Читать интересную книгу Сопротивление - К.Д. Рейсс

— Да. Я пыталась напасть на копа. Сопротивлялась аресту. Пыталась перерезать себе горло. Бла-бла-бла. Я в дерьме.

— Кто твой врач? — спросил Джек.

— Чепмэн, — парень набрал полные щеки воздуха, а потом медленно выпустил его через щёлку между губ. На его лице было написано искренне сожаление. — Что?

— Пиздец.

— Уверен? Он кажется достаточно милым.

Джек заёрзал на кушетке и подвинулся ко мне, уставившись в мои глаза. Он согнул одну ногу на подушках, а второй опирался на пол.

— Это его работа — быть милым. Слушать. Ты хочешь выбраться или остаться здесь?

— Конечно же, выбраться. Кому вообще в здравом уме взбредёт в голову остаться здесь?

— Ты сама ответила на свой вопрос. Но если хочешь убраться отсюда, то попытайся сделать это за семьдесят два часа. У тебя будет шесть сеансов, и если тебе не удастся, то считай, что ты навсегда увязла в этом дерьме. Типа они оставят тебя здесь на тридцатидневный курс лечения и ограничат посещения, а потом будут постепенно сокращать твою связь с внешним миром. Это означает всё меньше и меньше шансов на то, чтобы выбраться отсюда. Разве что твои родители не вмешаются. В моём случае они не вмешаются, поэтому я могу остаться здесь так долго, как пожелаю.

Джек не смотрел на меня, когда произносил своё последнее предложение, словно под тяжестью позора на его плечах было сложно даже повернуть голову в мою сторону. Мне бы тоже было стыдно, если бы я помнила, что это такое.

— У меня получится убедить его в том, что я вменяема.

А это означало, что мне придётся предстать перед судом. Если он посчитает меня невменяемой, то я застряну в Вестонвуде с их правилами на прикосновения и обедами по расписанию. Если я предстану перед судом, увижу ли я Дикона снова? Или меня арестуют, как только я переступлю порог больницы, и всё равно не увижу его, как и не вижу сейчас, находясь здесь? Он один знал, что случилось на самом деле. Он один мог сказать, что я сделала и чего не делала.

Оставшись на диване и уставившись на плоский экран с цветами и решётку на окнах, которая отделяла меня от Дикона, я не могла себе этим помочь. Мне любыми способами предстоит избегать вспышек раздражения. Больше никаких нападений на докторов или кого-нибудь ещё. На следующие два дня я превращаюсь в законопослушного гражданина.

ГЛАВА 6.

— Как прошло твоё утро? — спросил доктор Чепмэн. Нет, он просил называть его по имени. У него были крошечные царапины над левым глазом. Но в целом он выглядел не так уж и плохо.

— Хорошо, — ответила я. — Мне жаль, что я на вас напала. Обычно я так себя не веду…

— Твой мозг подавляет множество эмоций и воспоминаний. Мы ещё долго не сможем добраться до них.

— Говоря о «не добраться»… — я прикусила губу. Эллиот сложил руки перед собой, его внимание было полностью сосредоточено на мне. Даже не знаю, кто, за исключением Дикона, смотрел на меня так же, как сейчас это делал Эллиот. — На законных ли основаниях вы сажаете пациента в изолятор?

— Я сказал Френсис, чтобы на час тебя привязали к кровати, и это ради того, чтобы ты не навредила себе. Не знал, как успокоительное на тебя повлияет. Откуда ты узнала про изолятор?

— Она упомянула его. Как угрозу. А я не поклонница угроз.

— Значит, мысль о нём тебя пугает? — спросил он.

— Я не сказала, что боюсь.

— Хорошо. Почему ты вспомнила об этом? Уверен, она рассказала тебе ряд правил. Почему ты спросила только об этом?

— Потому что это может быть незаконно.

— Разве?

— В соответствии с Международной Амнистией существует целый ряд учреждений, считающих это незаконным.

— Мы являемся частным учреждением, которое занимается обслуживанием конкретного сегмента общества. У нас есть некоторая свобода действий, — парировал он.

— То есть у вас есть достаточное количество денег для того, чтобы вам всё сошло с рук, что бы вы не сделали?

— Деньги есть как в нашем учреждении, так и в учреждениях Международной Амнистии. Но, если нужна гарантия, полагаю, так и есть, но я не собираюсь прописывать тебе пребывание в изоляторе, — он смотрел мне в глаза, словно читал меня и наблюдал как за зверьком: зверьком в клетке.

Я поёрзала на своём месте, будто хотела избавиться от его слов, но мне это не удалось. Он ещё пристальнее за мной наблюдал.

— Вы заставляете меня чувствовать себя неловко, — сказала я.

— Ты не должна чувствовать себя здесь неловко.

