Вечер был сказочным. Мы вдоволь насмеялись и навеселились. Давно мне не было так хорошо. В основном я сидела с Даной, но то и дело ловила на себе взгляды Льва, и сердце останавливалось от того, сколько в его глазах было любви и печали.
Кир, в отличие от брата, был и правда счастлив. Они с Леной — как два голубка, ни на секунду не могли друг от друга оторваться. А как здорово они выглядели вместе, когда Лена взяла Мирошу понянчить. Я так и сказала, что им пора ребенка заводить. Но девушка как-то смутилась, а Кир ответил лишь нервной ухмылкой. Странные они… ну, с другой стороны, а кто не странный?
В половине девятого вечера я проводила Дану. Все гости разъехались, и в доме сразу стало слишком тихо. Лев взял на себя купание Мироши. Я же, приняв наскоро душ, прилегла отдохнуть.
Спустя десять минут Богатов принес мне накупанного сынулю.
— А вот и мамочка, смотри, — пытаясь успокоить плачущего Мирошу, произносит Лев. Осторожно положив его мне на грудь, вздыхает в облегчении.
— Не хотел купаться сегодня. К маме просился…
Стоит малышу взять в рот грудь, он тут же успокаивается. С наслаждением принимается пить молоко, а я глажу его по пушистой головке.
Пока я кормлю его, Лев устраивается рядом на стуле.
— И неудивительно, что купаться не хотел. У него сегодня потрясение, столько гостей никогда не видел, — улыбаюсь, смотря на малыша.
Повисает молчание. Я чувствую, Лев что-то хочет сказать мне. Что-то важное для него. Но он не решается.
— Я пойду в душ. Если нужна будет помощь, зови.
Я киваю в ответ, а он уходит, оставляя нас наедине. Пока Мироша кушает, я вспоминаю сегодняшний день. Думаю о словах Даны по поводу нас с Львом. Спустя пятнадцать минут Мироша наедается и засыпает. Осторожно поднимаюсь, укладываю его в кроватку.
Приблизившись к зеркалу, смотрю на свое отражение.
— Боже, я как чучело, — огорченно вздохнув, распускаю растрепанный хвостик. Осторожно выхожу из комнаты, направляясь к соседней двери.
Перед самым входом в его спальню замираю. Сердце начинает стучать громко-громко. Я взволнована. Не уверена, что поступаю верно, но с другой стороны понимаю, что дальше так нельзя. Дана права. Нужно попытаться отпустить все.
Прохожу в его комнату. Со стороны душа слышен плеск воды. Присаживаюсь на его кровать, осматриваюсь. Здесь везде витает его аромат. И это дурманит. Помню, как в первые дни злилась на себя и на него. Не подпускала его к себе и на метр, а когда он уезжал из дома, тайком пробиралась в эту комнату и сидела, дышала им, так же, как и сейчас.
На тумбочке его телефон. Он вдруг оживает звуковым сигналом. Загорается экран, и на нем высвечивается сообщение. Поймав взглядом что-то странное, наклоняюсь к нему, а когда вижу, что это — холодок бежит по спине…
Фото полуобнаженной девушки. Лица нет, только грудь и живот. Отворачиваюсь, прижимая к груди трясущиеся руки.
— Тата? — раздается за спиной его удивленный голос. Обернувшись, вижу Богатова. На нем футболка и штаны, но волосы все еще влажные после душа. Стою и смотрю на него, не в силах вымолвить слова.
— Тебе тут сообщение пришло, — заикаясь, произношу хриплым голосом. Он бросает удивленный взгляд на тумбочку. Приблизившись, подбирает гаджет и снимает с блокировки экран.
— Нет, это не то, — начинает отнекиваться, возвращая ко мне ошарашенный взгляд.
— Мне абсолютно все равно, то это или не то, — отвечаю тоном, вибрирующим от напряжения. — Ты мне ничего не должен.
Сорвавшись с места, вылетаю из его комнаты. Он бежит следом за мной.
— Тата, погоди! Это не мое! — нагоняет в моей спальне. Обернувшись, смотрю на него и не понимаю, как вообще могла вестись на все эти сказки? Он такой же, как и был — ничтожество.
— Меня не волнует, что там за шлюхи присылают тебе сообщения! — выхожу из себя, яростно тыча в него пальцем. Богатов наступает на меня, прожигая гневным взглядом.
— Замолчи. Не выражайся при ребенке, — кривится, хватая меня за плечо.
