совсем молодой, преждевременно начавший лысеть мужчина. Вид у него был страшно деловой.

– Об этих отметинах можете не беспокоиться, – сказал он. – Они очень скоро исчезнут.

– Так вы говорите, это от молнии?

– Да. Довольно частый случай. Вы вообще знаете, где находитесь?

– В больнице Флэгстафа.

– А какой сегодня день?

– Понедельник.

– Правильно. Очень хорошо… А теперь следите за моим пальцем. Только внимательно. – Он подвигал пальцем прямо у нее перед глазами влево и вправо, а потом вверх и вниз. – Так, хорошо. Благодарю вас. Голова болит?

– Болела, – ответила Сара. – А теперь нет. Так вы хотите сказать, в меня ударила молния?

– Иначе зачем вы здесь… – пробормотал врач и нагнулся, чтобы ударить ее по колену резиновым молоточком. – Однако никаких признаков гипоксии вроде бы не наблюдается.

– Гипоксии?..

– Кислородного голодания. Обычно гипоксия наблюдается при остановке сердца.

– О чем это вы? – недоуменно воскликнула Сара.

– Вы не помните… Что ж, это тоже обычное явление. Но ваши друзья утверждают, что остановка сердца все же имела место, и один из них вас откачал. Вернул, как говорится, на свет божий. Утверждает, что откачивал вас минут пять.

– Так, значит, я умирала?..

– Могли умереть, если бы не ваш друг.

– Так это Питер меня спас, да? – Конечно, Питер, больше просто некому.

– О, я не знаю, кто из них. – Теперь он простукивал молоточком ее локти. – Вам необыкновенно повезло, моя дорогая. Такое в этих краях у нас случается часто. Три-четыре смерти в год от прямых попаданий молнии. Порой люди получают очень серьезные ожоги. Вы еще легко отделались, вот что я вам скажу.

– Это был молодой человек, да? – не унималась Сара. – Питер Эванс? Он?..

Доктор пожал плечами, а затем спросил:

– Когда в последний раз делали противостолбнячную прививку?

* * *

– Ничего не понимаю, – сказал Эванс. – В новостях сообщили, что это были охотники. И что между ними произошла какая-то драка или спор.

– Правильно, – кивнул Кеннер.

– Но вы вроде бы говорили, что вам пришлось стрелять в этих парней? – Эванс переводил взгляд с Кеннера на Санджонга и обратно.

– Они первыми начали, – сказал Кеннер.

– Бог ты мой, – пробормотал Эванс. – Три трупа?.. – И он прикусил губу.

Но на самом деле он, к собственному удивлению, испытывал совсем другие чувства. Можно было бы ожидать, что возобладает его врожденная осторожность. Он должен понимать, что ничего хорошего его не ждет – еще бы, целых три убийства, его вызовут в суд в лучшем случае свидетелем, и он будет опозорен, навеки отлучен от юриспруденции… Именно таким образом он должен был рассуждать. Как и подобает юристу.

Но в этот момент Эванс не испытывал ни малейшей озабоченности по этому поводу. Экстремистов обнаружили и уничтожили. Его ничуть не взволновала и не удивила эта новость. Напротив, он испытал глубокое удовлетворение, услышав ее.

Эванс понимал: его изменила Антарктида, падение в ледяную расселину, причем изменила раз и навсегда. Его пытались убить. В детстве, которое он провел на окраине Кливленда, в школе, а затем и в колледже он и помыслить об этом не мог. Представить такое было невозможно, и когда он оказался в Лос-Анджелесе, жил там обычной повседневной жизнью, работал в юридической фирме. Просто в голове не укладывалось.

Эванс никак не мог предполагать, что его ждут такие перемены. Теперь он чувствовал себя другим человеком. Не только внутренне, но и физически. Точно кто-то взял и передвинул его на другое место. И он уже никогда не сможет стоять на прежнем. Нет, и внутренние перемены тоже имели место. Он ощущал уверенность и спокойствие, несвойственные ему прежде. Да, мир полон неприятных реалий, и прежде он старался их просто не замечать, отворачивался, закрывал глаза. А когда об этих вещах заходил разговор, менял тему или находил случившемуся убедительное оправдание. Такая жизненная стратегия казалась ему вполне приемлемой. Но теперь он уже больше не верил в нее. Если кто-то пытается тебя убить, нельзя менять тему, делать вид, что ты этого не видишь и не слышишь. Приходится противостоять этому человеку, ты просто вынужден, иначе погибнешь. Да, то был очень важный для него опыт, заставивший распрощаться со многими иллюзиями.

Мир вовсе не таков, каким ты хочешь его видеть.

Мир таков, каков есть.

В этом мире попадаются плохие люди. И их надо остановить.

– Все правильно, – говорил Кеннер и кивал при этом головой. – Три смерти. Все правильно, да, Санджонг?

– Так точно, – ответил Санджонг.

– Туда им и дорога, ублюдкам, – вставил Эванс. Санджонг кивнул.

Кеннер промолчал.

* * *

Они вылетели в Лос-Анджелес в шесть вечера. Сара сидела в головной части салона, смотрела в иллюминатор. И прислушивалась к тому, о чем толкуют мужчины сзади. Кеннер говорил о том, какой следующий шаг предпримут террористы. Уже удалось установить личности всех троих погибших. Прослежено происхождение их оружия, машин и одежды. Нашли и телевизионную съемочную группу, по фургону – он принадлежал кабельной телестанции в Седоне. Как выяснилось, им поступил анонимный звонок с сообщением, что дорожный патруль пренебрег своими обязанностями и, несмотря на неблагоприятный прогноз внезапного наводнения, разрешил проведение массового пикника, что грозит самыми печальными последствиями. Вот группа и отправилась в парк.

Однако никому и в голову не пришло задаться вопросом: как это получилось, что анонимный звонок поступил за полчаса до того, как по радио прозвучало предупреждение о возможном наводнении. Тем не менее звонок удалось проследить. Выяснили, что сделан он был из телефона-автомата города Калгари, Канада.

– Это дело рук организации, – сказал Кеннер. – Они знали номер телестанции в Аризоне еще до того, как затеяли все это.

– Но при чем здесь Калгари? – спросил Эванс. – Почему звонили именно оттуда?

– Возможно, там располагается одна из основных баз террористов, – ответил Кеннер.

Сара смотрела на облака. Самолет летел над ними, сейчас любая непогода была ему нипочем. Солнце садилось, небо потемнело и отсвечивало на западе золотом. До чего же умиротворяющая картина! События дня казались такими далекими, словно произошли месяцы, годы назад.

Она опустила глаза, заглянула за вырез блузки, увидела бледно-коричневые отметины от молнии. Она приняла аспирин, но легкая боль все равно ощущалась. Вернее, слабое жжение. Отметины… Теперь она меченая.

Саре больше не хотелось вслушиваться в то, о чем говорят мужчины. Она слышала лишь общий гул голосов. И от ее внимания не укрылось, что голос Эванса утратил мальчишескую неуверенность. Он уже не спорил в ответ на высказывания Кеннера. Это был голос взрослого, зрелого, уверенного в себе мужчины.