Читать интересную книгу Дороги. Часть вторая. - Йэнна Кристиана

Хорошо было сидеть с Дэцином и молчать. Даже лучше – не говорить ничего. Потому что все ясно, и все, что можно сказать – лишь ухудшит ситуацию.

Дэцин наклонился к ручью, высматривая что-то в воде. Опустил туда ладонь.

– Мальки, – сказал он, глянув на Арниса, – резвятся.

Арнис кивнул. Ему вдруг захотелось до смерти сказать Дэцину что-нибудь очень хорошее. Ласковое. Но как скажешь – и что?

Почему мы все так не любим его? Друг друга – да, любим. Все мы как братья и сестры. А вот Дэцину не скажешь – брат. Он всегда держится отстраненно. Он никогда нас не подводил, его приказы разумны, его не в чем упрекнуть... За что же его так все не любят?

Не так. Не то, чтобы к нему плохо относились. Просто... Арнис поискал слово... он нам как чужой.

Но у него ведь никого нет кроме нас. Нет семьи... Был, вроде, друг, но что-то давно уже его не видно. В последний раз Дэцина никто и не встречал с акции. Получается, он один совсем.

Но все попытки поговорить с ним откровенно, приблизиться – натыкаются на вежливое, холодное молчание и односложные ответы. Неужели ему и не нужен никто? Что же он, машина – просто боевая идеальная машина, отличный тактический циллос – и простое человеческое тепло ему не нужно? Или нужно, но он просто не умеет... такое ведь тоже может быть? Не умеет быть рядом, не умеет дружить. А может, мы все слишком молоды для него, даже Марцелл моложе на 15 лет.

А ведь он, пожалуй, самый странный из всех моих знакомых, подумал Арнис. Это как-то не бросается в глаза. Об этом не задумываешься. Но вот как подумаешь... Очень странно становится.

– Как твоя работа? – вдруг спросил Дэцин. И Арнис понял, что ждал все это время подсознательно – когда дектор заговорит первым.

– Дэцин, – сказал Арнис, – ты знал, что сагоны занимаются прогрессорством?

Он взглянул на командира в упор. Тот покачал головой.

– Предположения такие были. Тебе удалось это доказать?

– Пока нет. Но очень похоже на правду.

– Я читал твой отчет, – мягко сказал Дэцин.

– Я понимаю, что ты читал.

Арнис помолчал. Потом спросил.

– А что, если это довести до сведения всех... Ты думаешь, наши потери резко увеличатся? Ну да, от такого трудно отказаться. Самому стать сверхчеловеком...

– Но ты же отказался? – заметил Дэцин.

– Но это очень трудно обосновать. Понимаешь... Да, поначалу кажется, что легко. Как это – пожертвовать целым человеческим миром? Своей родиной, друзьями, родными, детьми? Да вообще... всей нашей историей, цивилизациями, культурами. Ведь все это превратится в ничто. А потом... – Арнис вздохнул, – потом понимаешь, что все это – и есть ничто.

Он посмотрел вокруг.

– Я люблю все это... люблю детей, ручьи вот эти, собак, море, небо. Дом свой люблю. Ильгет. Я очень, очень люблю эту жизнь. Каждый ее миг. Людей люблю. Но прав ли я в этом? Ведь все это преходяще, все – лишь на мгновение, а любить нужно – жизнь вечную. А то, что предлагает сагон... он ведь многое не в словах сказал, я только сейчас понимаю... пока неясное, но восхождение вверх. Не застой, но эволюция. Не просто мольбы к Богу, но реальное приближение к Нему. Вхождение в мир духовный. Ведь Дэцин, Бог нам тоже не обещает сохранения вот этого, бренного...

– Ну не совсем так. Будет воскресение во плоти, будет новое небо и новая земля, – возразил Дэцин.

– Да, но новое! Может быть, я слишком привязан к этим, земным благам?

– Арнис... ты с отцом Маркусом говорил? – встревоженно спросил Дэцин. Арнис вздохнул.

Вот потому с Дэцином и невозможна никакая близость. Только начни с ним говорить по душам – сразу отправляет к психологу или священнику. Лечись иди, дорогой!

– Говорил?

– Нет. Об этом – нет. Но ведь это секретная информация.

– Да, – Дэцин кивнул, – тут ты прав. Пожалуй, лучше не говори, а то неизбежно придется объяснять, в чем дело. Так вот, то, что ты несешь, дорогой – это ересь. Это я тебе на правах обычного мирянина тоже могу сказать. Какое восхождение к Богу? Через развитие парапсихологических способностей? Через контактирование с тонким миром? Знаешь, к кому такое восхождение может быть? Какой тогда был смысл в воплощении Христа, в распятии... В Искуплении наших грехов? Если можно просто, так сказать, развиваться и достичь якобы Бога – без всякого Искупления? Без Христа вообще?

– Да я понимаю все, Дэцин! – застонал Арнис, – в том-то для меня и проблема – верить Церкви или...

– Верить сагону, – закончил Дэцин. Он вдруг подошел к Арнису и положил руку ему на плечо.

