нужна была помощь, – Максим тепло улыбнулся. – Её магазинчик процветал и после того, как она перестала им заниматься лично. Деньги не тратила, всегда копеечка к копеечке. А мне постоянно повторяла: смог подняться, не жадничай и нос не задирай, помоги другому.
Макс встал и подошел к окну:
– Шесть лет назад я только встал на ноги в чужой стране, начал хорошо зарабатывать. Как говорят, был нарасхват. Видимо, поэтому она решила оставить меня в неведении. Однако, всегда утверждала по телефону, что все в порядке, – Макс посмотрел на меня. – У нас с ней договоренность была, что общаемся только по видеосвязи, и из-за разных часовых поясов созванивались в одно и то же время. И только один из наших созвонов был необычным. Лизонька сказала, что уронила телефон и разбила камеру.
– Да, помню этот разговор. В тот момент она лежала в больнице, вот и соврала, – я отпила кофе. – Так вот, помощь я приняла. И пошла учиться дальше. Утром на занятиях, потом весь день с бабушкой в больнице. Так прошло несколько месяцев. Елизавета Георгиевна окрепла. Лечение помогало. Её выписали. Но каждый день, независимо от обстоятельств, я ей звонила, хоть на минуточку. Через некоторое время она повторно обследовалась. Ты знаешь, и во время болезни, и после, твоя Лизонька всегда думала только о хорошем, улыбалась и я никогда не слышала, чтоб она жаловалась. А в тот день, после обследования, узнав, что лечение помогло, бабуля позвонила и расплакалась.
– Ох, бабушка, что ж ты молчала, – Максим запустил обе пятерни в свои волосы. – Я должен был находиться рядом.
– Я тоже так думаю.
– Ты меня осуждаешь?
– Я говорю правду, только и всего. Ты – мужчина, ты самый близкий ее человек. И при этом тебе легче сказать, что она не хотела ехать с тобой. Отмазался, так сказать, – я встала из-за стола. – Мы можем спорить хоть сутки напролёт, но это не изменит того, что ты ее бросил и долго здесь не появлялся, а я…
– А ты! – бесцеремонно перебил меня Макс. – Вся такая добрая и пушистая. Ты отрабатывала ей деньги, которые она тебе дала. А, может, заранее думала, как она отпишет на тебя дом?!
Мы молчали и свирепо смотрели друг на друга.
– Я спать! – изрек сосед и повернулся ко мне спиной, направляясь в свою комнату.
– Подожди, – начала я и осеклась, глядя, как завибрировал мобильный. – Сейчас только тебя не хватало.
– Завтра договорим, – бросил через плечо и скрылся в дверном проеме.
Телефон перестал жужжать, но тут же ожил снова.
– Ты понимаешь, что я не хочу с тобой разговаривать, – взяла трубку и тут же выпалила без приветствия.
– Малышка моя, ну прости меня. Я ошибся.
– Ошибся? Своих малышек, тем более невиновных, не выставляют в дурном свете. Ты думал, что твоя ложь не выплывет? – я перевела дыхание. – Остается только догадываться, в каких смертных грехах ты обвинял меня еще.
– Зачем ты так. Я же извинился. Я люблю тебя.
– Руслан, когда любят, так не поступают, – быстро нажала отбой и швырнула телефон в кресло.
Глава 8
Максим
Мое утро началось с воровства. Пока Рапунцель спала, я умыкнул ключи от машины и поехал в город. Я должен был убедить Машу пойти со мной на сделку. Только так я мог оставить дом себе. К тому же, три года в браке – это ведь не целая жизнь, мы не обязаны спать вместе и про детей в завещании ничего не было. В этом Лизонька нас пощадила. Хотя, я совсем был бы не против немножко поиграть с принцессой. Утром, когда я заглянул к ней, малышка еще спала. Волосы, заплетенные в косу, распушились и лежали расплавленным золотом вдоль спины. Короткие пижамные шортики открывали моему взору аппетитную ягодицу, а короткий топ едва прикрывал грудь. Естественная, настоящая. Да уж, я бы не отказался исполнять супружеский долг, в этом она была права.
Удовлетворенный покупками, ехал домой и планировал дальнейшие действия. Для начала приготовлю примирительный ужин. А после него спокойно поговорим. В конце концов с женщинами я всегда умел ладить. Значит, и тут справлюсь.
Дом встретил меня ярко-розовым чемоданом на крыльце. Войдя внутрь, замер. Она стояла вполоборота и говорила по телефону. Лёгкая голубая блуза на бретельках, в тон джинсовые шортики, такие короткие, что у меня, кажется, потекли бы слюни, если бы я открыл рот. Волосы шелком струятся по спине. Она заметила меня и улыбнулась, впервые по-настоящему, не играя ролей, не сочувствуя, не оправдываясь. И тут, по-моему, у меня напрочь снесло крышу. Я хотел заключить ее в объятия и не отпускать от себя ни на шаг. Еще ни одна женщина не вызывала во мне столько противоречивых чувств одновременно. За два дня с момента встречи мы только и делали что ругались. А сейчас, глядя на нее, волна новых эмоций отозвалась гулким биением сердца. Я задыхался от чувств к этой незнакомке.
– Привет, – она положила трубку и снова улыбнулась.
– Привет, – я смотрел на ее сияющие глаза, на пухлые губы и мозг подкидывал все новые картинки моих желаний.
– Все в порядке? – она тронула меня за руку и я вздрогнул. – Максим, ты меня пугаешь.
– Прости, задумался. Ты куда-то собралась?
– Не смешно, Макс, – она прошла на кухню и поставила чайник. – Я же сказала, что уезжаю.
– Мне казалось, мы еще не все обсудили.
– Может уже поставишь пакеты?
– Действительно, – я прошел в глубь кухни и шлепнул оба баула на столешницу. – Помоги разобрать, пожалуйста.
– Ничего себе! Гостей ждешь?
– Почему сразу гостей? Просто привычка. У меня не всегда есть время по магазинам бегать, а быстрое питание я не люблю, вот и закупаюсь сразу так, чтоб надолго хватило, – я протянул ей ключи. – Прости меня, пожалуйста, что взял без спроса. Но я же с добрыми намерениями.
– Я не злюсь, – она снова улыбнулась.
– Ты такая счастливая потому, что уезжаешь? Мне казалось, что вчерашний телефонный разговор тебя не очень обрадовал.
– Вчера не обрадовал, а сегодня подстегнул, – она ловко раскладывала покупки по шкафчикам.
– Любимый позвал? – спросил, а у самого засосало под ложечкой в ожидании ответа.
– Любопытный ты, однако. Но нет. Там пока все так же. Мне на работу надо подскочить. Без моего присутствия никак.
– Так ты вернешься?
– Макс, мы ведь все решили. Я не собираюсь замуж.
– За меня или вообще? – я так внимательно ждал её слов, будто от них зависела моя жизнь.
– Я не знаю, – она опустила глаза. – Пока я совсем не