Читать интересную книгу Охотники за алмазами - Георгий Свиридов

Каждый обсуждал тревогу на свой лад. Гореть в нефтяном адском пламени никому, естественно, не хотелось. Попутно вспоминали о разных пожарах на кораблях и на земле. О боевых проверочных тревогах. О фронте…

Дядя Ипат, примостившись на корме, ловил на удочку рыбу. Рядом в цинковом ведерке плескалось несколько чебаков и крупных карасей. Санька расположился рядом, разделся до трусов. Почему бы не позагорать, когда есть время… От нагретого стального корпуса исходило тепло.

— Фу, сатана, — проворчал дядя Ипат, — сожрала наживку! Сожрала, а крючок не глотнула! Ну и рыба пошла, прямо образованная.

— Дядя Ипат, сказывают, что нефть-то еще до войны тут находили.

— Искали, да не находили.

— В Усть-Югане? — оживился Санька.

Он еще в училище слышал, что перед войной чуть было не докопались до нефти в Усть-Югане.

— А где ж еще? Край-то какой — глазом не охватишь, за неделю не объедешь. Годков за пять, а может и более, до войны дело было. А кашу ту заварил техник наш, Косолапов по фамилии. Где он сейчас, не ведаю. Говорят, как на войну ушел, так с тех пор и ни слуху о нем.

— Ты про нефть, дядь Ипат!

— Ага… Как-то на Оби в Усть-Югане рыбачили и вытащили сеткою со дна травинки, а они, понимаешь, все в мазуте. Как есть! Будто, кто нарочно вымазал. Привезли их в деревню. Старики нюхают траву, хмурятся. Дескать, хозяин воды серчает, черные метки ставит. А где метки те поставит, там рыба не табунится. А техник Косолапов обрадовался очень. Это ж, говорит, важное дело, свои мазут и керосин будут, не придется возить за тыщи верст. Взял он ту траву, завернул в бумагу да с нарочным отправил в райком к секретарю партийному, да еще самолично махнул в те места, где травку вынули, оглядел и письмо накатал. В Москву, значит… Есть! — дядя Ипат выхватил из воды леску, и на конце затрепыхалась щука. — Ишь, дура, сама в казан напоролась!.. — А дальше что было?

— Теперь и щука стала рыбою. Ранее, парень, в этих местах так говорили: «Рыбы нету, одна щука осталась».

— Дальше, спрашиваю, что же было?

— На другой год понаехали московские геологи, старшим начальником у них был Васильев. Видный мужчина, кровь с молоком. Он потом не один год нефть искал. До сих пор метка стоит; вроде памятника тем годам. Проезжать будем — покажу.

— И землю бурили?

— Буравили… Серьезная работа намечалась. Вся округа говорила, что керосин ищут. Только, как я теперь понимаю, у них до глубины настоящей не доходило, мотор слабоват был… Газета наша тогда «Колхозник» называлась, много писала про тех геологов, про Васильева. А потом война, и всех забрали под чистую…

Санька, лежа на спине, следил за белыми облаками, которые тихо плыли по синеве неба. Облака причудливо меняли очертания, образуя что-то похожее на старинные замки с башнями…

— Дядь Ипат, как думаешь, жив тот Васильев или нет?

— А кто его знает… Так думаю: кабы жив был, отозвался. Про Усть-Юган ныне вся Россия знает.

2

О геологе Васильеве и о поисках нефти в усть-юганской тайге знал и Фарман Далманов, знал от профессора Ардашевича. Тот, оказывается, еще в конце тридцатых годов работал в геологоразведочной экспедиции, обследовавшей юг Западно-Сибирской низменности.

Беседа произошла в кабинете профессора перед поездкой Далманова на преддипломную практику.

Далманов приковылял в институт, опираясь на палочку. Он только что вышел из больницы, где пролежал почти месяц с левой ногой в гипсе! Все его однокурсники давным-давно разъехались на практику. Одним удалось устроиться на местных нефтепромыслах, и их считали счастливчиками. Баку — рядом, в выходной можно приехать и погулять. Море и пляж под боком… Другие отправились в Закавказье, — тоже близко. Третьи двинулись на Украину, в Карпаты, Башкирию, Поволжье… Даже знойный Красноводск был занят. Оставались только бескрайние сибирские просторы от Урала и до самого Сахалина. Выбирай — не хочу!

«Дед Заман отбывал ссылку в Сибири за участие в стачке. А меня за что туда направляют?» — рассерженно думал Фарман, шагая по институтскому коридору. Он шел с твердым намерением отказаться от направления, мысленно уже спорил с профессором, держа в запасе имена высоких покровителей футбольной команды.