Сколько раз Дикон говорил это, пока, будучи связанной, я касалась коленями своего лица? Или тогда, когда я сидела, сгорбившись над обеденным столом, а он поправлял меня?

— Я слышала, что вы — скотина, — выдала я.

— Пока будешь помогать нам с лечением, ты не можешь сказать обо мне ничего плохого. Если ты закроешься от меня или не будешь участвовать в полной мере, я сделаю соответствующую запись.

— Это по-скотски.

Он улыбнулся, и его лицо изменилось. Так или иначе, эти два слова либо порадовали его, либо он их ожидал. Я не знала, как реагировать на его улыбку, поэтому опять поёрзала на стуле, подавив свою собственную усмешку.

— Встреться с миром за пределами своего мыльного пузыря, Фиона. То, что ты называешь «по-скотски», другие называют реальностью.

— Откуда вы, доктор?

— Эллиот.

— Эллиот. Из города Жёстких Любовников? Посёлка Плохишей? Или родились в миле от городка Недоделанных Придурков?

— Менло-Парк (прим. пер.: город в штате Калифорния, примерно в 538 км от Лос-Анжелеса).

— О, мило. Пунктик по части технологий? — спросила я.

— Мой отец на самом деле знает, как разобраться с микрочипом. Это увлекательно, но и в то же время до умопомрачения скучно. Я сбежал оттуда так быстро, как только мог.

— В Лос-Анджелес.

Представила его на поезде ночью. Побег из мира, где люди нашли практическое применение калькулятору. Он потерпел неудачу как писатель, актёр, музыкант и заявил о себе как о терапевте, нашедшем свой скрытый талант, но всё равно всегда тосковал по ночам, проводя свои вечера с единственной творческой задачей, которая наполнила его сердце.

— Пасадена, — сказал он.

— А что в Пасадене?

— Я ходил там в школу. Но давай вернёмся к тебе.

Он уклонился от разговора. Это было написано на его лице, когда он упомянул город, в котором ходил в школу. Он собирался солгать мне? Докторам это разрешено? Я не знала, повредил ли разговор о нём на этом сеансе моим шансам выйти отсюда, но хотела, чтобы он понял, что я могла вести разговор, будучи в здравом уме и полноценно функционируя.

— Хорошо. Вернёмся ко мне, — ответила я. — Я бывала в Пасадене. Была помешана на катании на коньках, даже посетила шесть уроков в Калифорнийском институте искусств. Мы встречались там?

— Нет.

— Может, в Пеппердайне? (прим. пер.: частный университет имени Пеппердайна).

— Нет.

— Колледж «4.2»? — в притворном ужасе я назвала название секретной школы по выращиванию марихуаны, где можно было узнать, как легально заниматься разведением травки. Эллиот сделал глубокий вдох и ответил так, словно только что подал в отставку:

— Фуллер.

— Фуллер? Это семинария.

— Для тебя это проблема?

— Разве мой отец назначил вас лично? — Эллиот снова засмеялся, потерев подлокотник своего стула.

— Нет. По крайней мере, я так не думаю. Но уверен, если твоя семья не придерживается христианства, то католицизм точно у вас в крови. Я понятия не имею, какой морали придерживаешься именно ты.

— Во мне и то, и другое, — я осознавала, что он знал, в какие дни католики отмечают Рождество и Пасху.

— Почему?

— Очень приятно отмечать какой-то праздник два раза в год. Попрыгать через обручи (прим. пер.: на Пасху в Америке одним из развлечений считается прыгание в обручах со склона горы. Такое развлечение стоит в одном ряду с поисками крашенных пасхальных яиц и шоколадных кроликов в парках США). Ну, знаете, показаться тут и там. Так у вас есть сан? Или вы просто придерживаетесь обета безбрачия?

— Во-первых, я сторонник англиканской епископальной церкви, так что обет безбрачия ко мне не относится. Я не принял сан.

— Почему нет?

— Мы всё время будем говорить обо мне, не так ли? — спросил он.

— Если вы расскажете мне, почему не приняли сан, я поделюсь информацией об одной порочной вещи, которую сделала.

Я тут же почувствовала бремя своей ошибки.

Он слишком серьёзно воспринял мои слова.

— Я знаю, что это то, к чему ты привыкла, что тебя так оценивают, но здесь это не пройдёт.

— Извините, — ответила я. — Я сказала это, не подумав.

— Это не запрещено. Перед администрацией стоял вопрос, стоит ли или не стоит назначить твоим лечащим врачом мужчину, но из того, что мы смогли понять, это не имело значения.

— И таким образом в одном флаконе я получила врача, скотину и священника без сана, знающего, что я бисексуальна.

— По крайней мере, у твоего врача есть учёная степень магистра теологии и доктора психологии, а ещё он три года проработал помощником священника в больнице в Комптоне. После этого решил отправиться туда, где сможет принести как можно больше пользы, а не туда, где больше власти.