— Не выражайся при ребёнке?! — взвываю от такой наглости. Скинув его руку, отхожу. Мне хочется сделать ему больно. Хочется, чтобы он почувствовал, каково мне!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Знаешь что, Богатов?! Не рассчитывай на то, что за эти два месяца ты стал для меня кем-то! Я не забыла ничего! И это не перекроет того, что ты бросил меня! — кричу в пылу гнева. Он вдруг подается ко мне, закрывает мой рот ладонью.
— Не говори о том, о чем пожалеешь, — кривится. Ему больно. Пусть получает. Он заслужил каждую унцию страданий.
— Не пожалею, понял? — отбиваюсь от его рук. — Я жалею, что согласилась на этот дом! На то, что впустила тебя в свою жизнь! Ты не изменился, чертов ты ублюдок! Иди, звони своей любовнице, что так сильно скучает по тебе! Я уже не дура, Богатов! И врать мне не нужно! И тягаться за мной тоже! — пелена накрывает меня. Я не соображаю, действую на эмоциях. Отдаюсь им с головой. И с каждым хлестким словом, с каждым толчком моих ладоней о его грудь мне становится легче. Словно тяжкий груз наконец-то покидает мои плечи.
Мы оказываемся в коридоре. Стоим друг напротив друга, рвано дыша. Яненавижу его до изнеможения… а он так устало смотрит на меня.
— Все сказала? — спрашивает шепотом. Я молчу. А он, кивнув, отворачивается на пару секунд.
— А теперь послушай меня. Это телефон Кира. Он забыл его. Я не знаю, что за шлюхи шлют ему фото, но я, бл*дь, устал от того, что ты постоянно смотришь на меня, как на кусок дерьма! — от спокойствия мужчины не остается и следа. Он напряжен, вижу, что из последних сил сдерживается.
— Да, я был не прав, но так случилось! Да, меня погубила гордыня! Но сейчас ты делаешь то же самое! Будь мудрей! Перешагни ее. Отпусти все, и давай начнем все заново! Я устал от такой жизни! Я не знаю, что сделать тебе еще? Я выкладываюсь по полной, но постоянно получаю в ответ твои косые взгляды и поджатые губы! — он замолкает. Хмурится, будто пытается совладать с собой. Сжимает руками виски.
— Определись уже, Тата, чего ты хочешь?! — поворачивается ко мне, смотрит так затравленно, так измотанно. — Я люблю вас с Мироном! Люблю больше своей жизни! Но и так я больше не хочу.
Лев срывается с места, спускаясь по лестнице на первый этаж. А я не могу пошевелиться. Пригвожденная его откровениями, продолжаю стоять на месте и смотреть на то, как, накинув куртку, он обувается.
Чувствую, как что-то мокрое стекает по лицу. А потом, будто очнувшись от забытья, понимаю, что же произошло.
— Ну и проваливай, жалкий отступник! — рычу сквозь слезы, смотря на него. — Трус! Проваливай! Отказывайся от нас так же как и тогда это сделал! — кричу ему вслед. Он замирает. Обернувшись, смотрит на меня так, что в груди все сжимается.
Громко хлопает дверь, а потом на меня опускается оглушительная тишина. Всхлипнув, слышу, как заводится мотор машины. И вдруг понимаю, что это конец. Все. Он больше не вернется ко мне. Нет, Богатов будет видеться с сыном, приезжать к нему, но после всего произошедшего, после всего сказанного он навсегда закроется от меня. Мы будем чужими. Будем пытаться по отдельности строить свою жизнь, имея общего ребенка…
Господи, но он ведь прав! — жуткая догадка обрушивается на меня. Я так зациклилась на прошлом, клешнями вцепилась в его ошибки, а ведь все совсем не так. Вот он, рядом со мной. Бросает бизнес и городскую жизнь, делает все для нас. И с этим фото… На самом деле я так и ждала подобного момента, когда он оступится, поскользнётся… а дождавшись, набросилась.
— Дура ты, Тата, он ведь уедет сейчас… — всхлипнув от ужаса представленной картины, бросилась вниз. Сбежав по лестнице, прямо так, в чем была, выскочила наружу. Не знаю, почему, но мне было жизненно необходимо остановить его сейчас. Словно другого момента может и не быть! Будто есть только эта пара минут, а после — пустота.
На улице метель. Я пробираюсь сквозь наметенные сугробы к калитке. Вижу, как Лев начинает отъезжать, и прибавляю ходу. Ледяной воздух больно колет кожу, но я ничего не чувствую. В голове одна мысль: «Только бы успеть!».