Читать интересную книгу Том 4. Творимая легенда - Федор Сологуб

Где же ты, сладкая любовь?

Бедная страстность, сжигающая тело! Или это и есть любовь? И другой не надо?

Вдруг, как бы решившись на что-то, Ортруда спросила:

– Дорогой господин Реймерс, вы знаете Сабину Фанелли?

– Я встречался с нею, ваше величество, – отвечал Реймерс.

– И ваше впечатление?

– Как художник она очень талантлива. Как человек – очаровательна. Как женщина – прелестна. Она из мелкой буржуазии, но весь склад ее мысли и чувства как у аристократки.

Ортруда сказала с улыбкою:

– Вы хвалите ее так систематично, что, видно, она не в вашем вкусе.

– Систематичность, ваше величество, от характера моей нации.

– Я дам вам к ней поручение. Повидайтесь с госпожою Фанелли и скажите ей, что я хочу дать ей заказ. Пригласите ее ко мне как можно скорее.

Настал назначенный час, – и Сабина Фанелли стояла перед королевою Ортрудою. Внимательно смотрела королева Ортруда на эту художницу, которая также была любовницею принца Танкреда.

Сабина Фанелли была пышнотелая, волоокая красавица, с неподвижною манерою держать себя. У нее был низкий, красивый лоб и классический профиль, и вся она была, как античная статуя. Платье на Сабине Фанелли было белое, того народного покроя, который был принят при дворе, а от двора распространился и на общество. Ноги, едва видные из-под платья, были без сандалий.

Сабина Фанелли не понравилась королеве Ортруде. Но все-таки любезная Ортруда сказала несколько комплиментов ее искусству.

Королева Ортруда говорила:

– Я хочу просить вас, госпожа Фанелли, сделать для меня скульптурную группу.

– Я буду очень рада, – сказала Сабина Фанелли.

Королева Ортруда чувствовала, что под наружным спокойствием Сабины Фанелли таится волнение, и все ярче ненавидела и презирала эту любовницу ее Танкреда.

– В группе, – говорила королева Ортруда, – надо изобразить меня и еще одну молодую девушку. Мысль этой группы такая: я была погружена в сон счастливого неведения. Вы, госпожа Фанелли, конечно, знаете, какие счастливые сны навеваются блаженством неведения. Какое счастие! И как страшно после этого сна пробуждение! Вы, госпожа Фанелли, конечно, знаете, что глаза спящих в неведении рано или поздно раскроются. И я просыпаюсь в ужасе. Надо мною прекрасная, юная, невинная. Но ее лицо для меня страшно. Почему – вы не знаете?

Сабина Фанелли говорила что-то. Королева Ортруда слушала ее рассеянно. Спросила:

– Вы можете начать завтра?

– Да, ваше величество, – ответила Сабина Фанелли.

Королева Ортруда пристально и строго посмотрела на Сабину Фанелли и сказала:

– Но, госпожа Фанелли, помните, что принц Танкред не должен знать об этом.

Сабина Фанелли, вдруг сильно покрасневшая, сказала:

– Я не встречаюсь с его высочеством.

Королева Ортруда презрительно улыбнулась. Эта художница, кажется, вздумала обидеться! Тем хуже для нее! Ледяным тоном молвила королева Ортруда:

– Я хотела сказать, – и потому прошу вас совсем никому об этом не говорить, госпожа Фанелли.

Опять ясность томного дня, медленно возрастая, томила королеву Ортруду. В одном из ее покоев широкое открытое окно давало много света. На потолке вился странный узор. Цветы, умирая, томно благоухали в вазах. Королева Ортруда полулежала на низком, широком ложе. Перед нею стояла графиня Имогена Мелладо, тихая, спокойная. На ее нежных ногах были заметны легкие полоски – следы от ремней только что снятых сандалий.

Королева Ортруда улыбалась, глядя на Имогену. Такая ласковая, безмятежная была улыбка. А в душе королевы Ортруды бешено бились гнев, тоска, боязнь. Но недаром Ортруда так тщательно была воспитана для высокой королевской доли, – наука светского любезного притворства была усвоена королевою Ортрудою в совершенстве. И так приветлива и ласкова казалась Ортрудина улыбка, что Имогена, стоя перед королевою, радостно улыбалась.

Долго молчала королева Ортруда, – медлила начать разговор. Она думала досадливо:

«Чем эта девочка могла пленить Танкреда? Тонкая, очень смуглая, маленькая, большеротая. Глаза хороши. Да что! красива!»

Королева Ортруда легла поудобнее и протянула ноги. Ласковым движением стройной руки она молча показала Имогене скамеечку у своих ног. Имогена села. Королева Ортруда ласково привлекла Имогену к себе и тихо похлопывала по щеке. Сказала нежно:

– Милая Имогена, вы такая молодая и прекрасная, и приятно смотреть на вас. Кажется, что вы счастливы и что вы достойны счастия. Должно быть, вы не откажетесь сделать то, о чем я вас попрошу.

