Читать интересную книгу Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

— Тогда принимайся за дело, — приказал Тэмучжин. — Если Вэнь Чао даст нам на время еще несколько доспехов своих стражей, у нас будут воины, которых татары не смогут перебить. Мы заставим их бояться нас.

Вэнь задумчиво поджал губы. Несомненно, первый министр пришлет по его просьбе коней и золото. Двор не жалел средств на взятки дикарям. Но он не был уверен, что там будут так же щедры на оружие и доспехи. Только дурак выдает свои военные преимущества, что бы там ни обещал Вэнь молодому разбойнику. Если Тэмучжин возьмет доспехи воинов, то при дворе на Вэня посмотрят косо, если узнают, конечно. Но какой у него есть выбор? Он склонил голову, изобразив улыбку.

— Они твои, господин. Вечером их принесут тебе.

Он подавил дрожь при мысли, что Тэмучжин однажды вооружит своих воинов не хуже китайских. Может быть, тогда придется умасливать уже татар, чтобы с их помощью усмирять монгольские племена. Он подумал, что его пребывание в степях может сильно затянуться, и от этой мысли сердце его упало.

Вечером, сидя в кераитской юрте, Хасар отвесил тяжелую затрещину младшему брату Тэмуге, и тот покатился по полу. Ему было уже тринадцать лет, но в нем не было огня старших братьев, и, когда он встал, в глазах его блестели слезы.

— За что? — крикнул Тэмуге.

— Как же вышло, человечек, что ты сын нашего отца? — вздохнув, спросил Хасар. — Хачиун голову бы мне оторвал, если б я попытался ударить его вот так, а он лишь на пару лет старше тебя.

Тэмуге с воплем бросился на Хасара, но брат снова ударил его, и он растянулся на земле.

— Так-то лучше, — признал Хасар ворчливым голосом. — Когда мне было столько же, сколько тебе, я уже убил человека… — Он замолк, потрясенный видом всхлипывающего Тэмуге, видом слез, бегущих по щекам. — Ты плачешь? Хачиун, ты не поверишь — этот жалкий человечишка плачет!

Хачиун лежал на постели в углу юрты и смазывал лук, не слушая их. Он оторвался на мгновение и глянул на Тэмуге, который вытирал глаза и нос.

— Он еще ребенок, — сказал Хачиун и вернулся к своему делу.

— Я не ребенок! — воскликнул побагровевший Тэмуге.

— А ревешь ты, как ребенок, — усмехнулся Хасар. — Если бы Тэмучжин увидел, то бросил бы тебя собакам!

— Не бросил бы, — буркнул Тэмуге, и на глаза его снова набежали слезы.

— Да бросил бы, сам знаешь. Он раздел бы тебя догола и оставил на холме волкам на поживу, — продолжал Хасар со скорбным видом. — Они любят нежное мясо молоденьких.

— Он сказал, что я могу пойти с ним на татар, если захочу, — презрительно фыркнув, заявил Тэмуге.

Хасар знал об этом, но сделал вид, будто изумлен до глубины души:

— Что? Такого нытика, как ты? Против огромных косматых татар? Эти воины куда злее волков, малыш. Выше нас, светлее кожей, прямо как призраки. Некоторые говорят, что они и есть призраки — приходят за тобой, когда спишь.

— Отстань от него, — пробормотал Хачиун.

Хасар неохотно повиновался. Хачиун принял его молчание за согласие и выпрямился, сидя на постели.

— Они не призраки, Тэмуге, но воины они крепкие, искусны во владении мечом и луком. Ты пока еще недостаточно силен, чтобы сражаться с ними.

— Ты в мои годы с ними дрался, — парировал Тэмуге.

Под носом у него блестели сопли, и Хасар подумал, что они затекут Тэмуге в рот. Он смотрел на Тэмуге с интересом, а Хачиун опустил ноги на пол и снова обратился к младшему брату:

— Я стрелял из лука в твои годы куда лучше, чем ты. Я упражнялся каждый день, пока не сводило руки и пальцы не начинали кровоточить. — Он продемонстрировал твердые мускулы, обнажив руки. На правой руке мускулы бугрились больше, чем на левой, и перекатывались при каждом движении. — От этого окрепла моя сила. Так ли трудился ты, Тэмуге? Каждый раз, когда я тебя вижу, ты играешь с детьми или болтаешь с матерью.

— Я упражнялся, — мрачно ответил Тэмуге.

Однако все они знали, что он врет или, по крайней мере, говорит полуправду. Даже с костяным кольцом, которое защищало его пальцы, лучник из него был никудышный. Хачиун часто забирал его и бегал вместе с ним, развивая его выносливость. И знал, что и дыхание у младшего брата не лучше. Они еще и трех полетов стрелы не пробегали, как Тэмуге начинал пыхтеть и задыхаться.

Хасар устало покачал головой.

