Читать интересную книгу Британия - Грант Макмастер

Допив чай, Юэн поднялся со скамьи и отвязал от рюкзака свой раритет: автомат SA-80 в прекрасном состоянии. Когда-то он принадлежал солдату давно не существующей британской армии. У Юэна был всего один магазин. До сих пор он ни разу не пускал оружие в ход, и это была большая удача — не только потому, что патроны были редким и дорогим товаром.

Он закинул автомат за спину, закинув ремень на правое плечо, а на левое водрузил рюкзак. Похлопал себя по бокам, проверяя, правильно ли распределил вес; ладони нащупали истертые деревянные рукоятки тяжелых ножей, висящих на поясе. Убедившись, что все на своих местах, мужчина направился прямиком к выходу. Прихватив по пути помятое жестяное ведро, он подошел к двум дозорным, несущим вахту.

На обоих поверх повседневной одежды было что-то вроде военной формы: простые темно-коричневые жилеты с большой буквой «К», вышитой на груди и спине. Дозорные Карлайла патрулировали стену, отделявшую остатки Шотландии от радиоактивной пустыни, некогда называвшейся Англией. Парни они были крутые, и Юэн это понимал.

— Доброе утро, — учтиво сказал он. — Я за льдом для чая.

— Сидел бы ты, парень, — добродушно посоветовал дозорный. — Там сейчас погода не для прогулок.

— Продышаться хочется, — улыбнулся Юэн, давая понять, что он готов торчать тут день-деньской, пока его не выпустят. — Снеговиков полеплю, опять же.

— А, ну в добрый путь, — ухмыльнулся дозорный. — Налепи их и за нас с Грантом.

Открыв небольшое окошко в двери, он оценил обстановку снаружи, потом повернулся к своему напарнику и кивнул. Они подняли два тяжелых деревянных засова, потянули дверь на себя и отошли на несколько шагов. Один из них присел на колено, и два ствола уставились в грязно-белую пустоту.

— Путь свободен, — услышал Юэн.

Достав из кармана потертые и исцарапанные темные очки, он нацепил их, затем зарылся лицом в шарф, чтобы укрыться от летящего в лицо ледяного крошева, и шагнул в морозный рассвет.

— Тебе в ту сторону, — сказал дозорный, указывая туда, где раньше была дорога, пока старый мост над рекой Идеи не обрушился и не заставил ее выйти из берегов. — И постарайся вернуться до обеда. Буря только поднимается, к вечеру не будет видно ни зги.

— Будешь долбить лед — помни, у поверхности он чище, — добавил второй певучим голосом, и Юэн понял, что это женщина.

Мир за порогом старой церкви был белым от инея и грязного обледеневшего снега. В глаза порошило ледяными иголками, и контуры зданий расплывались в снежной взвеси.

С тех пор как на планету обрушилась ядерная зима, снег и лед в Шотландии не таяли никогда.

Одно время, пока тяготы бытия не сломили его окончательно, в туннелях Глазго, в основном на станции Каукэдденс, жил человек по имени Стивен Мэсси. Когда-то он читал лекции в университете, а после краха цивилизации жил тем, что ходил по станциям и учил детей. Несмотря на трудные времена, лидеры станций понимали, что невежество — прямая дорога к погибели, поэтому Мэсси везде были рады.

Он занимался и с детьми Юэна, и часто, когда уроки и работа оставались позади, почтальону выпадала возможность самому посидеть и поболтать со стариком. Стивен считал, что взрывы подняли в атмосферу огромное количество пыли и обломков, заслонив солнце и увековечив зиму. Если его спрашивали, сколько продлятся холода и когда планета наконец оттает, он обычно увиливал от ответа. Юэн грешным делом думал, что старикан просто не знает, что сказать, но как-то, прилично нагрузившись местным грибным виски, учитель поведал, что, по его убеждению, мир вступил в новый ледниковый период.

Прочим он этого не говорил, чтобы не лишать людей надежды.

Поминутно оглядываясь назад — не сожрал ли еще снежный вихрь силуэт старого Собора, — Юэн приближался к замерзшему руслу реки. Нет, старинный храм отсюда был еще хорошо виден, и можно было даже различить фигурки двух дозорных, выпустивших Юэна за льдом, а теперь настороженно следивших за ним.

Тропа вывела его к торчащему на берегу обледеневшему огромному пню, к которому была прислонена старая кирка. Он сбросил рюкзак на снег, закинул автомат за спину и взялся за инструмент.

За годы ледодобычи тут образовался целый карьер, доходивший почти до другого берега: еще одно свидетельство того, что жизнь на поверхности была не сахар.

