— Да, мне приходилось об этом слышать, — невнятно пробурчал лорд.
— Опустела и конюшня моего батюшки, все лошади, до единой, были распроданы. А ведь вы наверняка помните, как гордился граф Мейонский своими превосходными скакунами!
И снова Майклу показалось, что в глазах лорда промелькнула вспышка удовлетворенного тщеславия.
— Если вы откажете мне в помощи, мне придется отправиться в Лондон и просить милости у знакомых, которые… не знаю, помнят ли о моем существовании, — нас разделяют годы продолжительной разлуки…
Юноша вновь несколько секунд помолчал и добавил совсем тихо:
— Мне почему-то казалось, милорд, что близость наших имений и их постоянное соперничество зажжет в вашей душе искру понимания и сочувствия. В конце концов любой из нас мог попасть в эту ситуацию.
— И вы не ошиблись, граф, — ответил лорд Фрезер, — я, как никто другой, способен понять вас. С тех пор как вы отбыли в Индию, в окрестностях только и разговоров, что о вашем поместье.
Не ожидавший подобного ответа граф нахмурился.
Усилием воли он сдержал поднимающуюся в груди волну и промолчал, решив, что слова делу не помогут.
— Знаете, граф, с тем же успехом вы могли бы обратиться и к другим вашим соседям, — продолжал лорд Фрезер. — Взять хотя бы главного судью графства, прославившегося на весь Оксфордшир своей невероятной скаредностью. Одни его взносы в церковь не превышают стоимости лавки, на которой он сидит.
Шутка возымела действие, и граф от души рассмеялся.
— Не стоит забывать также и о сэре Уильяме Форрестере, — не унимался лорд. — Хотя интуиция подсказывает мне, что этот человек переживает сейчас далеко не самые лучшие времена. Его сын спустил львиную долю отцовского состояния в азартных играх, так что вряд ли он примет вас с распростертыми объятиями.
Слушая напыщенные словоизлияния лорда, граф пытался припомнить, кто же в их округе считается зажиточным человеком, однако все его усилия были тщетны.
Дело в том, что до поездки в Индию, его меньше всего занимали мысли о доходах своих соседей.
Майкл привык воспринимать людей по сути, а не по размеру туго набитых кошельков.
В кабинете снова повисла напряженная тишина, которую прервал взволнованный голос:
— Милорд, прошу вас, помогите… Дело не столько во мне, сколько в людях, что находятся на грани голодной смерти. Поверьте, не о себе я думаю в этот тревожный час.
Лорд Фрезер поднялся с кресла, повернулся лицом к камину и какое-то время безмолвно стоял, поглощенный, как видимо, раздиравшими его противоречивыми мыслями.
Лорд был невысокого роста, но в те тянувшиеся, словно вечность, минуты он показался графу ничуть не ниже величественной горы Гарриэт.
Не зря он когда-то покорял с наместником опасные горные вершины — то же самое приходилось делать и теперь, в обыденной жизни.
Только бы забыть о гордости! Все, что должно занимать его мысли и сердце, — это нужды простых людей, которые ничем не заслужили свалившихся на их головы бедствий.
Он безмолвно стоял, ожидая своей участи, а перед глазами вновь и вновь всплывали лица голодных деревенских детей.
Бледные, изможденные лица.
Граф пытался уверить себя, что происходящее в родном поместье не в силах сравниться с ужасами, которые ему и вице-королю пришлось лицезреть в Индии. Как он пытался! Одному Богу известно…
Бесполезно обманывать себя… Больнее всего сознавать, что не только стариков коснулось несчастье, но и ни в чем не повинных детей!..
Нет, он должен найти выход! Это не может более продолжаться…
Неимоверным усилием воли, запрятав поглубже оставшиеся крупицы гордости, граф сдавленно произнес:
— Прошу вас, милорд, помогите. Кроме вас мне некуда идти. Ни одной живой души, способной помочь…
В этот момент, неожиданно для графа, голос обрел невероятную силу, исходившую из самых глубин его существа.
Во что бы то ни стало он должен спасти людей, которые всю жизнь отдали, добросовестно и самозабвенно служа его отцу, матери, деду…
Он должен спасти замок, землю И… себя.
Ни слова не промолвил лорд Фрезер.
Вместо этого он подошел к большому деревянному столу и вытащил из верхнего ящика какую-то карту.
В следующую секунду карта уже предстала взору удивленного графа.
Принявшись внимательно ее разглядывать, он обнаружил, что на старой потертой бумаге изображен подробный план расположения двух родовых имений.
Слева находился огромный участок его собственных земель, а справа — Уоттон-Холл, причем окружавшие поместье лорда две тысячи акров земли были жирно обведены карандашом.
Граф, которому впервые довелось ознакомиться со знаменитой картой, вызвавшей в свое время столько негодования еще со стороны его отца, решил, что лорд, должно быть, совсем недавно расширил пределы своего поместья.
Он окончательно в этом уверился, когда увидел, что в обрисованную территорию входят коттеджи, построенные незадолго до его путешествия в Индию.
— Я очертил границы не так давно, — наконец-то озвучил лорд Фрезер ход мыслей Майкла. — А сделал я это специально для того, чтобы разница между нашими землями сразу бросалась в глаза. Как видите, граф, наши родовые гнезда разделяет пресловутый лес, издревле являющийся камнем преткновения…
— Именно поэтому я и готов отдать этот лес в ваше полное владение, — ответил граф. — Это все, чем я вправе распорядиться; остальное согласно закону должно достаться моему сыну, которого я из-за своей бедности, вероятно, никогда не решусь произвести на свет…
В голосе графа прозвучала неприкрытая горечь. В то же самое время он жестоко презирал себя за то, что чуть ли не на коленях вымаливает помощь у человека, далекого от понимания и сочувствия.
Лорд сейчас, конечно же, торжествует… Это и понятно — впервые сын его заклятого врага, врага дерзкого и упрямого, полностью находится в его власти. Уоттон-Холл не помнит на своем веку коленопреклоненных соседей…
А граф, в который раз с болью в сердце представил, как бы вышел из подобной ситуации вице-король.
Пустив в ход все свое очарование, тот наверняка не растерял бы ни капли драгоценной чести и естественного дружелюбия.
Неожиданно для себя граф промолвил:
— Милорд, а что, если мы сплотим наши силы? Я имею в виду не столько конкретную ситуацию, сколько возможное будущее…
— Вот-вот. Вы читаете мои мысли, граф, — откликнулся лорд. — Уже несколько лет я обдумываю все «за» и «против» нашего сотрудничества.
— В чем же оно может заключаться? — полюбопытствовал граф.
— Ни много ни мало в объединении наших родовых имений, которые, если не ошибаюсь, вкупе составят около восьми тысяч акров.