— Если не можешь стрелять из лука и недостаточно силен, чтобы рубить мечом, то как убьешь татарина? До смерти запинаешь? — спросил он, надеясь, что мальчик набросится на него с кулаками, но Тэмуге уже сдался.

— Ненавижу вас, — буркнул он. — Надеюсь, татары убьют вас обоих.

Он хотел выбежать из юрты, но Хасар небрежно подставил ногу, и мальчик растянулся на выходе. Не оборачиваясь, Тэмуге выскочил наружу.

— Ты слишком суров с ним, — заметил Хачиун, снова принимаясь за лук.

— Нет. Если еще раз услышу о том, какой он «чувствительный мальчик», меня вывернет. Ты знаешь, с кем он нынче трепался? С китайцем, Вэнем Чао. Я слышал, как они болтали о птичках и прочей ерунде. Скажи мне теперь, что все это значит.

— Не скажу, но он мой маленький братишка, и мне бы хотелось, чтобы ты прекратил пилить его как старуха. Разве я многого прошу?

В голосе Хачиуна слышался затаенный гнев, и Хасар хорошо подумал, прежде чем ответить. Он все еще побеждал в драках с братом, но в последних схватках получил столько болезненных синяков, что предпочитал не ввязываться в очередную потасовку.

— Мы все по-разному к нему относимся, и что за воин из него вырос? — спросил Хасар.

Хачиун поднял взгляд.

— Может, он станет шаманом или сказителем, как старый Чагатай.

— В юности Чагатай был воином, — фыркнул Хасар. — По крайней мере, он всегда так говорил. Сказитель — это не для молодого человека.

— Пусть найдет свой путь, Хасар, — не согласился Хачиун. — Может, он не там, куда мы его ведем.

Бортэ и Тэмучжин лежали рядом, не касаясь друг друга. В ту ночь, когда они отомстили татарам, они, еще со свежей кровью на губах, любили друг друга. Она кричала от боли и ярости, когда муж вошел в нее. Он хотел было остановиться, но она обхватила его ягодицы и держала его, а слезы струились по ее лицу.

Но так было только один раз. Она больше не могла заставлять себя и не позволяла ему вновь прикасаться к ней. Как только он опускался на меховую постель, она целовала его и сворачивалась в клубок в его объятиях. Ее кровь не приходила с тех пор, как они покинули олхунутов, и теперь она боялась за ребенка. Она была почти уверена, что это ребенок Тэмучжина. Еще в племени олхунутов она часто видела, как сука спаривается со многими кобелями. Иногда щенки были разного окраса — от разных отцов. Она не знала, может ли такое случиться и с ней, но не осмеливалась спрашивать Оэлун.

Лежа в чужой юрте, она плакала в темноте, сама не зная почему, пока муж ее спал крепким сном.

ГЛАВА 28

Тэмучжин сердито отер с глаз пот. Доспехи, которые сделал для него Арслан, были куда тяжелее, чем он думал. Ему казалось, что его закатали в ковер, и правая рука стала двигаться гораздо медленнее. Солнце уже взошло, и он с досадой увидел, что Юань даже не вспотел, хотя был в таких же доспехах.

— Еще, — приказал Тэмучжин резким голосом.

Глаза Юаня изумленно сверкнули, и он поклонился, прежде чем поднять меч. Он посоветовал Тэмучжину носить доспехи постоянно, пока они не станут его второй кожей. Но даже через неделю после выступления на татарский улус они двигались слишком медленно. Тэмучжин заставил своих людей упражняться по два часа на закате и на рассвете, в доспехах они были или без. Это замедляло продвижение шестидесяти воинов, выехавших из улуса кераитов, но Юань одобрял его решение. Без тренировок люди в доспехах уподобились бы черепахам, которых он видел дома, на родине. Они, может, и не будут убиты первыми стрелами, но, спешенные, станут легкой добычей.

С помощью кераитских кузнецов Арслан сделал пять доспехов. Вэнь сдержал обещание и дал еще десять, придержав только один для своего личного телохранителя. Юань сам назначил этого человека и прежде, чем уехать, проследил, чтобы тот хорошо усвоил, что от него требуется.

Тэмучжин был в новых доспехах с чешуйками на длинной нагрудной части, еще одна прикрывала живот и пах, а еще две — бедра. Наплечная защита шла от шеи до локтя, и вот с ней у него было больше всего сложностей. Юань то и дело просто делал шаг в сторону и с легкостью уходил от его замедленного удара.

Он читал намерения Тэмучжина по тому, как тот подходил к нему. Молодой хан перенес вес на левую ногу, и Юань угадал, что противник нанесет удар слева направо, снизу вверх. Они дрались на острых стальных клинках, но пока настоящей опасности друг для друга не представляли. Юань был слишком опытен, чтобы ранить противника в учебном поединке, а Тэмучжин никогда не подходил слишком близко.