Читать интересную книгу Политиканиада, по линии ада - Марина Леванте

В общем, речи о гендерном равенстве, как о равных правах женщин и мужчин тут практически не шло.

Поэтому, в году так 2000-м к выборам в президенты этой страны, подогнали члены партии «ГРУша» своего кандидата, который полностью соответствовал их планам на жизнь…

Этот бывший советский диссидент был выперт из Советского Союза, и с почётом препровождён на Запад, где возмущённо, на весь мир, раскричался о том, что за подрывную деятельность, проводимую им против устоев государственного строя, его признали невменяемым и заставили лечиться в соответствующих заведениях, открыв, опять всему миру тайну о карательной психиатрии, которая стартанула, вообще-то, ещё во времена Викторианской Англии и успешно прошествовала через века и столетия, не делая исключения ни одному государственному строю, уж очень убедительными показались верховной элите, держащейся за власть, такие методы изъятия из общества неугодных им, его членов. Вот и советский диссидент не стал исключением из этого общепринятого порядка, отправившись потом ещё и в места не столь отдалённые для отбывания дальнейшего наказания, когда не долечился, оказавшись столь непонятливым.

Ну, а пребывая уже в том Западном мире, на который всё уповал, находясь ещё у себя на Родине, и вовсе проникся их идеологией, что пришла на российские просторы гораздо позже, и занялся иными делами. Так как подрывать было больше нечего, вроде, те государственные устои его полностью устраивали, то стал он якобы для контроля над безопасностью порно сайтов, нещадно посещать их, выбирая исключительно детскую секс индустрию. Короче, пояснял потом старый жучилово, наличие у себя в доме, кучи записей, скачанных с этих нелегальных сайтов, тем, что проводил он анализ и следил за тем, чтобы кому не дозволено, не посещали… А уже позже, будучи пойманным местными спецслужбами и вовсе за руку, бывший советский диссидент дал иное пояснение – оказывается, это у него хобби такое, собирательство кассет с детской порнографией, правда, называемое ещё просто педофилией.

В общем, кандидатура этого любителя-педофила и была выдвинута на пост главы Российской Федерации и поддержана членами уже сформировавшейся к тому периоду фракции Зелёных, куда входил и поэтичный защитник-лирик природы товарищ Меньженицкий.

Но на беду шанс заполучить такого отличного президента в нашей стране, любителя детской порнографии, неожиданно пресёк Центризбирком, не пропустив кандидатуру бывшего махрового диссидента, который ещё мог и выиграть на выборах, если бы постаралась «ГРУша» и ей подобные…

Так что, ещё не известно, на кого бы пал выбор большинства при голосовании – на педофила, который ко всему прочему, страдал ещё, как и многие политики, желающие подмять под себя всё, дешёвым популизмом, или уже на сегодняшнего, действующего руководителя страны, что хоть против засилья гомосексуальной пропаганды выступает.

Тем не менее Сергей Александрович, если ни в голосовании, но свой выбор сделал, поэтично и самозабвенно страдая из-за разрушения экологии, и в частности, того парка, где нельзя было класть серый гравий, вступив в партию «ГРУша», соблазнившись её названием, в котором от зелени, кустов и деревьев только-то и было, что три заглавные буквы от фамилий её предводителей.

А те предводители в действительности ратовали за равенство и братство в однополых партнёрских отношениях, выступая за проведение гей-парадов и гендерной уравниловки, причём на столько мощно, что весь интернет пестрел заголовками СМИ, похожими друг на друга, как братья —близнецы: Партия «ГРУша» неоднократно выступала за права ЛГБТ, «Молодежная ГРУша» провела пикет в защиту прав тех же, лесбиянок и гомосексуалистов, потом против каминг-аута активисты московской «Молодежной ГРУшы» провели серию… В интервью «НГ» основатель партии «ГРУша», тот самый с заглавной буквой «Г» своей фамилии, объяснил, для чего он… Ну и всё в том же духе.

Так, может, и правильно делали правители некоторых государств, когда неугодных их режиму граждан объявляли слабоумными, потому что только не вполне нормальный человек может согласиться с тем, чтобы полностью исчезнуть с лица земли, только, не как мамонты, не замёрзнуть, а просто взять и самоликвидироваться, потому что жизнь зарождается всё же от слияния двух клеток – мужской и женской, а не от мужчины и мужчины или от женщины и женщины. А так, человечество хоть, как-то худо-бедно, но до 21 века дотянуло.

