Читать интересную книгу Социальная философия - Олег Романов

Процесс техногенеза вовсе не является исключительно фатальным, как на этом настаивают некоторые исследователи, а выступает в некоторых пределах управляемым, поскольку в его основе лежит деятельность человека. Представляется, что однобокое безвариантное развитие техносферы может таить в себе даже определенного рода опасность. Если же, например, идти исключительно по американскому пути, то человечество все более будет попадать под власть могучего геологического процесса – техногенеза. Российский исследователь К.С. Пигров пишет в этой связи: «Если же актуализировать различные варианты хозяйственной деятельности, то техногенез станет более вариабельным. Пагубность одновариантности хозяйственной деятельности была выявлена уже в 70-е гг. XX в. в процессе анализа «зеленой революции». Выяснилось, что генетическая однородность новых высокопродуктивных сортов культивируемых растений приводит к большой подверженности их болезням и вредителям. Тревожный «первый звонок» получили США в 1970 г., когда от эпидемии погибло 20 % кукурузы. Случись такое в Индии, это было бы национальной катастрофой»[154].

Говоря далее о проблемах цивилизационного развития, исследователь подчеркивает, что российское производство, промышленность, техника, сельское хозяйство не должны быть копиями, слепками с западных образцов. Согласно ему нам нужно иное сельское хозяйство, не такое, как в США или Западной Европе, иные трактора, комбайны, автомобили, другие железные дороги и т. д. Ссылаясь на известных специалистов в области техногенеза, К.С. Пигров утверждает, что национальные особенности техники реально существуют и они должны сознательно культивироваться. «Речь не идет, конечно, о том, – пишет он, – чтобы во что бы то ни стало отличаться ради самих отличий. Речь идет только о глубоком, философском, духовном осмыслении сути своего материального производства, своей техники. Эта техника должна соответствовать нашей культуре, нашей истории, нашей земле, народам, населяющим землю этой общей для них империи. Такое требование может показаться чрезмерным, а то и невыполнимым. Однако если иметь в виду опасность тотальной унификации техносферы, то такой путь окажется единственно возможным. Вопрос в том, сознательно ли мы пойдем по этому пути или будем принуждены к нему, дорого заплатив за него. Постиндустриальная цивилизация вряд ли возможна на базе западного и американского индустриализма (сколько бы ни клялся современный Запад своим преодолением индустриализма, но это ему пока не удалось), а на базе других цивилизаций. Каких? Возможно, что и на базе российской культуры/ цивилизации / империи»[155].

Причем К.С. Пигров отмечает, что хотя требование конкурентоспособности нашей российской техники кажется чрезмерным с утилитарно-хозяйственной точки зрения (мол, дешевле купить у японцев), на политическом, символическом и духовном уровне такое требование, тем не менее, имеет смысл и представляется уже сейчас вполне естественным.

Если восточнославянские общества в качестве одной из целей своих реформ изберут построение общества модерна, органически сочетающее в себе ценности и институты современности с лучшими измерениями традиционного социума, то они с необходимостью должны будут выполнить следующие условия. Во-первых, социокультурные изменения обязаны идти впереди технических нововведений. Это означает, что технологические новации следует внедрять в подготовленную социальную среду, использовать личностно зрелые индивиды. Современные высокосложные технологии требуют образованного, ответственного, инициативного субъекта своего управления. Техногенные системы последних поколений предъявляют повышенные требования к обслуживающему персоналу и всем людям, профессионально с ними связанным. Невыполнение этих требований может привести к таким последствиям, по сравнению с которыми авария на Чернобыльской АЭС покажется небольшим происшествием. Кроме того, массированное внедрение современных технологий в неподготовленную среду приводит к необратимой деградации личности, ослаблению ее интеллектуальных возможностей и размыванию нравственных устоев. Так, духовно развитой личностью сеть интернета может использоваться как глобальная научная библиотека и средство профессионального роста. В случае же личностной незрелости то же виртуальное пространство будет использовано для развлечений. Таким образом, модернизирующиеся общества должны прежде всего создать систему социализации личности, представляющую собой инфраструктурный каркас современного общества.

Во-вторых, как уже говорилось, успехи модернизации могут быть утрачены. Данный вывод – следствие не только анализа опыта постсоветских стран. Сегодня Запад, который на протяжении столетий был эталоном общества модерна, явно демонстрирует провал в досовременное (постсовременное) состояние. Это проявляется в деиндустриализации многих отраслей экономики, мультикультурности и беспредельной толерантности, размывании среднего класса, вытеснении цивилизации труда цивилизацией досуга, кризисе образовательных моделей. Указанные процессы в своей совокупности красноречиво свидетельствуют о том, что модернизационные усилия должны быть перманентными и мы не можем надеяться на бесконечное самовоспроизводство однажды полученных результатов. Тем самым общество модерна должно сохранять постоянную готовность к пересмотру системы сложившихся отношений и изменению институтов. В противном случае его ждет застой и болезненное падение в архаичное состояние.

