…Между прочим, по запискам современников, Наполеон, узнав о подписании Бухарестского мира с Россией только во время похода в Россию, находясь уже под Смоленском, смог успокоиться лишь после того, как истощил весь запас известных ему грязных ругательств. А наиболее дальновидные из окружения французского императора наглядно задумались о последствиях для всех них ловкого трюка «старой северной лисы», сумевшего-таки вывести из игры один из главных козырей в наполеоновской колоде карт накануне похода в «страну чудес и непуганых медведей»…
Глава 2
Накануне судьбоносного решения
Сам же «виновник» наполеоновского гнева был отозван из армии (ее он сдал адмиралу П. В. Чичагову), назначен членом Государственного совета, 29.07.1812 г. получил княжеский титул, но расположение памятливого после аустерлицкого конфуза императора он так себе и не вернул. Кутузов опять не у дел. Он снова в своих Горошках, куда и пришла к нему весть о вторжении Наполеона в Россию. Когда началась война 1812 г., Кутузову поручили заниматься организацией обороны Санкт-Петербурга. 15 июля 1812 г. дворянство Московской губернии избрало его начальником губернского ополчения. Не зная об этом, на другой день дворянство Санкт-Петербургской губернии также избрало его начальником губернского ополчения, на что он дал согласие. Помимо этого он также исполнял обязанности командующего войсками в Петербурге и Финляндии. Он формирует Нарвский корпус и проводит ряд мер мобилизационного характера. Так организуется тщательная разведка. Для немедленного оповещения о передвижениях французов на почтовых станциях находятся в постоянной готовности «резервные кареты». Приходит трагическое известие о гибели удалого гусарского генерала Якова Петровича Кульнева – воспитанника Кадетского корпуса, развитию и совершенствованию которого Михаил Илларионович в свое время отдал немало времени и сил…
…Между прочим, обстановка в Петербурге была весьма напряженной, и царь отдал распоряжение о подготовке к эвакуации «святынь» Александро-Невской лавры, Государственного совета, Синода, Сената, министерств, кадетских корпусов, банков, Монетного двора, архивов, Сестрорецкого завода, военных трофеев, статуи Суворова, памятников Петру I. Все это предназначалось к отправке в Казань. На глазах у многочисленной публики сокровища Эрмитажа упаковывалась в ящики и на баржах отправлялись в Петрозаводск…
5 августа Наполеон уже был под Смоленском, и Александр I по настоятельному совету близких к нему генерала от артиллерии А. А. Аракчеева (Председателя Департамента военных дел Госсовета) и популярнейшего в войсках артиллерийского генерал-майора А. П. Ермолова, писем царского друга детства графа П. А. Шувалова, чьим мнением государь особо дорожил, обращения председателя Государственного совета и Комитета министров, князя, генерал-фельдмаршала Н. И. Салтыкова – его бывшего воспитателя, под нажимом влиятельных представителей дворянства, от лица которых выступил суворовский племянник и князь Алексей Иванович Горчаков 1-й (или старший) и в связи с очень тяжелой ситуацией (до Москвы уже было «рукой подать!») соглашается рассмотреть список кандидатов на пост главнокомандующего, предложенный ему Чрезвычайным Комитетом.
После оставления Смоленска – «ключа к Москве» (!) – положение командовавшего объединенной русской армией М. Б. Барклая де Толли, который хоть и не дал Наполеону уничтожить русское воинство, но свой авторитет среди россиян утратил окончательно, покачнулось очень сильно. Недовольство им в русской армии и в обществе существовало уже давно, а теперь оно росло не по дням, а по часам. Среди офицерства и особенно амбициозного генералитета (немало российских военачальников в ту пору метили «в бонапарты»!) все громче звучали голоса, требующие немедленной смены командующего или, как пренебрежительно отзывался о нем К. Клаузевиц, «умственно убогого».
…Между прочим, «скифский план» войны с Бонапартом среди русского генералитета не пользовался популярностью. Немало видных, боевых генералов встало в глухую оппозицию к Барклаю де Толли. А государь не видел среди русских военачальников фигуры, достойной противостояния Наполеону, тем более в условиях, когда росло всеобщее недовольство затянувшимся отступлением русских армий в глубь страны, нежеланием вступить в решительное сражение с агрессором. В свое время император искал «героя» на стороне! Он обращался за помощью и к прославленному французскому генералу Моро (одному из главных соперников Бонапарта за славу первого полководца Европы той поры!), в то время проживавшему в изгнании в США, и к прекрасно зарекомендовавшему себя в войне на измор с наполеоновскими маршалами в Испании и Португалии сэру Артуру Уэллсли, более известному как герцог Веллингтон. Но «дело не выгорело», и пришлось российскому императору «скрести по сусекам» среди своих (по его же собственным словам!) «невежественных» (Багратион), «лживых» (Кутузов) и прочих генералов с русскими и нерусскими фамилиями и разновеликими «заслугами» перед царем и Отечеством…
В состав Чрезвычайного Комитета по выборам главнокомандующего вошли весьма влиятельные персоны политического «бомонда» Российской империи той поры: Председатель Государственного совета, князь, генерал-фельдмаршал Н. И. Салтыков, главнокомандующий в Санкт-Петербурге генерал от инфантерии С. К. Вязьмитинов, председатель Департамента военных дел Государственного совета генерал от артиллерии граф А. А. Аракчеев, министр полиции, член Государственного совета генерал от инфантерии А. Д. Балашов, председатель Департамента экономики Государственного совета, действительный тайный советник граф В. П. Кочубей и председатель Департамента законов Государственного совета, действительный тайный советник князь П. В. Лопухин.
…Между прочим, кандидатуры здравствующих фельдмаршалов Н. И. Салтыкова и И. В. Гудовича по причине их преклонного возраста обсуждаться не стали…
Именно они (по одной из версий – долго и весьма непросто, а по другой – весьма быстро и бесконфликтно) обсуждали кандидатуры полных генералов (Багратиона, Тормасова, Беннигсена, Дохтурова и П. А. фон дер Палена-старшего).
Любимец армии (преимущественно солдат, младшего и среднего офицерства), генерал от инфантерии Петр Иванович Багратион при всех его несомненных больших плюсах (гений авангардно-арьергардных боев!) был излишне горяч, как-никак – самоучка без серьезного профессионального образования (или «невежда», по определению государя-императора), не обладал большим боевым опытом по руководству крупной массой войск (такой, как Большая действующая армия – порядка 150 тыс. человек). Кроме того, Александр I его недолюбливал после того, как им из «далеко идущих интересов» «намеренно увлеклась» (по крайней мере, так полагают некоторые историки) амбициозная и энергичная, невероятно сексуально привлекательная, Като (Катиш), или великая княжна Екатерина Павловна (1788–1819)! Ходили же слухи, что с помощью «шпаги» Петра Ивановича и его – суворовского выученика – огромной популярности в войсках эта «воструха» (так звал ее брат цесаревич Константин Павлович) могла рассчитывать взойти на зашатавшийся под братом трон как Екатерина III?! Наконец, государь никогда не видел в нем полководца-стратега и вряд ли утвердил бы его кандидатуру на такой ответственный пост и тем более в столь тяжелый момент. К тому же он уже весьма сомнительно показал себя в глазах царя в начальный период войны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});