Е.В. Вучетич приступил к работе не медля. Очень скоро он сделал эскиз центральной фигуры мемориала — трехметровая скульптура Сталина с картой полушарий в руках. Эскиз всем понравился, но сам автор остался недоволен своей работой и отправился в Берлин, чтобы на месте найти новые идеи для воплощения в этом комплексе.
В Берлине скульптор беседовал со многими людьми — с жителями города, с нашими солдатами и офицерами, принимавшими участие в штурме фашистской столицы, с военачальниками. И однажды кто-то рассказал ему о нашем солдате, спасшем, рискуя собственной жизнью, во время штурма Берлина ребенка — немецкую девочку, невесть как оказавшуюся на улице города под огнем наступающих и обороняющихся частей. И тогда, вернувшись в Москву, скульптор сделал еще один эскиз центрального монумента мемориального комплекса в Берлине.
В назначенный день скульптор привез в Кремль оба эскиза. Фигура Сталина была установлена на столе в центре зала, а вторая скульптура стояла в углу, закрытая бумагой.
Посмотреть работу пришло довольно много народа. Все столпились вокруг фигуры Сталина и громко высказывали свое одобрение.
Наконец появился Сталин. Он долго и мрачно разглядывал свое изображение, а потом, повернувшись к автору, неожиданно спросил:
— Послушайте, Вучетич, а вам не надоел вот этот, с усами?
Затем, указав на закрытую бумагой фигуру, спросил:
— А это что у вас?
— Тоже эскиз, — ответил скульптор и снял бумагу со второй фигуры.
И тогда все увидели полутораметровую статую советского солдата в плащ-палатке, с непокрытой головой, стоящего в полный рост и попирающего сапогом поверженную и разбитую свастику. Левой рукой солдат поддерживал прижавшуюся к его груди девочку, а в опущенной правой руке держал автомат.
Сталин довольно улыбнулся и сказал:
— Тоже, да не то же!
И после недолгого раздумья заключил:
— Вот этого солдата с девочкой на руках, как символ возрожденной Германии, мы и поставим в Берлине на высоком холме! Только вот автомат вы у него заберите. Автомат — это утилитарный предмет сегодняшнего дня, а мы ставим монумент на века. Тут нужен символ. Да! Вложите в руку солдата меч! И впредь пусть знают все — плохо придется тому, кто вынудит его этот меч поднять вновь!
Анна
Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, была вторым ребенком в семье. Родилась она в Тифлисе в феврале 1896 года. Свое детство и юность она подробно описала в книге "Воспоминания", поэтому об этом периоде ее жизни я рассказывать уже не буду. Отмечу только, что Анна, как и Павел, Федор, Надежда, с самого раннего детства оказалась под влиянием той обстановки, которая определяла жизнь семьи активного революционера-рабочего. Эта среда формировала их взгляды и характеры, всей своей жизненной логикой доказывала правоту и справедливость революционной борьбы.
Преемственность и связь поколений в этой семье была естественна и закономерна, полное понимание между родителями и детьми существовало изначально, потому однозначно определилось их отношение к Октябрьской революции, она стала их судьбой, их кровным делом.
Ничего нет удивительного в том, что сразу после революции, с октября 1917 года по август 1918 года, Анна Аллилуева работает в секретариате первого Совнаркома в Петрограде, в мандатных комиссиях съездов, а потом в военном отделе ВСНХ. С августа 1918 года вновь в Совнаркоме, являясь техническим секретарем, но в феврале 1919 года уезжает на Украину — туда направляют Сергея Яковлевича, и мама едет с ним, так как здоровье у него заметно ухудшилось. На Украине она трудится в Малом Совнаркоме и по рекомендации М.И. Ульяновой вступает в члены ВКП(б). Затем ее направляют в штаб 14-й армии, где она до августа 1919 года работает шифровальщицей Секретного отдела.
В августе 1919 года моя мать возвращается в Москву и до февраля 1920 года вновь работает техническим секретарем Совнаркома. Как раз в это время она знакомится с моим будущим отцом и в апреле 1920 года становится его женой.
Молодая чета уезжает в Одессу — С. Реденс назначается начальником одесской Губчека, а его жена оформляется на работу в той же организации секретарем.
Возвратившись в Москву, Анна Сергеевна недолго работает в текстильном синдикате, но тяжелый недуг приковал ее к постели: у нее развился туберкулез легких. Более тяжело, долго, длительное время находилась под пневмотораксом, то есть жила с закачанным легким. Поправилась Анна Сергеевна лишь к середине тридцатых годов, Болезнь автоматически выбила ее из рядов партии, так как вести какую-то активную работу она не могла. Но никто из этого обстоятельства в нашей семье трагедии не делал. Все принимали как должное уставное требование — обязательность активной работы в партийной организации, партия была тогда не синекурой, и в этом была ее сила.
Жила семья скромно, ее доходы складывались только из заработной платы, так было всю жизнь. Когда в конце двадцатых годов мама ездила к старшему брату Павлу, работавшему тогда в нашем торгпредстве в Берлине, она решила показаться немецким медикам, однако это оказалось ей не по карману — медицинская помощь в Германии стоила дорого.
В декабре 1928 года родился первенец — Леонид, а в январе 1935 года вторым сыном оказался я. Произошло это на втором этаже небольшого особняка в Леонтьевском переулке, в котором ныне размещается торгпредство Монгольской Республики.
Надо сказать, что еще до революции мама, закончив гимназию, получила очень приличное образование. Она могла читать со словарем по-немецки и по-французски, очень неплохо знала нашу и зарубежную литературу, много читала, хорошо разбиралась в живописи, и не было ни одного вопроса в нашей школьной программе, в котором она не могла бы оказать нам помощь.
По своей натуре она была человеком исключительной доброты и отзывчивости. Сколько я себя помню, в нашем доме всегда было полно людей. Это были родственники, друзья нашей семьи или просто чужие люди, которые приходили к ней за помощью.
И всех их нужно было обязательно накормить, напоить, кого-то ссудить деньгами, кому-то купить одежду или обувь. А ведь все это требовало денег, и денег немалых. У мамы была лишь ее пенсия, пенсия деда да обед из кремлевской столовой. После войны появились гонорары за ее книгу "Воспоминания" и мемуары деда "Пройденный путь". Вот уж, воистину, недаром сказано, что рука дающего не оскудевает!
А еще у нее было прекрасно развито чувство юмора, она всегда любила шутку и очень заразительно смеялась. С людьми мама была очень простой в обращении и очень уживчивой, и все ее знакомые и друзья всегда с радостью принимали ее у себя дома. Это в полной мере относится и к ее давним знакомым из самого "высшего общества". И объяснялось это не только и не столько тем, что она была сестрой жены Сталина, а простой всеобщей любовью и уважением, которыми она по праву пользовалась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});