— Он, оказывается, не просто свет включает и выключает, — объяснил Рон. — Не знаю, как он устроен и почему это случилось именно в тот момент, а не раньше — я ведь все это время хотел вернуться. В общем, я слушал радио утром на Рождество и вдруг услышал… тебя.
Он смотрел прямо на Гермиону.
— Ты услышал меня по радио? — недоверчиво переспросила она.
— Нет, из кармана. Твой голос шел из этой штуки. — Он снова поднял вверх делюминатор.
— И что же я сказала? — В голосе Гермионы скептицизм боролся с любопытством..
— Сказала мое имя — Рон. И еще… что-то про волшебную палочку.
Гермиона жарко покраснела. Гарри вспомнил, что в рождественское утро имя Рона прозвучало между ними впервые с того дня, когда он ушел. Гермиона произнесла его, когда пыталась починить волшебную палочку Гарри.
— Ну вот, я его вынул, — продолжал Рон, глядя на делюминатор, — и вроде он выглядел как всегда, но я же точно слышал твой голос. Так что я щелкнул. В комнате свет погас, но зато появился другой, прямо за окном.
Рон ткнул пальцем перед собой, как будто видел что-то такое, чего Гарри и Гермиона видеть не могли.
— Это был как будто пульсирующий шар света, синеватый такой, вроде того, что бывает вокруг портала, знаете?
— Ага, — в один голос машинально ответили Гарри с Гермионой.
— Я понял, что это мне и надо, — сказал Рон. — Похватал барахло, нацепил рюкзак и пошел в сад. Шарик света меня дожидался, а как я вышел, он полетел вперед, так это подпрыгивая, а я двинулся за ним. Он привел меня за сарай, а потом… ну, переместился в меня.
— Это как? — спросил Гарри, решив, что неправильно расслышал.
— Он вроде как подплыл ко мне, — Рон показал пальцем точку поблизости от сердца, — вот сюда, а потом как будто провалился внутрь. Я его чувствовал, он такой горячий. Я сразу сообразил, что надо делать. Понятно было, что он вынесет меня, куда нужно. Я трансгрессировал и попал на какой-то холм. Там лежал снег…
— Мы там были! — подхватил Гарри. — Две ночи там провели, и на вторую ночь мне все казалось, что кто-то ходит и зовет меня в темноте.
— Ага, это, наверное, был я, — сказал Рон. — Ваши защитные заклинания здорово работают — я вас так и не смог увидеть и услышать тоже, но я был уверен, что вы где-то рядом, так что в итоге вытащил спальник и стал ждать, пока вы появитесь. Думал, увижу, когда вы будете складывать палатку.
— Да нет, — сказала Гермиона, — в тот раз мы трансгрессировали под мантией-невидимкой, для перестраховки. И отправились очень рано, потому что, как Гарри сказал, слышали, будто кто-то бродит вокруг.
— Ну вот, а я целый день просидел на холме, — продолжал Рон. — Все ждал, что вы покажетесь. А когда стало темнеть, я понял, что упустил вас, и опять щелкнул делюминатором, синий свет вошел в меня, я трансгрессировал и оказался здесь, в лесу. Ну, вас опять не было видно, оставалось только надеяться, что кто-то из вас объявится… Гарри и объявился. То есть сначала-то я увидел серебряную лань…
— Что ты увидел? — резким тоном переспросила Гермиона.
Они стали рассказывать ей о том, что случилось. Гермиона хмурилась, переводила взгляд с одного на другого и слушала так сосредоточенно, что забыла держать скрещенными руки и ноги.
— Это явно был чей-то Патронус! — воскликнула она. — Ты так и не видел, кто ее создал? Вообще никого не видел? И лань привела тебя к мечу? Даже не верится! А потом что было?
Рон рассказал, как увидел, что Гарри прыгнул в озерцо, стал ждать, когда он вынырнет, потом сообразил, что что-то не так, бросился в воду и вытащил Гарри, а потом нырнул еще раз, за мечом. Дойдя до того, как открылся медальон, Рон замялся, и Гарри закончил за него:
— И тогда Рон как даст по нему мечом!
— И он… уничтожился? И все? — прошептала Гермиона.
— Ну… Он здорово орал, — ответил Гарри, покосившись на Рона. — Вот.
Он бросил ей на колени бывший крестраж. Гермиона опасливо взяла медальон и осмотрела разбитые окошечки.
Гарри наконец решился убрать щит и повернулся к Рону:
— Когда ты удирал от егерей, у тебя вроде образовалась лишняя волшебная палочка?
— Что? — отозвался Рон, глядя на Гермиону, рассматривавшую медальон. — А, ну да.
Он расстегнул пряжку на кармане рюкзака и вытащил короткую палочку из темного дерева.
— Вот, я подумал, что невредно будет иметь запасную.