Спустившись в карьер, Юэн быстро наколол полное ведро льда. Уже под конец он обратил внимание на вешки, вбитые в ледяные стены примерно на уровне колена. На одной из них висела табличка: «Ниже этой линии не рубить».

Лед ниже линии ничем не отличался от того, что уже гремел в ведре у Юэна. С какой стати его нельзя трогать? Может быть, там, в глубине, вмерз кто-то, кого неосторожный добытчик может разбудить своим ледорубом? Какое-то спящее чудовище?..

Чтобы не искушать судьбу, Юэн выбрался поскорее из карьера и потащил ведро обратно к уже тающему в усиливающейся пурге Собору.

— Что там, ниже линии? — спросил он у дозорных.

— Осадки, — лаконично ответила женщина, опустила предохранитель на автомате и принялась рыться в кармане.

На свет был извлечен старый дозиметр ярко-желтого цвета с круговой шкалой. Женщина включила его, и индикатор заряда тревожно замигал желтым. Это была привычная картина: в дивном новом мире зарядить любой электроприбор было, как правило, гораздо труднее, чем раздобыть его. А уж с этими машинками — особый случай: их и до войны было мало, теперь же рабочие экземпляры стали невероятно редким сокровищем.

Женщина опустила дозиметр в ведро. Стрелка чуть дернулась, но осталась в безопасной зоне.

— Я таких с войны не видел, — уважительно произнес Юэн.

— Может, больше и не увидишь, — ответила та. — Только им и спасаемся, хотя запаришься искать батарейки.

— Вот за это мы ее и взяли в отряд, — ухмыляясь, добавил напарник.

Женщина выпрямилась и уперла руки в бока.

— А я думала, за мою красоту и обаяние, — съязвила она, и оба засмеялись.

Юэн, не посвященный в особенности местного юмора, терпеливо ждал, когда его пропустят внутрь. Кто знает, сколько еще времени ему придется торчать в старой церкви с этими веселыми людьми… Может быть, он даже успеет научиться смеяться их шуткам. Проклятый буран!

Заметив смущение Юэна, мужчина усмехнулся.

— Это моя жена, — объяснил он.

— Класс! — вежливо кивнул Юэн.

— Заходи, — сказала женщина, отступив в сторону.

Шагнув в полумрак храма, Юэн снял темные очки, бережно положил их в карман и с ведром в руке направился к печке. За спиной он услышал, как дозорные закрыли дверь и как с тяжелым стуком упали на свое место засовы.

В церкви почти никого не осталось, кроме женщины и трех детей разного возраста. Все, кроме младшего, годовалого карапуза, сидели на скамьях, распуская старую шерстяную одежду и скатывая шерсть в клубки. Юэн вывалил свою добычу в синюю пластмассовую бадью, наполовину наполненную водой. Лед остался плавать на поверхности, самые крупные куски были похожи на миниатюрные айсберги. Ткнув один из кусков, Юэн с минуту завороженно смотрел, как он тонет и поднимается на поверхность, расталкивая мелкие льдинки, успевшие занять его место.

— Вязать умеешь? — спросила его женщина.

Юэн моргнул. Вопрос был совершенно неожиданным.

— Только шарфы, — ответил он.

Женщина показала на стул, где лежала груда шерстяных клубков и коробка со спицами.

— Ты ведь должен чем-то заниматься, чтобы отрабатывать постой, так? — улыбнулась она. — Считай, что я тебя ангажирую. А то мне тут, признаться, скучновато. С ребятишками общих тем у нас не так-то и много…

Вязать Юэн научился в незапамятные времена. Дни и ночи под землей были одинаково темны и бесконечны, развлечений было мало, и вязание помогало не только обзавестись удобной и теплой одеждой, но и отключить голову хотя бы на время, позабыв о бедах и жизненных неурядицах. Петелька, еще петелька, еще петелька… Затягивает. Можно не думать о том, что работорговцы похитили всю твою семью и, возможно, дети уже мертвы… Не думать об этом. Не думать! Петелька, еще одна…

— Только сначала чаю заварю, — согласился он. — Будете?

Женщину звали Маргарет, а детей — Дженни, Марк и Коннор. Пока Юэн заваривал чай и разливал его по мятым кружкам, старшие мальчик и девочка глядели на пришельца пустыми скучными глазами, зато Коннор — самый маленький, улыбался во весь беззубый рот. Параллельно он запихивал в свои пеленки камешки, которые в изобилии были разбросаны по полу.

— Коннор! — застала его за этим занятием женщина. Услышав свое имя, он радостно вскочил на ноги, и пеленки под тяжестью камней поехали вниз, а по комнате распространился характерный запах.

— Коннор! — крикнула Маргарет, встала и бросилась к нему.

Старшие дети прыснули со смеху.