Эймиас был недоволен собой. Оденься он попроще, то чувствовал бы себя лучше. Пожалуй, стоит переодеться, когда он двинется дальше, чтобы явиться в следующую деревню в менее подозрительном виде. Он размышлял о том, сколько ему еще торчать здесь, прежде чем отправиться на покой, когда к нему обратились с более утонченной речью, чем те, что он слышал до сих пор.
— Мистер Сент-Айвз, — произнес душевный голос, — позвольте представиться. Хьюго Тремеллин, к вашим услугам.
Подняв голову, Эймиас увидел плотного темноволосого мужчину средних лет. Широкий в плечах и груди, с приятным загорелым лицом, он был одет как сельский джентльмен: в свободную куртку и бриджи, с пестрым платком, повязанным вокруг шеи.
— Викарий прислал мне записку с просьбой оказать вам любезный прием. Он также заверил меня, что вы не склонны причинять нам неприятности, — продолжил Тремеллин звучным басом. — Я пришел, чтобы познакомиться с вами. — Он протянул широкую мозолистую ладонь, и они обменялись рукопожатием. Затем новый знакомый отступил на шаг, оглядел Эймиаса с макушки до кончиков сапог и улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы. — Он также сообщил нам о вашем деле. Лично я никогда не встречал человека по имени Эймиас. Но моя флотилия ловит рыбу в прибрежных водах отсюда до Ньюквея, а мои парни бывают во всех портах. Я с удовольствием наведу для вас справки.
Эймиас улыбнулся в ответ и подавил вздох. Придется теперь придумывать оправдания для поспешного отъезда. Он не намерен болтаться здесь, ожидая известий от местного сквайра — или кто там этот субъект. Пора отправляться дальше.
— Вообще-то я слышал это имя, — добавил Тремеллин, задумчиво нахмурившись, — но, хоть убей, не могу вспомнить, при каких обстоятельствах.
Эймиас резко выпрямился.
— Знаете что! — оживленно воскликнул его новый знакомый. — Почему бы вам не заглянуть ко мне завтра на ленч? У меня будет время подумать до утра, и мы все обсудим.
— Вы очень добры, — сказал Эймиас.
— Вот и отлично, — с удовлетворением отметил Тремеллин. — Жду вас к двум часам. Поедете по дороге, ведущей к морю. Через две мили увидите каменную сторожку, сохранившуюся с прежних времен. Как доберетесь до нее, сворачивайте вправо, на проселочную дорогу. Наш дом стоит на холме. Большое каменное строение, и ничего вокруг, только небо над головой и море внизу. Найдете?
Эймиас кивнул.
— Значит, в два, — улыбнулся Тремеллин. — А теперь мне пора, а то мои девчонки изведутся, гадая, почему я задержался. У меня очаровательная дочь. Вообще-то у меня в доме две очаровательные девушки, которые будут рады познакомиться с вами, — добавил он, подмигнув. — Видите ли, здесь не часто увидишь новое лицо.
Эймиас натянуто улыбнулся, подавив стон. Две очаровательные девицы! Он знал, что это значит, с точки зрения отца. Парочка жеманниц, способных только глупо хихикать. Ладно, ему приходилось попадать и в худшие ситуации.
— Благодарю вас, — любезно отозвался он. — Я непременно буду. — «И уйду при первой же возможности», — добавил он про себя.
Выехав из гостиницы на следующее утро, Эймиас не питал особых надежд относительно предстоящего визита, но даже этот факт не омрачил его настроения. Подставив лицо солнечным лучам, он миновал старую каменную сторожку и помедлил, любуясь простиравшимся перед ним видом. На горизонте мерцала бескрайняя морская гладь, в небе парили редкие облачка, а воздух так благоухал, что Эймиас принялся напевать себе под нос. Две незамужние девицы не слишком волновали его, невзирая на то, какими провинциальными, уродливыми или глупыми они могли оказаться.
Дом Тремеллина выглядел впечатляюще, хотя Эймиасу приходилось видеть куда более величественные сооружения. Построенный из серого камня, он высился на холме, доминируя над окрестностями. Это был дом состоятельного человека, но не аристократа, и Эймиас расслабился. Он знал, как вести себя в знатных домах, но понимал, что в этом доме ему будет комфортнее. При условии, конечно, что хозяйские дочки не станут досаждать ему своим вниманием. Ясно, что заботливый отец пригласил его ради них. Проблема в том, как, оставаясь вежливым, не пробудить в девицах напрасные надежды.
Эймиас умел обращаться с женщинами. Он мог ухаживать за герцогинями и заигрывать с девицами из низов и делал это с одинаковым успехом. Но он никогда бы не рискнул задержать взгляд на дочери добропорядочного джентльмена, справедливо опасаясь, что окажется у алтаря под дулом пистолета в руках будущего тестя.
Когда Эймиас приблизился к дому, навстречу с громким лаем кинулась свора собак. Работавший в саду старик свистнул, отзывая псов. Приподняв в знак приветствия потрепанную шляпу, он поспешил к конюшне, располагавшейся за домом. Спустя минуту оттуда выскочил паренек и подхватил лошадь гостя под уздцы. Эймиас с любопытством огляделся. Прислуга в таком уединенном месте? У Тремеллина явно водились деньжата. Интересно, откуда? Едва ли от рыболовецкой флотилии. Куда вероятнее, что хозяин разбогател на контрабанде.
Опрятная горничная, встретившая Эймиаса на пороге, приняла у него шляпу и проводила в залитую солнцем гостиную, где его ждал Тремеллин и молодая женщина. Эймиас снова приятно удивился.
Он ожидал увидеть помещение, заставленное полукустарной мебелью, украшенное поделками из ракушек и, возможно, несколькими картинами на беленых стенах. Вместо этого он оказался в элегантной комнате, не уступавшей любой лондонской гостиной. Изящные кресла и диваны сверкали позолотой. Полы покрывали заморские ковры. На обтянутых узорными обоями стенах висели великолепные портреты, изображавшие знатных дам и господ из минувших эпох. Прикинув, сколько все это может стоить, Эймиас проникся еще большим уважением к хозяину дома. Портреты едва ли принадлежали предкам Тремеллина, если только тот не являлся потомком благородных фамилий на континенте. Это были настоящие произведения искусства.
Молодая женщина, поднявшаяся с кресла при его появлении, также оказалась настоящей леди, безупречной во всех отношениях.
— Добро пожаловать, мистер Сент-Айвз, — приветствовал его Тремеллин. — Позвольте представить вам мою дочь, Грейс.
Грейс Тремеллин присела в реверансе. Эймиас поклонился, не отрывая от нее взгляда. Девушка была темноволосой, как отец, но хрупкой и совсем юной. Возможно, слишком юной для него. Эймиасу исполнилось двадцать семь лет, так, по крайней мере, он считал. В любом случае он был уверен, что не перешагнул тридцатилетний рубеж, а девушка выглядела не старше семнадцати. Впрочем, в свете нередко выдают женщин замуж совсем юными — напомнил он себе — особенно когда они расцветают так рано, как эта. Грейс была одета в розовое платье и держалась с прирожденным изяществом. Она подняла на Эймиаса карие глаза, обрамленные длинными ресницами, и улыбнулась. На ее свежих щечках заиграли ямочки, и он вдруг обнаружил, что не сожалеет о своем визите к Тремеллину.