Приложив губы к ее брови, Марвик прерывисто выдохнул.
– Ты этого хочешь, – хрипло прошептал он.
Оливия открыла глаза. Она знала, как надо его слушать, и уловила вопрос в его словах. Опершись на одну руку, герцог склонился над ней, на его лице появилось напряженное, настойчивое выражение. Оливия подняла руку, чтобы прикоснуться к его щеке.
Как же сдержан Аластер де Грей, герцог Марвик! Как скрытен, сложен, загадочен – как необработанный драгоценный камень, который на свету может вдруг открыть свою чистоту и сияние. Свет был его тайной привязанностью, добродетелью, которую он пытался скрыть. Но он все равно вспыхивал на его лице, когда Марвик смотрел на нее. Его лицо смягчилось.
– Ты хочешь этого? – спросил он.
Оливия знала, что, как ни крути, в благопристойности нет ничего добродетельного. И уж точно она не придаст ей больше смелости. К тому же, судя по словам Марвика, Оливии и без того хватает отваги.
Она погладила его щеку, поросшую щетиной. Все-таки Викерз – ужасный лакей.
– О да, – ответила она. – Хочу.
Выдохнув, Аластер наклонился к ней ближе, прихватил зубами мочку ее уха, погладил ее языком, а его руки тем временем порхали, как бабочки, по ее телу, и от этих прикосновений легкая дрожь пробегала то по ее талии, то по груди, то по шее. Подушечки его пальцев погладили ее подбородок. Он водил пальцами по ее щеке, как слепой водит по книге, читая шрифт Брайля.
Руки Оливии тоже обретали любопытство. Она провела ими от его плеч к пояснице. Выпуклости его ягодиц были напряженными, неподатливыми. Она впилась в них ногтями.
Марвик издал странный звук – не то застонал, не то вскрикнул. Прервав поцелуй, он уткнулся лицом в ее шею, и его волосы защекотали ей подбородок. Его прерывистое дыхание согревало ее плечи.
– Минутку, – прошептал он. – Минутку…
Оливия запустила пальцы в его волосы, удерживая его голову на месте. Где-то вдалеке часы с лязгающим глухим звуком пробили полночь.
– Минутку… на что? – спросила она.
Он поднял голову.
– Я терпеть не мог твои очки, – очень тихо проговорил он. – Они действительно скрывали тебя.
Повернув голову, Оливия поцеловала его запястье. Час назад, год назад, месяц назад он был неприкасаем. А теперь, в считанные минуты, она внезапно смогла дотрагиваться до него так, как хочет. Кто сказал, что в жизни не бывает чудес?
Проскользнув под поясницу Оливии, его рука приподняла ее. С помощью Марвика Оливия села и позволила ему поставить ее на ноги. Ее груди, лишенные поддержки, стали тяжелыми и подвижными. Его губы приоткрылись, когда он смотрел на нее. Его большой палец прикоснулся к ее правому соску, и из ее груди вырвался стон.
Аластер вяло поцеловал ее в губы. Его руки пробежали вдоль ее тела; подхватив ее юбки, он снял с Оливии платье, затем развязал тесемки на нижних юбках и вынул ее из них.
– Боже правый! – выдохнул он восхищенно, отступая назад и не сводя с нее взгляда. – Ты скрывала не только глаза…
От восторженных ноток в его голосе Оливия покраснела. Она села на край кровати, но он снова уложил ее. А потом вновь навис над ней под таким углом, что стал видеться Оливии темным безликим силуэтом, как фигура из сна.
У ее любовника из мира грез были горячие любопытные пальцы. Они приподнимали ее груди и взвешивали их. Его большой палец очерчивал окружность ее соска, отчего по телу пробегала дрожь; в ней просыпалось наслаждение, требуя, чтобы она раздвинула ноги и рывком приподнялась ближе к нему, чтобы еще раз испытать те ощущения, которые он подарил ей в библиотеке.
Но у Марвика были иные намерения. Он наклонил голову ниже и сжал губами ее сосок – потрясающее чувство. Оливия слышала, как он причмокивает, но от этого распалялась еще сильнее. Мягкость его губ, влажный жар – она охнула – его языка, опьянение от его легких покусываний, когда он проверял, нравятся ли ей такие ласки…
Ее охватило пульсирующее, не терпящее промедлений желание; схватив голову Марвика, Оливия прижала ее к себе.
– Я провел бы тут тысячу лет, – огрубевшим голосом промолвил он. – Ты хочешь этого?
– Да. – Вот что она забыла ему сказать, вот что она должна была говорить ему все время. – Да, да!
Но едва она произнесла это короткое слово, как оно тут же стало ложью, потому что едва он снова начал сосать ее груди, она поняла, что этого ей мало. Оливию охватывало безумие, разносящее плотский голод по дюжине разных уголков тела, каждый из которых изнывал по его ласкам. Ее рот, который нуждался в его языке, и местечко в глубине ее живота – отяжелевшее, разбухшее; уголок между ее ног, который вдруг стал казаться слишком пустым и пульсировал от страсти. Оливия хваталась за Марвика вслепую – как альпинист в горах во тьме хватается за каждый выступ, который может помочь его продвижению вперед. Массировала мускулистые бугры на его плечах, с силой нажимала на его бока…
Сев, Аластер сбросил с себя сюртук. Затем на пол полетели его жилет, подтяжки и рубашка. Оливия уже видела его обнаженную грудь, но теперь она могла протянуть руку и прикоснуться к волнистым равнинам его живота и почувствовать, как они сжимаются, когда она касается их. Марвик схватил ее руку, слега прикусил пальцы и глубоко всосал их. При этом он смотрел ей в глаза, а прикосновение его языка и губы, крепко сжимавшие ее пальцы, обещали какое-то грешное наслаждение. Потом он провел языком по ее ладони и укусил за внутреннюю часть запястья.
– Терпение, – промолвил герцог, и лишь тогда Оливия поняла, что сказала ему: «Пожалуйста».
За рубашкой последовали брюки. Оказалось, что Оливия гораздо смелее, чем она могла себе представить: она села, чтобы помочь ему, и их руки столкнулись во мраке. Аластер засмеялся. Его оживленность была такой чистой и приятной, что Оливия тоже залилась смехом.
Он был прекрасен. Длинные стройные ноги, крепкие лодыжки, мускулистые бедра… Оливия с любопытством провела рукой по его четырехглавой мышце и нащупала его волосы – гораздо более грубые, чем у нее. Ее рука задержалась на его бедре, с другой стороны которого, на стыке двух ног, в выемке, крылась та часть его тела, которая вскоре будет интересовать ее больше всего. Он дал ей имя – в библиотеке.
Затаив дыхание, Оливия положила ладонь на его плоть.
Аластер вскрикнул, но когда Оливия хотела отдернуть руку, он схватил ее и удержал на месте. И показал, как надо поглаживать его естество, которое оказалось невероятно твердым. Зато его кожа была такая мягкая.
Пока Оливия исследовала его, Аластер просунул руку между их телами, чтобы найти ее бугорок. Он стал водить вокруг него пальцем и тереть его, и внезапно все звенящие в ее теле ручейки желания превратились в один яростный бурлящий поток. И та часть тела, которую Оливия сжимала рукой, неожиданно показалась ей ответом на требование ее тела. Теперь она это поняла.