В-третьих, модернизация нуждается в элите соответствующего уровня и качества. Всем крупным модернизационным рывкам в мире предшествовал этап создания элиты, способной его осуществить. Это верно и для России XVIII в., и для Германии последней трети XIX в., и для Китая середины XX в. Элита должна представлять собой группу профессионалов-едино-мышленников, спаянных единой этикой и идеологией. Современная элита с необходимостью должна обладать определенными признаками – это внутренняя мобилизованность и готовность к тяжелому общественному служению, профессиональная компетентность в четко определенных видах деятельности, ориентация на производительные и общественно необходимые виды деятельности, жесткая кадровая ответственность на базе прозрачных и публичных критериев результативности работы (на всех уровнях власти), открытость для ротации снизу, поощрение вертикальной мобильности, лояльность нации и психологическое единство с ней, согласие с общественным контролем над объемом и источниками доходов.

В целом реализация стратегии модернизации для нас означает необходимость формирования очагов нового общества без революционного разрушения и зачистки старого. Достижение этой цели предполагает прохождение трех этапов: разработки детализированной концепции преобразований в соответствующих сферах; реализации концепции преобразований на социальных моделях (на локальных примерах); массированного внедрения (тиражирования успешных моделей) с постепенной заменой прежних систем. При этом движение к новому типу социальности обязательно должно сочетаться с поддержанием в рабочем состоянии прежних социальных институтов, ибо их преждевременная деградация и разрушение может необратимо отбросить общество к примитивным формам жизни и сделать невозможным любую модернизационную стратегию.

Концепция постиндустриального общества, авторами и представителями которой были Д. Белл, О. Тоффлер, А. Турен, Г. Кан и другие, мыслит ход истории как единый процесс поступательного, восходящего развития человечества, подчиняющегося общим законам и преодолевающего определенную последовательность стадий. Постиндустриалисты выделяют в истории человечества три стадии развития общества: стадию традиционного (аграрного) общества; стадию индустриального (промышленного) общества; стадию постиндустриального (сверхиндустриального, технотронного, сервисного, информационного и т. п.) общества. Возможности этой теории рассмотрены нами в главе «Концепции «технологического детерминизма». Перспективы и противоречия развития информационного общества».

Вторую группу идей мы определили выше как теории нелинейного развития. В состав этой группы входят концепции, стремящиеся понять историю как многовекторный либо циклический процесс, отрицающий субстанциональное единство мировой истории, а также общий для всех народов ее смысл и цель. Одной из теорий этой группы является модель флуктуации социокультурных суперсистем, предложенная русско-американским социологом П. Сорокиным в фундаментальном труде «Социальная и культурная динамика». Эта модель была разработана в ходе полемики с экономико-центричным видением истории, и поэтому Сорокин в качестве фундамента общества рассматривает систему ценностей. В их реальном многообразии выделяется два уровня: утилитарно-материалистические и духовные, причем характер конкретного общества определяется способом их сочетания. В чувственных социокультурных суперсистемах главенствуют ценности чувственного, эмпирического, материального характера, ориентации на полнокровное ощущение жизни, динамизм и бесконечный прогресс, овладение внешним миром и его изменение, стремление к власти, богатству, комфорту, физической красоте и силе. Характер и качество этих ценностей могут варьироваться от активно-чувственного с акцентом на творчество, деятельного преобразования мира до цинично-чувственного, где гедонизм и пассивное потребительство маскируются притворными, неподлинными духовными ориентациями. В идеациональных суперсистемах доминируют духовные, часто трансцендентные, вечные ценности и истины, нацеленность на самосовершенствование, внутреннюю жизнь, мистическое постижение первоначал бытия. В любом реальном обществе, как утверждает П. Сорокин, чувственные и идеациональные ценности переплетены и структурированы, и в процессе исторического развития происходит флуктуация – колебание характера культуры между этими двумя полюсами. Когда чувственные и идеациональные ценности оказываются гармонично уравновешены, формируется идеалистическая социокультурная суперсистема (например, конфуцианская культура Китая, античная культура VI–IV вв. до н. э., европейская христианская культура XIII в.). Кризис современного западного общества объясняется кризисом чувственной суперсистемы, которая достигла крайнего полюса флуктуации, когда чувственные ценности стали тормозить развитие общества. Теперь следует ожидать постепенного нарастания идеаци-онального начала и движения к новому равновесию идеалистической суперсистемы.