Читать интересную книгу Цена зла (ЛП) - Дарк Рэйвен

— Хорошо, если ты собираешься снова допрашивать меня, по крайней мере, позволь мне воспользоваться ванной.

— Нет.

— Серьезно? Послушай, если ты не хочешь, чтобы я испражнялась на пол, ты должен отпустить меня.

При этих словах в его глазах вспыхивает искорка, а губы кривятся. Это первая настоящая эмоция, которую я увидела в нем с тех пор, как он вернулся. Вид этого одновременно раздражает и почему-то успокаивает.

— Воспользуйся этой мотивацией к сотрудничеству. Если ты не хочешь разбросать свое дерьмо по полу, ты расскажешь мне то, что я хочу знать.

Ух!

Делать больше нечего, я опускаю голову и жду, когда он начнет.

— Почему ты мне не сказала?

Я резко поднимаю голову. — Что ты имеешь в виду?

Он сцепляет руки за спиной. — Когда я спросил тебя, почему ты взяла деньги в тот первый день, ты сказала, что тебе нужно уехать из города.

— Да. Чтобы сбежать от Дьякона Джейкоба.

— Я спросил тебя, от кого ты убегаешь. Почему ты тогда не сказала мне, в какую беду ты попала?

Я моргаю, глядя на него, ошеломленная тем, что он вообще спросил об этом.

— Если бы ты тогда рассказала мне о культе, я мог бы тебе помочь. Клуб мог бы тебе помочь.

— И что заставляет тебя думать, что я могла доверять тебе? — срываюсь я. — Ты не понимаешь этого, не так ли? — я качаю головой, глядя в потолок. — Ты, этот клуб. Ты воплощаешь в себе то самое, о чем нас предупреждал культ. Этот клуб отражает именно тот тип ужасного, преступного элемента, которым, как нам говорили, был наводнен весь мир. И…

— Хорошо, я поверю в это. Но когда ты поняла, что никуда не денешься, ты, должна была понять, что тебе нечего терять, сказав мне правду. По крайней мере, тогда я бы знал, что ты не просто воровка.

— Разве это что-нибудь изменило бы? Я все равно пошла против твоего клуба.

— Возможно, так и было, да. — Он пожимает плечами. — Мы не монстры, Эмма…

— Ох, нет?

Он никак не реагирует на сарказм. — Если то, что ты рассказала мне о культе, правда, ты была в отчаянии. В опасности и без вариантов. Такие люди, как вы, люди, попавшие в беду, люди, для которых власти ничего не могут или не хотят делать — это именно те люди, которым мы помогаем. МК создан для этого.

— Но в то время я этого не знала.

— Может быть, и нет, но сказать нам правду было бы лучше, чем позволить нам думать, что ты воровка.

— Нет! В том-то и дело, что лучше бы и не было. Ох, ты так ничего и не понял. С той минуты, как ты привел меня в ту комнату для вечеринок, я была в ужасе, что, если я скажу что-нибудь о Колонии, я подвергну их опасности.

— Почему? — он разводит руками. — Зачем нам кучка отсталых фермеров с промытыми мозгами?

— Потому что. Вот в чем дело с этими людьми, Спайдер. Всю свою жизнь мне твердили, что внешний мир полон преступников и головорезов вроде тебя, что любой, кто узнает о нас снаружи, попытается воспользоваться нами. Отнимите у нас то, что у нас есть, разрушите наш образ жизни.

— И ты им поверила.

— Мы не знали ничего другого! Дэвид пустился в длинную, затянутую историю о какой-то банде, которая узнала о нас и попыталась заставить церковных лидеров дать им деньги за защиту.

Глаза Спайдера сужаются, когда он слышит мои слова. Я не могу сказать, верит он в это или нет.

— Что случилось с этой бандой? Кто они были? Как он их остановил?

— Он не сказал нам, кто они такие. Он только сказал нам, что Бог помог ему остановить их.

— Бог помог ему? — лицо Спайдера внезапно расплывается в улыбке. — Серьезно?

— Да!

— И ты ему поверила.

Смущение и унижение обжигают мои щеки за то, что я позволила втянуть себя в то, что в то время казалось таким реальным, а теперь кажется таким нелепым.

— Да, хорошо? Мы все доверчивые, глупые дураки. Вы должны понять, Дэвид знает, как заставить людей поверить во что-то. Он очень убедителен. Он говорит, что Бог говорит с ним. Он заставил нас поверить ему.

Спайдер издает долгий свист. — Уоу.

