Читать интересную книгу Вариант «Бис» (с иллюстрациями) - Сергей Анисимов

Главным козырем, важнейшей частью авиагруппы, считалась 82-я бомбардировочная эскадрилья, сформированная самой первой и летавшая на новейших «хеллдайверах» еще с конца мая. Эскадрилья, натасканная в Океане, штат Вирджиния, и на Норфолкской станции, последние три недели базировалась на Тринидад, а 20 сентября была принята авианосцем «Беннингтон» и приняла участие во всех его учебных походах. Пройдя полный цикл подготовки, она считалась вполне способной справиться с поставленной задачей – задержать русскую эскадру. Одно-два бомбовых попадания в палубу русского авианосца – и его можно будет не учитывать в последующих атаках, несколько торпед, попавших в линкоры, – и они уже не смогут уйти от американских, британских и французских тяжелых кораблей, спешно выходящих из своих баз.

Единственное, что не было взято в расчет, – это то, с каким противником придется драться американским летчикам. Слово «русские» им ничего не говорило. Японцев они знали, потому что дрались с ними, сбивали их и сами несли потери, за три года войны американские летчики научились их уважать. Немцев они боялись, хотя сами ни разу еще не встречались с ними в небе. Легенды об увешанных железными крестами германских баронах и графах, сбивших по двести самолетов каждый и пьющих из фамильных кубков кровь сбитых ими американских и английских пилотов, были любимой темой дружеских бесед опытных пилотов с более молодыми во время пребывания авианосца в Атлантике – пока считалось, что их могут все же послать в Средиземное море или Арктику. О русских они не знали ничего. Не было ни презрения или насмешки над противником – как смеялись над японцами до чудовищного дня 7 декабря 1941 года, не было подавляющего страха, было скорее любопытство.

Тяжелый авианосец CV-20 «Беннингтон», США, 1944 г.

Видимость была прекрасной, и противники заметили друг друга издалека. Четыре эскадрильи советских истребителей шли прямо в лоб «хеллкэтам», но прежде чем противники сблизились, одна из них круто ушла вниз…

У Покрышкина, шедшего во главе второй эскадрильи, наверное, впервые не звенело в ушах в предвкушении воздушного боя. Только холодная голова и четкая координация действий всех четырех эскадрилий может дать шанс на успех в предстоящей схватке – а цена слишком высока. Удара всей массой в лоб американским истребителям русские не приняли, он привел бы к неоправданным потерям – в лобовой атаке мощь вооружения машины куда важнее, чем умение летчика. Покрышев молодец, за месяцы подготовки многие полковники перестали жалеть, что их поставили в подчиненное положение.

Пятая эскадрилья – восемь ЯК-9Д – спикировала на идущие над водой торпедоносцы, а три эскадрильи на ЯК-3 на максимальной скорости попытались обойти фронт американских истребителей. Противники столкнулись на высоте четырех тысяч метров, в четырнадцати километрах от советской эскадры, и бой сразу же превратился в скоростную собачью свалку на вертикальных, косых, горизонтальных петлях и полупетлях. Каждый стремился зайти своему противнику в хвост и расстрелять его из всего бортового оружия, вспороть брюхо, ужалить сверху, закрутив траекторию полета своей машины в немыслимую спираль. Часть русских истребителей проскочила и, перестроившись, набросилась на ближайшую группу пикировщиков. Остальные ввязались в скоростной бой с истребителями, но при первой же возможности тоже выходили из боя, быстро наращивая силу атак по неуклюжим пикирующим бомбардировщикам, похожим на летающие мясницкие колоды.

– Бей! Бей! Бей!

Бой истребительных групп сразу же сложился в пользу русских, и если сначала американский комэск воспринял это как результат их численного превосходства, то вскоре ему стало ясно, что бой вообще не предвещает ничего хорошего. Русские неожиданно продемонстрировали такой класс высшего пилотажа, от которого у американских пилотов буквально глаза полезли на лоб. Выдающаяся маневренность ЯК-3 позволяла им легко выходить из-под атак растерявшихся пилотов «хеллкэтов», у которых рябило в глазах от проносящихся мимо незнакомых до сегодняшнего дня хищных вытянутых силуэтов русских истребителей. Советские летчики не нуждались в ведомых, что позволило им значительно усложнить характер воздушного боя. В первую же минуту эскадрилья «Ведьм» потеряла четверых, а русские истребители словно озверели. В такой переделке командиру восемьдесят второй истребительной бывать еще не приходилось. Он более полугода воевал на Тихом океане, сбил четыре японских самолета, имел высокие боевые награды, пользовался уважением всех летчиков авианосца и командиров, но тут ему стало очень страшно.