– Арнис... пойми, – неожиданно мягко сказал он, – сагоны не с Богом. Они отвергли Бога. Вспомни только историю Кьюрин... вспомни! Что удержало ее? А что удержало Ильгет – почему она смогла выдержать то, что выдержать невозможно? Блоки все эти... мы же знаем, что это ерунда. Бог и только Бог нас спасает все время. А сагоны – они даже понять этого не могут. Ну что нас удерживает, почему 700 лет мы можем сопротивляться такой превосходящей силе и надеемся уцелеть и дальше? Что – если не чудо? Когда сагоны говорят о Боге... ты попробуй эти случаи просмотреть. Я тебе скажу заранее, что ты увидишь... Они либо говорят о безличном Начале, сотворившем мир – то есть как бы и не Бог, а так, Идея какая-то. Либо говорят со страхом о ком-то, кто внушает им ужас – но они не знают, кто это, и не понимают. Хотя и витают в духовных сферах. Поэтому выбор у тебя – не Церковь и сагоны, а Бог и сагоны...

– Я, конечно, займусь этим, – с трудом сказал Арнис, – ты прав, я просмотрю эти случаи... их не так много. Но почему ты говоришь с такой уверенностью? А может, это мы неправильно понимаем Бога?

– Да потому что... Потому что я сам в молодости стоял перед таким выбором. И я говорил об этом с сагоном, – неожиданно сказал Дэцин.

Он помолчал и добавил.

– После этого я крестился. Спаси тебя Господь, Арнис!

Глава 19. О любви.

Кончилось лето, и как-то быстро миновала осень с шуршащим золотом сухолиственных груд. «Белые мухи», как называют первый снег килийцы на Визаре – на их Родине климат достаточно холоден – остро жалили землю, и Арнис ловил рукой без перчатки этих холодных мух. Он улыбался безотчетно. Он шел домой.

Ильгет ждет, но все равно нужно прогулять Ноки, поэтому от церкви он решил пройтись пешком. Немного холодно – иногда тоскуешь по бикру, надежному в любую погоду. Надвинул шлем, сменил терморежим – и снова комфортно. Ветер пробирал сквозь тонкую куртку. Арнис шагал быстро. Ноки рыскала вокруг, возбужденно нюхая землю.

«Правильно ли любить эту землю, ведь мы лишимся ее позже? Может быть, нужно тянуться лишь к духовному?»

«Арнис, не дели мир на материальный и духовный. Есть любовь -и не любовь. Есть Бог – и он же есть Любовь, и есть отсутствие Бога. Можно жить в физическом мире, и любя его – каждую травиночку, каждого щенка, и уж конечно, людей – быть совсем рядом с Богом. И можно в любых, самых высоких духовных сферах, в тонком мире быть очень далеко от Бога».

Как сагоны...

Все же Дэцин был прав, и давно надо было поговорить с отцом Маркусом, просто продумать разговор – чтобы не выдавать секретных сведений. Давно надо было это сделать... И не мучиться. Ответ оказался таким несложным.

Любовь – и не-любовь.

«Я все равно люблю тебя, Арнис» – шевельнулось тихое воспоминание.

Это неправда, ответил Арнис сагону. Мог бы ответить, если бы встретил его сейчас. Тебе это только кажется. Любовь – это совсем другое. Он зажмурился, чувствуя прикосновение холодных снежинок к лицу.

Нет, я не любил тех лервенцев... и дэсков на Визаре, которых я убивал -я не любил их. Особенно дэсков -я их ненавидел. Любовь – это другое. Вот Ильгет я люблю и любил всегда. Я несовершенен, и не хочу сказать, что люблю всех. Мне бы хотелось стать совершенным, да к этому нас и призвал Господь, но пока у меня это не получается. Никак. Я могу любить лишь своих. Но ты – ты, сагон – и своих-то не любишь.

Как ты там, бишь, сказал? Шизофренический разум... И вот в это безумие ты меня зовешь?

Восхождение в духовные сферы – не есть восхождение к Богу. Оставаясь на земле, любя землю – я ближе к Богу, чем ты.

Я счастливее, чем ты, и мне жаль тебя, сагон.

Арнис подошел к дому, дверь раскрылась перед ним. Он попрыгал, стряхивая с куртки налетевший снег. Ноки деловито почапала вовнутрь.

Ильгет с сыном на руках вышла навстречу Арнису.

Она стояла, прислонившись к дверному косяку и улыбалась, нежно глядя на него. Эльм махал ручками и возбужденно гулил. Золотистые волосы Ильгет искрились, и золотые искры горели в глазах. Арнис остановился.

– Что ты? – тихо спросила Ильгет.

– Я на тебя смотрю, – ответил он шепотом, – я тебя так давно не видел.

Она улыбнулась, ямочки засияли на щеках.

Арнис сбросил куртку, подошел к Ильгет и обнял ее вместе с Эльмом. Малыш радостно залепетал, захлопал ручонками по лицу папы. Арнис прикоснулся к щеке Ильгет своей щекой, потом поцеловал ее. Забрал Эльма.