Фарман и так был обижен судьбой. Его стремительная футбольная карьера неожиданно оборвалась в самый разгар сезона, в самый неподходящий момент. Серьезная травма левой ноги вывела его из игры, и, кажется, надолго…

А как удачно все складывалось! Проиграв один сезон в дублирующем составе, Далманов блестяще проявил себя, и уже на следующий год его перевели в основной состав, правда, пока запасным. Но на скамье запасных он не засиделся. В матче с киевскими динамовцами, а игра проходила в столице Украины и транслировалась по телевидению на всю страну, в самом конце второго тайма получил травму Гусейн-заде, левой полусредний. Счет был два-ноль в пользу динамовцев, матч уже можно было считать проигранным, ибо в оставшиеся минуты… Сами понимаете..

И тут падает Гусейн-заде, сбитый динамовским защитником. Судья назначает штрафной. Тренер бакинцев в эти оставшиеся минуты и решил выпустить Далманова — надо же когда-нибудь попробовать парня в серьезной игре!.. Счастливый Фарман с номером «18» на спине выбежал на поле и, заняв удобную позицию, поднятой рукой попросил у товарищей мяч. Никто не возражал, потому как измотались в игре.

В эти последние минуты и произошло то, о чем потом долго говорили, писали… Бакинский защитник пробил штрафной на устремленного вперед Далманова. Фарман принял его в прыжке, перевел себе на ноги и, бурно наращивая скорость, устремился к штрафной площадке. Ему наперерез бросился защитник динамовцев, рослый и сильный, который, словно танк, мог смять Фармана. Однако Далманов ложным движением вправо обманул киевлянина, и мяч прошел вместе с тощим и смуглым, никому не известным парнем.

На пути Фармана стал второй защитник, и, пересекая поле, бежал капитан динамовцев. Ни тот, ни другой не успели на какие-то доли секунды. Далманов красиво перекинул мяч через второго защитника и, пока тот разворачивался, уже был за его спиной, выходя один на один с вратарем. И с ходу, не сбавляя скорости, Фарман, как это он не раз делал, еще в уличной команде, взмахнул широко правой, имитируя удар по мячу. Вратарь, приняв жест за чистую монету, бросился в дальний угол. Фарман в следующее мгновение, когда рядом уже выросла фигура динамовца, несильным ударом левой послал кожаный шарик в пустые ворота.

Трибуны взорвались ревом и свистом. Фармана тискали, поздравляли, обнимали, а болельщики продолжали неистовствовать. Киевляне не любят, чтобы на их поле забивали мячи родной команде. Впрочем, этого не любят и в других городах.

Динамовцы начали с центра. Игра обострилась, словно у футболистов появилось второе дыхание. Киевляне предприняли длительный штурм ворот гостей, однако буквально на последней минуте динамовцы были вынуждены снова вынимать мяч из собственных ворот. Лидером стремительной контратаки вновь оказался Фарман Далманов. Он оттянул на себя защитников и потом точно послал мяч вдаль, к штрафной площадке, к набегавшему сбоку бакинскому форварду…

Ничейный счет вполне устраивал бакинцев. Они улетели домой, отобрав одно очко у киевских динамовцев, у одной из сильнейших команд страны. А Фарман Далманов прочно прописался в основном составе «Нефтяника».

В Баку Фармана встречали как героя. О нем были написаны очерки в спортивной и молодежных газетах, его имя замелькало в отчетах о футбольных матчах на первенство страны, его фотографии публиковались в азербайджанских журналах… Студенты института сразу стали называть его «наш Фарман». Да и не только студенты.

Два сезона успешно выступал Фарман Далманов на различных стадионах страны, защищая спортивную честь республики. Время было уплотнено до предела — игры, тренировки, учеба… Известность навалилась сразу. Его узнавали на улице, останавливали незнакомые люди, приглашали на свадьбы, банкеты…

Именно в это время Фарман понял ту истину, что все люди делятся на группы: на тех, которые обожают футбол, и тех, которые к нему, мягко говоря, равнодушны… К числу вторых относился и профессор Ардашевич. Владимир Константинович был влюблен в свою геологию. Он, невзирая на спортивные заслуги студента, требовал от него выполнения учебной программы. И Фарману приходилось выкручиваться, выкраивая часы для подготовки курсовых, для сдачи зачетов…

Жизнь катилась стремительно, но, казалось, по верному пути. И вдруг все полетело кувырком… Серьезная травма левой ноги. Гипс. Больница. Тишина палаты. Есть время, чтобы хорошенько подумать и о прошлом и о будущем.

Травму Далманов получил на своем стадионе во время игры с теми же киевскими динамовцами. Ирония судьбы!