«Очень страшно» – это были именно те слова, которыми он про себя обозначил свое состояние. Ничего лучшего ему в голову не пришло. Эфир был полон криками ужаса его боевых товарищей, с которыми он столько месяцев делил стол и развлечения на берегу. На его глазах русский истребитель пронесся над скользящим на крыло «хеллкэтом», прошив его фюзеляж от хвостового оперения до фонаря кабины. Было видно, как пули рванули обшивку, выдирая из нее клочья, и перевернувшийся «хеллкэт» перешел в беспорядочное падение.

Майору потребовался весь его опыт пилотирования, чтобы раз за разом уводить хвост своего самолета от огня противников, пытающихся вцепиться в него сзади. Каждый раз, когда в рамке его прицела мелькал чужой самолет, он жал на гашетки, пытаясь достать врага сходящимися нитями трасс своих крупнокалиберных пулеметов. В какой-то момент ему наконец удалось самому зайти в хвост одному из русских. Темно-синий краснозвездный истребитель с жирной белой четверкой поверх вертикальной полосы метался широкими зигзагами, пытаясь уйти с линии огня, и тридцатилетний майор, сжав зубы и мыча про себя самые грязные оскорбления, какие знал, вновь и вновь доворачивал свою машину, загоняя проклятого русского в прицельное кольцо и почти непрерывно стреляя…

Иван Кожедуб, усмехнувшись про себя напору увлекшегося американца, пристроил свой ЯК выше и сзади и, уравняв скорости машин, открыл огонь. Одного короткого касания гашеток ему хватило. Пушечно-пулеметная очередь вдребезги разнесла фонарь «хеллкэта», и тот сразу вспыхнул, разваливаясь в воздухе на части.

Заложив крутой вираж, Кожедуб вывел свою машину из карусели гоняющихся друг за другом истребителей и, пристроившись к какой-то разворачивающейся паре, атаковал группу пикировщиков. Разогнавшись на небольшом отрезке до максимальной скорости, тройка с короткой горки прорезала строй окрашенных в очень темный, почти черный цвет «корсаров», с ходу завалив одного. Одноместные «корсары», по сути дела лишь глупостью командиров превращенные на этот бой в истребители-бомбардировщики, тяжело нагруженные и лишившиеся непосредственного прикрытия, не могли долго противостоять маневренным легким истребителям. То один, то другой из них вспыхивал в воздухе и, оставив за собой тонкий след дыма, падал вниз. Несколько летчиков, не выдержав напряжения самоубийственной атаки, освободились от подвешенных к их фюзеляжам бомб, вступив в бой уже как истребители, на равных, готовые постоять за себя. Бой был жестоким – в воздухе крутился громадный клубок полосующих друг друга огнем крылатых машин, из которого то и дело выпадали кувыркающиеся, штопорящие, пикирующие самолеты. Над неудачниками смыкалась вода, взлетев черно-белым столбом, подсвеченным мгновенными короткими язычками желтого пламени, уцелевшие уносили ноги, выжимая все возможное из своих истерзанных моторов.

Над самой поверхностью воды фронт «эвенджеров», истекая кровью, рвался к уже недалеким русским кораблям. Пилоты вели свои торпедоносцы змейкой, прикрывая друг друга, стрелки лупили длинными очередями по атакующим их со всех сторон истребителям с косой белой полосой на фюзеляже. Крупнокалиберные пулеметы заставляли их рано прекращать атаки, а тяжелые торпедоносцы демонстрировали поразительную живучесть. С иссеченными пулями плоскостями, сбитыми антеннами, дырами в фюзеляжах они неслись к изготовившимся к бою, пока молчащим линкорам. Выходящий из пикирования ЯК нарвался на пулеметную очередь, попытался выправить крен и, задев копчиком крыла гребень волны, рухнул, подняв высокий столб воды. Экипаж удачливого «эвенджера» встретил это воплями восторга.

Советские корабли, развив максимальную скорость, развернулись кормой к приближающемуся фронту самолетов, поставив слабо вооруженный «Чапаев» между линейным кораблем и линейным крейсером, что позволяло создать над ним максимальную плотность огня. Строй пеленга, кроме того, что он давал свободу маневрирования, позволял также вести бортовой огонь всем трем кораблям.

Громадное количество людей на палубах и надстройках, застыв на своих боевых постах и затаив дыхание, наблюдали за кувыркающимися вдали черточками самолетов. Бой приближался, уже можно было различить характерные силуэты ЯКов, короткие плоскости вражеских истребителей, мигающие огоньки на их ребрах. Сквозь шум работающих на полную мощность корабельных механизмов, глухой вибрацией доходящий до самых верхних надстроек, были слышны воющие и звенящие переливы самолетных моторов, надрывающихся на крутых виражах. Непрерывная пулеметная трескотня и короткий лай авиационных пушек волнами наплывали на замершие в ожидании зенитные расчеты, офицеров-наблюдателей, застывших с биноклями в руках, дальномерщиков на мостиках.