«Подарок к твоей брачной ночи, дорогая Беа. Лучшая модистка Лондона сотворила эту сорочку. Она отличается от тех, которые ты надеваешь обычно, но мужу очень понравится, поверь моему опыту.
Поппи».
Беатрикс развернула сорочку и увидела, что волшебное одеяние сшито из черного прозрачного шелка и украшено крошечными пуговками из черного янтаря. Прежде ей приходилось носить лишь самые скромные ночные сорочки из белого батиста или муслина, а потому смелое произведение портновского искусства показалось шокирующим. Что ж, если мужьям нравится…
Беатрикс сняла корсет, освободилась от прочих предметов дамского туалета и сунула голову в сорочку. Прохладная гладкая ткань с легким шелестом скользнула вниз, плотно прилегла к плечам и груди, на миг задержалась на талии и прозрачным потоком стекла на пол. Боковой разрез доходил до бедра и при каждом движении открывал ногу. Спина оказалась почти обнаженной, так далеко простирался вырез. Беатрикс вытащила из волос шпильки, положила в муслиновый мешочек и неуверенно вышла из-за ширмы.
Кристофер только что наполнил два бокала, обернулся и замер. Лишь жадный огненный взгляд скользил по фигуре.
— Бог мой, — пробормотал он и залпом осушил шампанское. Поставил на стол пустой бокал и схватил второй; так, словно боялся, что хрусталь проскользнет между пальцами.
— Тебе нравится моя сорочка? — осведомилась Беатрикс невинным тоном.
Не отбывая глаз, Кристофер кивнул.
— А где же вторая половина?
— Это все, что удалось найти. — Не в силах противостоять желанию подразнить любимого, она попыталась взглянуть через плечо. — Вот думаю, не задом ли наперед надела?
— Давай посмотрю…
Беатрикс повернулась. Увидев обнаженную спину, Кристофер шумно вздохнул.
Она услышала тихое проклятие, однако не обиделась: Поппи, несомненно, оказалась права. А когда супруг осушил и второй бокал, забыв, кому предназначалось шампанское, Беатрикс еле сдержала смех. Она подошла к кровати и с удовольствием вытянулась, наслаждаясь прохладой льняных простыней и мягкостью стеганых одеял, даже не пытаясь прикрыть обнаженную разрезом ногу.
Кристофер подошел, по пути торопливо стягивая рубашку. От одного взгляда на мускулистую загорелую грудь захватывало дух. Трудно было поверить, что этот прекрасный мужчина, покрытый шрамами Аполлон, восхитительный любовник отныне принадлежит ей.
Почти не дыша, Беатрикс протянула руку и коснулась горячей кожи, провела пальцами по блестящим кудрявым зарослям. Он склонился, посмотрел потемневшим от вожделения взглядом.
Тая от любви и желания, Беатрикс прошептала:
— Кристофер…
Он бережно, словно не веря собственным глазам, провел пальцем по губам, а потом начал медленно целовать. Каждый поцелуй отзывался глубоким сладким шоком, воспламенял, лишал способности думать. Легкое прикосновение теплой ладони не столько удовлетворяло, сколько обещало наслаждение. Ее искусно, методично соблазняли.
Вот она оказалась на спине, и нога по-хозяйски раздвинула ее ноги. Пальцы легли на грудь, чтобы найти едва прикрытый шелком сосок. Большой палец дразнил, поглаживал с игривой легкостью, рождавшей неутолимое нетерпение. Осторожно сжимая вершинку двумя пальцами, Кристофер безжалостно нагнетал напряжение. Беатрикс со стоном прервала поцелуй, чтобы перевести дух.
Кристофер нагнулся к груди, пронзил горячим дыханием тонкую ткань и обжег кожу. Язык коснулся упругой вершинки и увлажнил шелк, вызывая одновременно тоску и удовольствие. Трясущимися руками Беатрикс сдернула сорочку с плеч, чтобы прозрачная ткань не мешала.
— Не спеши, — прошептал он и провел языком по коже, но не там, где ей хотелось.
Беатрикс коснулась ладонями лица любимого, ощутила под пальцами начинающую пробиваться щетину, попыталась направить его губы, однако он не поддался, а лишь тихо рассмеялся.
— Не спеши, — повторил он, покрывая поцелуями мягкую ложбинку на груди.
— Почему? — с трудом произнесла она, едва дыша.
— Так будет лучше для нас обоих. — Он накрыл грудь ладонью, чтобы ощутить безупречную форму. — Особенно для тебя. Наслаждение будет глубже… острее… позволь показать, любовь моя…
Язык обжигал кожу, и Беатрикс с трудом терпела огненные прикосновения. Голова металась по подушке.
— Кристофер!.. — позвала она дрожащим голосом. — Хочу…
— Да?
Она понимала, что ведет себя эгоистично, но не могла не продолжить:
— Хочу быть первой. Хочу, чтобы до меня у тебя никого не было:
Он посмотрел так, что она едва не растаяла в меду. Губы вернулись к губам и прижались нежно и в то же время настойчиво.
— Сердце принадлежит тебе, и только тебе, — шепотом успокоил он. — Прежде любви не было, так что для меня такое тоже впервые.
Она задумалась, глядя в сияющие глаза.
— Значит, когда человек влюблен, все происходит иначе?
— Милая, описать невозможно. Это сказка. — Рука скользнула на бедро и, сдвинув шелк, тронула разгоряченную кожу. От прикосновения умелого искусителя внутри, в животе, сжалась неведомая пружина. — Ведь я и живу благодаря тебе. Если бы не ты, так и остался бы где-нибудь в жаркой степи.
— Не говори о плохом. — Мысль о том, что с любимым могло случиться страшное, казалась непереносимой.
— Спасала лишь надежда на встречу с тобой… помнишь, я писал об этом?
Беатрикс кивнула и прикусила губу: рука проникла под невесомые шелковые складки.
— Так вот, каждое мое слово — правда, — заверил он. — Написал бы больше, но не хотел тебя пугать.
— Я тоже хотела написать больше, — призналась Беатрикс дрожащим голосом. — Хотела поделиться каждой мыслью, каждым… — Она не договорила и резко вдохнула: пальцы проникли в развилку бедер.
— Какая ты здесь теплая, — восхищенно пробормотал Кристофер, поглаживая, — какая мягкая! О, Беатрикс… я влюбился в тебя на расстоянии, за одни лишь слова, но каюсь… предпочитаю вот такое общение.
Она погладила бронзовое плечо и, оглушенная чувственными впечатлениями, с трудом произнесла:
— Это тоже любовное письмо, только в постели.
Он улыбнулся:
— Значит, надо постараться правильно расставить знаки препинания.
— А еще поменьше деепричастных оборотов, — добавила Беатрикс, и Кристофер тихо рассмеялся.
Ласки становились настойчивее, и скоро пришлось забыть о шутках. Ощущения сгущались, напряжение нарастало, жар страсти не позволял лежать неподвижно. Кристофер пытался облегчить стремительный взлет, нежно поглаживая дрожащие ноги.
— Прошу, сжалься, — взмолилась она, когда лоб и даже корни волос покрылись потом. — Ты нужен мне сейчас, немедленно!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});