Имогена робко и радостно сказала:

– О, государыня, все, что прикажете, и все, что в моих силах.

Внимательно всматриваясь в нее, спросила королева Ортруда:

– Все сделаете?

– Да, ваше величество, все, – сказала Имогена.

Улыбалась королева Ортруда слегка насмешливо и говорила неторопливо и спокойно:

– Неосторожно дано вами обещание, Имогена. Но если вам не захочется его исполнить, я не стану на этом настаивать.

Имогена сказала:

– Этого и не надо, государыня. Послушание государям – наша семейная добродетель.

Королева Ортруда сказала, с улыбкою глядя на смущенную Имогену:

– О, это мне хорошо известно. Вы знаете, конечно, Имогена, что я люблю искусство?

Да, – ответила Имогена, – знаю, государыня.

Королева Ортруда медленно говорила:

– Я заказала Сабине Фанелли скульптурную группу из мрамора. Группа должна состоять из двух нагих женских фигур. Моделью для одной из этих фигур буду я. Для другой фигуры мне нужна наилучшая модель – прекрасная девушка, самая красивая и нежная, какую только может создать прихотливое воображение. Прекрасная, одним словом, как вы, милая Имогена.

Имогена стыдливо краснела. Королева Ортруда спросила:

– Вы согласитесь постоять перед Сабиною Фанелли несколько раз вместе со мною?

– Охотно, государыня, – легко краснея, сказала Имогена.

Королева Ортруда встала. Поднялась и Имогена.

– Идите за мною, – сказала королева Ортруда.

Обстановка мастерской почему-то смутила Имогену. Это была большая красивая комната с верхним светом, очень высокая и очень светлая. На стенах были развешаны этюды. Везде видны были начатые картины. Непривычный запах, непривычная мебель, все было ново для Имогены, и ее неловкая смущенность забавила королеву Ортруду.

Сабина Фанелли была уже там. Королева Ортруда сказала:

– Вот я вам привела другую, госпожа Сабина Фанелли. Графиня Имогена Мелладо.

Со странным выражением на лице смотрела королева Ортруда, как две возлюбленные принца Танкреда любезно здороваются одна с другою. Знают ли они обе, что они соперницы? Королева Ортруда сказала, обращаясь к художнице:

– Я хотела подарить вашу работу принцу Танкреду. А теперь не знаю. Может быть, мне захочется оставить ее у себя.

Сабина Фанелли смущенно сказала:

– Конечно, его высочество очень ценил бы этот подарок.

– Бесценный, благодаря вашему искусству, – возразила королева Ортруда. – Можно и начинать? – спросила она.

– Да, государыня, – ответила Сабина Фанелли.

Королева Ортруда сбросила хитон. Осталась нагая. Имогена робко спросила:

– Я тоже должна буду раздеться?

И покраснела ярко. Ее смутила мысль, что она будет стоять нагая вместе с женою того человека, которого она любила. Королева Ортруда холодно сказала:

– Да, милая Имогена, разденьтесь. Сюда никто не войдет. Никто вас не увидит, кроме этого высокого неба.

Пока Имогена с помощью Сабины Фанелли снимала свои одежды, королева Ортруда легла на приготовленном ложе. Томным сладострастием дышало ее тело. Сабина Фанелли положила Имогену рядом с королевою Ортрудою. Имогена приподнималась на локте и смотрела в лицо только что проснувшейся Ортруды.

Это была странная, жестокая игра взглядов. Королева Ортруда видела, что Имогена испугана. И вдруг в лице Имогены произошла странная и страшная перемена. Ее фиалково-голубые глаза зажглись демонскою злобою и рот искривился и покрылся пеною. Вопль угрозы и злобы вырвался из груди Имогены. Волосы ее стали косматы, как у молодой ведьмы, и она тяжело навалилась на грудь королевы Ортруды.

Глава пятьдесят третья

Все чаще и чаще дымился вулкан на острове Драгонера, все гуще и гуще становились дымные, фиолетово-серые над его тупо раздвоенною, зеленовато-бурою вершиною тучи. Все дальше разносилось тяжелое дыхание вулкана над синими волнами широкого моря, и уже легким серовато-золотистым пеплом все чаще плыли над веселою, шумно-яркою Пальмою его зловещие вздохи, и все чаще несли они обещание несчастий и смерти многих, обещание воплей и слез. С многоуханными ароматами пальмских широких садов все чаще смешивались дымно-горькие запахи: они были странно похожи на слащаво-горькие запахи лесного пожара в равнинах далекой России.