***

Правда, все эти вещи не сильно волновали поэта Меньженицкого, ему важно было, чтобы серый гравий не положили на дорожках его любимого лесопарка, с душевным детским названием «СерБор»

И потому он, в прежнем ритме, сидя уже на другом заседании, ничем не отличающимся ото всех предыдущих, ну только, если статусными личностями, посетившими эту очередную экологическую сходку, раскачивался на своём неизменном стуле, сидя в неизменной позе последней, чудом выжившей совы, с уханьем филина, всё держась за голову и напевая, как в оперном спектакле, про то, что не надо сыпать серый гравий…

А на заднем фоне, и в самом деле, всё происходило, в стиле оперных песнопений…

Титулованные дамы-депутатши местного разлива, почему-то не желая ничего знать о гравии, вдруг заметив, что подоконники в этом зале, стилизованном под актовый, украшают многочисленные цветы в горшках-суккуленты, в народе называемые просто кактусами, бойко подхватились с места, тут же, где-то, раздобыли лейки и со словами «Цветочки же надо поливать…» кинулись к растениям, не терпящим влаги, обдавать их водой, словно слона из душа, оставляя на тарелочках огромные лужи, дабы обеспечить влагой землю в цветочных горшках на будущее, уже до следующего их появления на ещё одном собрании с той же повесткой, защиты окружающей среды.

Здесь же рядом, надрывался ещё один радетель этого лесопарка, принадлежащего по праву, только поэту и только ему, но на другую тему… Исполняя свою партию, он периодически визгливо между словами про гравий, вставлял «О, Боже, Боже, ну, зачем нам эти конюшни…» имея ввиду пару лошадок, на которых катали детишек по СерБору, и возила свой зад, какая-то парковая охрана. Но, не смотря на защиту зелёных территорий от туристов—хулиганов, не только же егерю- Меньженицкому выполнять сии обязанности, изображать маньяка, радетель всё разорялся, и громко в голос, всё повторял, как заученный урок: «Уберите немедленно этот ипподром…». И тоже, как сова-Меньженицкий раскачивался туда и обратно, в такт своим словам…

А тот, что всё изображал маньяка, вышедшего на тропу войны с нарушителями порядка в лесополосе, пугая их своим депутатским удостоверением, тоже не отставал от остальных участников этого оперного спектакля, и выл пуще прежнего, пытаясь перекричать «лошадника», всё делая упор на красках:

– Сколько, сколько можно, – уже почти рыдал он, – тащить эту урбанистическую серость в наш СерБор, цвета нашего Бора, – при этих словах, опять двумя руками, помогая уже при этом себе ещё и правой ногой, поэт попытался навсегда покончить с растительностью на своей голове, и вырвать с корнем всё то, что там выросло с детства…

– Ведь цвета нашего бора совсем другие. – Уже не пел, а яростно всхлипывал он. – Гравий должен быть красный, он должен соответствовать цветам нашего Бора… – с нажимом, наконец, закончил он и тут же, находясь в полном в экстазе, почти упал на пол. Так полагалось по либретто, написанному им же самим.

Но в этот момент, в хоровое пение, больше напоминающее крик ненормальных, обездоленных пациентов, случайно оставшихся без помощи врача, вступила ещё одна фигура, та самая, посетившая их собрание солидность – сотрудник по благоустройству территории этого паркового объекта, на самом деле, просто уже не выдержавший истерических воплей Меньженицкого на одну и ту же тему серого гравия, который сухо и скептично, угрожающе чеканя каждое слово, произнёс и словно резюмировал.

– 50 оттенков серого…

Щегольнув в этот момент цветом жёлтой желчи, потому что, сказав про 50 оттенков серого, «статусный» имел ввиду, прогремевший на весь мир, порнографический фильм, показ которого даже запретили в странах с исламских вероисповеданием, и которому уже было плевать и на гравий, и на все его бесконечные цвета, и даже на странноватую идею Меньженицкого украсить дорожки в лесной зоне совершенно не естественным окрасом… На секунду он даже с удивлением подумал, где это поэт видел, в каком лесу, тропинки красного цвета, но потом плюнул и на это, ему просто очень хотелось свалить побыстрее домой, подальше ото всех этих неизменных обитателей сумасшедшего дома, с их незыблемыми устоями, стены которого, конечно же, ничем не отличались от общепринятых цветов такого рода заведений…