– Миссия выполнена? – поинтересовался Зейн, откидываясь в кресле и улыбаясь жене с тем ленивым выражением светлых глаз, которое подтверждало, что ему нравится увиденное.
– Не без драматических сцен и убеждения, но, да, миссия выполнена.
Бэрри убрала с глаз невесомый локон рыжих волос. Как обычно, она выглядела стильно, хотя была одета в самые обычные бежевые слаксы и белую блузку без рукавов, открывающую красивые и слегка загорелые руки. Ченс восхищенно подумал, что можно забрать девочку из класса до окончания школы, но нельзя лишить класса девушку, которая закончила образование. Особенно, если образование получено в одной из самых престижных школ мира.
Внимание Ники оставалось прикованным к переговорам по поводу мотоцикла. Она зажала лицо дяди между ладонями и наклонилась к нему – их носы едва не соприкоснулись. Так она могла быть уверенной, что он не отвлечется. Ченс еле сдержал смех, когда увидел совершенно серьезное выражение маленького личика.
– Я лазлису тебе покататься на моем тлехколесном велике, – предложила Ники, видимо, решив заменить требование просьбой.
– Как же я по этому соскучился, – насмешливо пробормотал Зейн, а Бэрри мягко рассмеялась.
– Ты предлагаешь мне покататься на твоем трехколесном велосипеде, но я для него слишком большой, а ты слишком маленькая, чтобы кататься на мотоцикле, – уточнил Ченс.
– А када мозно? – Ники широко раскрыла глаза и кокетливо поглядела на дядю.
– Когда получишь водительские права.
Это загнало ее в угол. Девочка понятия не имела, что такое «водительские права» и как их получают. Она засунула пальчик в рот, чтобы обдумать возникшую ситуацию, а Ченс поспешил отвлечь ее внимание.
– Эй, а не новые ли у тебя туфельки?
Словно по велению волшебной палочки, ее личико снова засияло. Ники немного покрутилась, чтобы поднять одну ножку поближе к глазам дяди, и чуть не ткнула его в нос.
– Плавда класивые? – от восхищения она едва не пела.
Ченс взял в руки маленькую туфельку, восхищаясь сиянием черной кожи.
– Ничего себе! Так блестят, что можно увидеть свое лицо.
Ченс сделал вид, что рассматривает свои зубы, чем очень насмешил племянницу.
Зейн поднялся на ноги.
– Пока ты с ней занимаешься, мы пойдем уложим мальчиков.
Занять Ники не составляло особого труда, она никогда не терялась, что сказать или сделать. Ченс накручивал на палец локон ее шелковых черных волос, пока девочка рассказывала о новых туфельках, новых лошадях деды, и «том слове», что сказал папочка, когда попал молотком по пальцу. Ники весело и в точности повторила слово, отчего у Ченса сбилось дыхание.
– Но мне нильзя его повтолять, – призналась малышка, торжественно глядя на дядю, – это осень-осень плохое слово!
– Да, – согласился Ченс сдавленным голосом, – очень плохое.
– А еще мне нильзя говолить «селт», «зопа» и…
– Тогда не стоит их сейчас повторять.
Ченс с трудом сохранял серьезный тон, едва удерживаясь от смеха.
Ники казалась озадаченной.
– Как зе ты узнаес, какие слова плохие?
– Папа знает, какие слова нельзя говорить?
Ники решительно кивнула маленькой головкой.
– Папа знает все плохие слова.
– Тогда я попрошу, чтобы он мне все рассказал.
– Ладна, – девочка тяжело вздохнула, – тока не бей папу сильно.
– Не бить папу?
– Папа говолит плохое слово, если удалит молотком по пальсику. Так он сказал.
Ченс сумел замаскировать смех кашлем. Зейн служил «морским котиком», и его язык был таким же соленым, как и море, где он чувствовал себя как дома. Ченс уже неоднократно слышал от брата «то слово» и даже кое-что похлеще. Но мать всегда настаивала на соблюдении правил приличия, поэтому мужчины строго следили за языком в присутствии детей и женщин. Скорее всего, Зейн не догадывался о близости Ники, когда попал по пальцу, иначе никакая боль не заставила бы его ругнуться в присутствии дочери. Ченсу оставалось только надеяться, что до детского сада девочка забудет это слово.
– У тети Малис сколо будет лебенок, – продолжала Ники, выпрямляясь и опираясь ступнями в бедра дяди. На всякий случай Ченс подстраховывал ее обеими руками, хотя его помощь была излишней. Ники держала равновесие не хуже акробата.
– Знаю, мне сказал твой папа.
Девочка немного нахмурилась, что не первой сообщила важную новость.
– Она озелебится весной, – объявила Ники.
На сей раз Ченс не сдержал смех. Он обнял маленькую любимицу, поднялся и закружил ее вокруг себя, заставляя ее хохотать и цепляться за его шею. И сам смеялся до тех пор, пока не потекли слезы. Господи, как же он любил этого ребенка. За три коротких года своей жизни малышка приучила всех находиться настороже, потому что никто не мог предположить, что она скажет или сделает в следующую секунду. Все семейство Маккензи не спускало с проказницы глаз.
Внезапно она тяжело вздохнула.
– Когда плидет весна? Осень-осень не сколо?
– Очень нескоро, – серьезно ответил Ченс.
Для трехлетней малышки семь месяцев могли показаться целой вечностью.
– Я буду сталая?
Надев на лицо гримасу сочувствия, Ченс кивнул.
– Тебе уже исполнится четыре.
Она выглядела испуганной и покорной.
– Ситыле, – мрачно сказала Ники, – обоземой!
Когда на этот раз Ченс закончил смеяться, он вытер глаза и поинтересовался:
– Кто научил тебя говорить «О, Боже мой»?
– Джон, – не раздумывая, ответила она.
– А еще чему-нибудь он тебя научил?
Ники кивнула.
– Чему именно? Ты можешь вспомнить?
Девочка снова кивнула.
– Расскажешь мне?
Она подняла глаза кверху, некоторое время изучала потолок, потом, прищурившись, поглядела на дядю.
– А ты лазлисис покататься на мотосикле?
Черт, она еще торгуется! Ченс вздрогнул, подумав, в кого она превратится годам к шестнадцати.
– Нет, – строго ответил он, – если ты упадешь и ударишься, будут плакать твои мама и папа, бабушка и дедушка, я буду плакать, будут плакать тетя Марис и дядя Мак, дядя Майк будет плакать…
Унылый перечень страдающих и плачущих впечатлил маленькую девочку, но она прервала дядю до того, как он перечислил всех членов большой семьи.
– Я умею скакать на лосадке, дядя Денс. И на мотосикле смогу.
Боже, она просто неутомима. Черт, куда подевались Зейн и Бэрри? У них было предостаточно времени, чтобы уложить близнецов. Если он правильно понимает, то его братец воспользовался случаем, пока за Ники присматривает няня, и занялся с женой любовью. Зейн всегда умел использовать ситуацию в собственных интересах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});