– Ты больше ничего не хочешь добавить?
– Ничего. Долго нам тут стоять?
– А ты спешишь?
– Да.
Его поведение начинало всерьёз меня обижать. Сначала Вадим требует по непонятной причине доверять ему, а теперь показывает, что тяготится лишней минутой, проведённой рядом со мной. Ладно, не буду его задерживать! Хотя мне очень хочется постоять с парнем подольше.
– Тогда иди.
Я набрала на домофоне номер квартиры Викуси. Надеюсь, подруга уже успела подняться на второй этаж.
– Синичка, ты? – отозвалась Вика.
– Да, открывай, – сказала я и добавила Вадиму: – Всего хорошего!
– Не обижайся, – мягко произнёс он мне в спину.
Я сделала несколько быстрых шагов и не удержалась – обернулась. Интересно, смотрит парень мне вслед или уже ушёл? Дверь закрывалась медленно. Ещё было видно, что Вадим стоит ко мне спиной и подносит к уху мобильник.
– У Герберта серебристый «Рено Логан», – донесся красивый баритон. – Запиши номер…
Дверь закрылась. Стараясь не шуметь, я быстро вернулась к выходу. Хорошо, что на мне мягкие удобные мокасины: шагов почти не слышно. Я прижалась к двери. Надеюсь, Вадим не сразу отойдёт от подъезда. Никогда специально не подслушивала чужих разговоров, но сейчас просто не могу удержаться.
– Да, видел. Тут неудобно говорить, потом расскажу, – продолжал Вадим. – Подъезжай, жду на перекрёстке улиц Садовой и Горького, попробуем поискать. Да, сейчас туда подойду.
После небольшой паузы он добавил:
– Таня, я знаю, что ты меня слышишь. Не обижайся, я действительно не могу ничего объяснить.
Викуся ждала у распахнутой входной двери.
– По-моему, он в твоём вкусе, – хитро улыбнулась подруга.
– Зато я – не в его. Странный он какой-то.
– Интересничает, – отмахнулась Вика. – Все они такие. Симпатичный мальчик, только они с Гербертом друг другу сильно не понравились. Ничего, мы всё потихоньку уладим.
Нет, Вадим не интересничал. С ним действительно связано что-то непонятное. Почему парень не хочет ничего о себе рассказывать? Кто запретил ему это, и что случится, если Вадим нарушит запрет?
Кольцо судьи
Ливень выстраивал в ночи неровную водяную стену. Улицы опустели, лишь изредка проносились по дороге машины. Неряшливого вида мужчина с поцарапанной щекой и пустым взглядом шагал прямо по лужам, черпая ботинками холодную воду.
Вот показались железные прутья ворот центрального парка.
– Закрыто, – с досадой произнёс человек.
Он прошёл немного вдоль забора до раскидистого дерева. Грузный мужчина с мальчишеской легкостью вскарабкался по дереву и перекинул ногу через забор. Руки вцепились в скользкий, проржавевший металл, затем пальцы разжались, и человек со смачным хлюпаньем свалился в грязь по ту сторону забора.
Ладони саднило, на ногу стало больно наступать, но мужчина не обращал внимания на эти пустяки. Он спешил вглубь парка, на самые тёмные аллеи.
Нога запнулась. Человек сморгнул, помотал головой. Его взгляд стал растерянным. Мужчина с удивлением оглядывался, поёживаясь от холода.
От чёрных деревьев отделилась тень. Стена дождя расщепилась, вода не попадала на фигуру в джинсах и ветровке с небрежно накинутым капюшоном – как будто дождь натыкался на невидимый зонт. Даже лужи расступались в стороны там, куда только собирались шагнуть ноги в совершенно сухих белых кроссовках.
Конец ознакомительного фрагмента.