Я вижу это по его лицу, он думает, что Дэвид полный псих. Мне потребовались месяцы, чтобы понять то же самое. К сожалению, он приправил свою безумную риторику «мы против них» достаточным количеством правды, чтобы, даже после того, как я поняла, что большая часть того, что нам говорили, была ложью, было невозможно понять, что реально, а что нет. Я не знала, кому доверять, и, без сомнения, знала, что не могу доверять таким парням, как Спайдер.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ладно. Итак, он заставил вас верить в эту чушь. Допустим, я куплюсь на это. Есть еще одна вещь, которую я не понимаю. Если ты родилась в Колонии, то это все, что ты знала. Для тебя брак с этим тупоголовым Сетом показался бы правильным. В твоей промытой голове не было бы ничего, что могло бы сказать тебе, что это было неправильно. Так почему же ты сбежала? Что заставило тебя решиться на побег, когда ты знала, что если они тебя поймают, то убьют?

Я выдыхаю, но прежде чем успеваю ответить, раздается громкий стук в дверь. Спайдер рычит себе под нос, отпирает дверь и открывает ее.

Драгон просовывает голову и шепчет что-то, чего я не могу разобрать.

— Дерьмо, — говорит Спайдер. — Ладно. Дай мне пять минут.

Драгон исчезает в конце коридора.

— Пора идти. — Не закрывая дверь, Спайдер шагает ко мне, его лицо — холодная, жесткая маска. Наконец-то он снимает эту дурацкую цепь.

Меня охватывает облегчение. — О, слава Господу.

— Бог не имеет к этому никакого отношения. — Он с удивительной осторожностью разматывает цепи с моих запястий. Кровь приливает к моим запястьям и рукам, и я вздрагиваю от боли, оставленной цепью.

Как только мои запястья свободны, он медленно опускает мои руки вниз, опуская на его плечи. Я стону от облегчения, давление спало с моих рук и ног. Мои колени угрожают подогнуться, и Спайдер прижимается ко мне, позволяя мне опереться на него.

Тепло его мощного тела проникает в меня, прогоняя холод, который, как я даже не подозревала, пробрал меня до костей. По собственной воле мое тело прижимается к нему, ища утешения, которого, я знаю, не может быть.

— Нам придется действовать быстро. — Он сгребает меня в свои объятия, и я ненавижу то, какими теплыми и сильными они кажутся, прижимая меня к нему.

— Что не так? Что-то случилось?

— У нас скоро будет компания. — Он легко несет меня в холл, оставляя поднос с несъеденной едой, первой едой, которую я съела бы за несколько часов, в комнате.

Наверху Спайдер несет меня через главный бар в коридор, ведущий в его комнату. Смущение заливает мое лицо, когда мы проходим мимо более чем дюжины мужчин и женщин в баре, но мне не нужно было беспокоиться о своей наготе. Тут все мужчины слишком заняты, чтобы заметить мой раздетый вид.

Кэп за баром вытаскивает пистолеты из-под стойки и раздает их, как конфеты, другим мужчинам. Драгон выкрикивает приказы. Ди ведет женщин в зал, ведущий в церковь. Никто даже не смотрит на меня.

— Поторопи свою задницу, Спайдер, — огрызается Драгон. — Десять минут, и они будут вышибать двери в это место.

Они?

Спайдер несет меня в свою комнату, а затем в ванную. — Поторопись, — приказывает он. — Две минуты.

Вместо того чтобы наблюдать за мной из-за двери, как он делал на днях, он исчезает, и я слышу, как открываются ящики комода. Он передвигается в спешке.

Беспокойство гложет меня. В последний раз, когда он сказал, что у нас была компания, нас чуть не убили, а Кэпа подстрелили.

— Это снова Ублюдки Сатаны?

— Нет. Копы. — Он возвращается, и я выхожу из ванной. Он протягивает мне стопку одежды — футболку, короткую юбку и мои кроссовки.

— Копы? — я закатываю глаза. Неподходящее время, если когда-либо было такое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я знаю, что большая часть того, что пасторы говорили нам о власти это ложь, но всю мою жизнь мне внушали, что есть два разных типа людей: полицейские и преступники, и что полиция так же опасна, как и преступники, которых они должны уничтожать.

Дэвид долго разглагольствовал о том, как копы арестуют вас за каждую мелочь, и, если бы у них не было законного обвинения, которое они могли бы вам предъявить, они бы его придумали. Они бросили бы тебя в камеру, и, если бы они кормили тебя, этого едва хватило бы, чтобы выжить. Заключение в изоляторе делало пребывание в нем приятным.