с забора, господин лейтенант, — доложил тот коротко.
— Ну и?
— Он сделал несколько шагов. Сказал бы, что в нем меньше пяти футов роста, а весит он не больше ста — ста десяти фунтов. Мелкота какая-то. Делает маленькие шаги и хромает на левую ногу.
— Человек? Ахер? Кто-то зачарованный? Или нечто, вылезшее сюда из-за Мрака?
Кейв покачал головой.
— Не знаю, господин лейтенант. Сперва он двигался как человек, потом прыгнул и приземлился на четвереньки. И дальше пошел так вот. На ладонях и стопах, но не как человек, что изображает зверя. Человек, идущий на четвереньках, по-другому распределяет вес тела. Ему неудобно. А здесь… Я сказал бы, что для него этот способ передвижения совершенно естественен. Шел прыжками, и я думаю, что, так вот мчась, он с легкостью догнал бы бегущего мужчину. А потом — прыгнул снова и приземлился на той широкой плоской скале за селом. И там даже я следа не найду.
— А псы?
— Ссутся, едва только я тычу их в след. Не хотят идти.
— Ладно. А теперь пошли, я тебе кое-что покажу.
Кеннет провел его в дом, перед которым лежало тело, и указал на кучку вещей, которые они обнаружили в одном из сундуков. В сундуке с двойным дном. Стеклянные кулоны странной формы, кусочки горного хрусталя, оправленные в золото, наконечники стрел и копий, необычно инкрустированные топорики, кремневые ножи с рукоятями, обернутыми золотой или серебряной проволокой. Даже странно, что местные не сняли золото и не выбросили острия. Браслеты и ожерелья из самородков холодной ковки[1] смешивались с зубными накладками, которые использовали великие воины аг’хеери. Также они нашли порядком человеческих украшений и оружия. Полуистлевшие ножны меча с опалами и позолоченные умбоны от щита. Прочее — кучка обломков, относительно которых нашедший, похоже, не смог определиться, бесполезны ли они или тоже обладают какой-то ценностью. На первый взгляд, одного собранного здесь золота хватило бы на месячное жалованье их роты.
Волк взял в руки несколько предметов, один — маленький кулон с примитивной фигуркой медведя — сразу отложил в сторону, непроизвольно отирая ладони о штаны.
— Чары, — скривился он. — Откуда это здесь?
— Ты мне скажи.
Следопыт поднял остатки кожаного пояса. Понюхал, сжал в руке.
— Водой выбросило, — наконец произнес он.
— Согласен. Велергорф!
Седой десятник показался из-за двери:
— Я, господин лейтенант.
— Осмотрелись вокруг села?
— Да, господин лейтенант. И есть кое-что…
— Я уже знаю. А теперь коротко: ты видел какие-то коптильни? Стойки для сушки рыбы или сети? Загородки с животными?
— Несколько сарайчиков с козами и овцами, все тщательно закрыты. Коптильня выглядит так, будто вот-вот завалится. Никаких стоек. Так вот, господин лейтенант.
Кеннет кивнул.
— Возьми свою десятку и ступай в избу старосты. Присмотри за ним, пока я не приду.
— Так точно.
Он же еще раз осмотрел кучку сокровищ. Если Волк прав, озеро выбрасывало на берег остатки от какой-то древней трагедии. Подарок судьбы — или проклятие. Ничего странного, что местные предпочитали прятаться от мира. Он зашагал к дому старосты.
В дверях едва не столкнулся с одним из солдат Велергорфа.
— Господин лейте… — начал стражник, но Кеннет оборвал его на полуслове. Уже знал, что не допросит старосту, потому что внутри избы смердело кровью. Вошел.
Главного по селению он нашел в той же комнате, где они повстречались впервые. Его жену — тоже. Лежала под стеной в луже крови. Того множества ударов ножом, что нанес ей муж, хватило бы, чтобы прикончить десяток человек. Не выглядело это как простое убийство, скорее как акт отчаяния, но староста селения не смог бы ответить, что им двигало. Он покачивался на короткой веревке, свисающей с потолочной балки, до пола не доставал не больше чем на ноготь. В мертвых зеницах отражалось, будто в посмертном обвинении, тело жены.
Велергорф стоял под стеной с руками сложенными на груди.
— Не люблю самоубийц, — бросил он коротко.
— А я — убийц. Проверили остальные комнаты?
— Да. Если он был настолько умен, каким казался, то хорошо спрятал свою часть найденных вещей. Может, даже снаружи.
— Не думаю, Вархенн. В одном Берф был прав, они тут на соседей глядят волком. Каждый стерег найденное как зеницу ока, а прежде всего — от тех, кто по ту сторону забора. Был самым главным в селе, и можешь ставить что хочешь, но здесь мы найдем в два раза больше, чем в предыдущем доме.
— Я не бьюсь об заклад с офицерами, господин лейтенант. Проиграю — потеряю деньги, выиграю — буду до конца жизни ходить в головном дозоре. Что теперь делаем?
— Идем к тому чернобородому. Староста должен был доверять ему, если всякий раз брал с собой. И вынь топор из-за пояса.
* * *
Чернобородого они застали снаружи. Тот стоял на берегу и смотрел на озеро. Казалось, ему совершенно не мешает, что в паре десятков шагов колышется на воде лодка с двумя солдатами. Когда стражники входили во двор, он как раз широко размахивался. Плоско брошенный камень помчался по водной глади, оставляя за собой цепочку расширяющихся кругов. Кеннет остановил десятника и двинулся к рыбаку один. Тот оглянулся через плечо, странно усмехнулся.
— Выпьете, господин лейтенант? — тряхнул он глиняной баклагой, в которой что-то булькнуло. Наверняка ждал гостей: у пояса привесил несколько оловянных кружек.
— Что это?
— Магхенская перцовка, лучшая на Севере. Орг за бутылку.
— Может, попозже, хозяин. Как вас зовут, я позабыл.
— Ливенс Авекс. Староста не говорил?
— Я не успел спросить. Он мертв.
Рыбак нахмурился, будто пытаясь уразуметь непонятное слово.
— Мертв… Вы его убили?
— Нет, сам повесился. Но сперва заколол ножом жену.
— Хе-хе, как я и говорил: всякий платит за свои грехи. Ну, ему это удалось. — Жидкость в бутылке хлюпнула, у чернобородого явно тряслись руки. — Ну и ладно, господин офицер, и ладно, выпьем же за тех, кого озеро забрало с собой.
Он наклонил сосуд, сделал большой глоток, откашлялся, вытер рукавом слезы.
— Кре-е-епкое. У-у-ух… Но ежели вы не пьете и не пришли в гости, то наверняка у вас есть какие-то вопросы. Слушаю.
Кеннет сложил руки на груди, глядя, как Ливенс наклоняется за следующим камешком.
— Сыновья, как я понимаю, не ремонтируют сети, — поддел он.
— Нет. Хе-хе, нечего ремонтировать, уже годы не выхожу на рыбалку, отец и дед шкуру с меня спустят, как повстречаю их в Доме Сна. — Плоская галька отскочила несколько раз и потонула.
Лейтенант кивнул:
— Когда это началось? Когда вы стали находить на берегу разные вещи?
— Сколько себя помню, волны выбрасывали их на берег, разные вещи. Такое уж