— Как ты был прав! — сказал Гарри, протягивая руку. — Моя сломалась.
— Серьезно? — сказал Рон, но тут Гермиона поднялась на ноги, и он испуганно съежился.
Гермиона спрятала обезвреженный крестраж в расшитую бисером сумочку, забралась в кровать и молча укрылась одеялом.
Рон передал Гарри новую палочку.
— Кажется, обошлось, — пробормотал Гарри.
— Угу, — согласился Рон. — Могло быть и хуже. Помнишь, как она на меня птичек натравила?
— Я и сейчас еще не исключаю такой возможности, — раздался из-под одеяла приглушенный голос Гермионы, но Гарри видел, что Рон потихоньку улыбается, вытаскивая из рюкзака свою бордовую пижаму.
Глава 20. КСЕНОФИЛИУС ЛАВГУД
Гарри не ожидал, что гнев Гермионы утихнет за одну ночь, и потому нисколько не удивился, что на следующее утро она общалась с ними обоими в основном посредством демонстративного молчания и зловещих взглядов. Рон при ней держался неестественно скорбно, как бы в знак глубокого раскаяния. Пока они втроем сидели в палатке, Гарри чувствовал себя единственным бестактно бодрым гостем на небогатых похоронах. Зато когда они вдвоем отправлялись за водой или за грибами, Рон начинал беззастенчиво радоваться жизни.
— кто-то нам помогает! — повторял он. — кто-то прислал ту серебряную лань. У нас есть союзник. С одним крестражем разделались, дружище!
Воодушевившись победой над медальоном, они принялись вычислять, где могут находиться другие крестражи. Хоть они уже сто раз все это обсуждали, Гарри был полон оптимизма. За первой удачей наверняка последуют другие! Мрачный вид Гермионы не мог испортить ему настроения. Внезапный поворот к лучшему, таинственная лань, обретенный меч Гриффиндора, а главное — возвращение Рона… Гарри был так счастлив, что с трудом сохранял серьезное выражение лица…
Во второй половине дня Рон и Гарри снова удрали от свирепой Гермионы, якобы искать среди голых кустов мифическую ежевику, и продолжили обмен новостями. Гарри наконец-то рассказал Рону об их с Гермионой странствиях, включая все подробности событий в Годриковой Впадине, а Рон теперь излагал Гарри известия из внешнего мира. Он рассказал, как отчаявшиеся волшебники из семей маглов скрываются от Министерства, потом спросил:
— А откуда ты узнал о Табу?
— О чем, о чем?
— Вы с Гермионой наконец-то перестали называть Сами-Знаете-Кого по имени!
— Ну да, просто поддались дурной привычке, — сказал Гарри. — Но я спокойно могу его называть и В…
— Молчи! — заорал Рон так, что Гарри свалился в колючие кусты, а Гермиона, сидевшая с книгой у входа в палатку, сердито посмотрела на них издали.
— Извини, — сказал Рон, вытаскивая Гарри из ежевичного куста, — только его имя теперь заколдовано, они через него выслеживают людей! Если произнесешь его имя, все защитные заклятия разрушаются. Оно вызывает типа магические помехи. Так нас и отловили тогда, на Тотнем-Кортроуд!
— Из-за того, что мы произнесли его имя?
— Ну да! Вообще-то логично. Надо признать, они не дураки. Это имя не боялись произносить только самые сильные его противники, вроде Дамблдора, а с тех пор, как на него установили Табу, всякого, кто так говорит, можно легко отследить. Простой и удобный способ выявить всех членов Ордена! Кингсли вот чуть не поймали…
— Серьезно?
— Ага, Билл рассказывал. Пожиратели смерти навалились на него целой толпой, но он ушел и теперь в бегах, вроде как мы. — Рон задумчиво почесал подбородок волшебной палочкой. — Слушай, может, это Кингсли прислал тебе лань?
— У него Патронус в виде рыси. Мы же видели на свадьбе, помнишь?
Они двинулись вдоль кустов, подальше от палатки и Гермионы.
— Гарри… а как ты думаешь, вдруг это Дамблдор?
— Что — Дамблдор?
Рон слегка замялся, но все-таки выговорил, понизив голос:
— Дамблдор… эта лань? Я в том смысле… — Рон краешком глаза наблюдал за Гарри. — Он последним держал в руках настоящий меч, правда?
Гарри не поднял Рона на смех, потому что очень хорошо понимал, какая тоска прячется за этим вопросом. Никакими словами не описать, насколько было бы легче жить, думая, что Дамблдор каким-то образом вернулся и оберегает их.
Гарри покачал головой:
— Дамблдор умер. Это случилось у меня на глазах. Его больше нет. И потом, его Патронус — феникс, а не лань.
— Ну все-таки… Патронусы иногда меняются, — не отступал Рон. — У Тонкс изменился Патронус, нет?