Читать интересную книгу Медок и холодок - Наталья Булычева

проверяла на себе новую помаду и красила губы красным цветом так близко в камеру. А потом еще и наносила на зону декольте блеск. И ее смуглым, пышущим юной свежестью грудям было также тесно в лифчике, как тесно стало в штанах Дубровина, когда он смотрел на эту красотку, а фантазия дорисовала куда более откровенные сцены. Мужчина даже сам удивился тому, что он сейчас словно прыщавый подросток поддался порыву и запустил руку себе в брюки, чтобы снять это нахлынувшее медовой тяжестью напряжение в паху… Дубравину стало очень стыдно, что он ведет себя так несолидно, находясь на рабочем месте в своем кабинете, но он все равно продолжал смотреть Раисины видосы, хотя и прекрасно осознавал всю нелепость своего положения. Но долго так продолжаться не могло, надо было что-то делать. И поэтому, когда дочь подала ему идею взять на работу водителем мужа Раисы — Александра Коршунова, он зацепился за эту возможность, потому что хотел через него приблизиться к Раисе, стать по вполне легальному поводу вхожим в ее дом, а там уж дальше действовать по обстоятельствам.

Сказано — сделано. Прежнего водителя отправили на пенсию (давно пора было) и ему на смену пришёл приблатнённый, молодой Саша Коршунов.

Лаврентий Олегович, знал о позорном неонацизмом прошлом парня, но больше его интересовало настоящее, а точнее, конечно же Рая….

Каждый день Лаврентий Олегович вёл с водителем непринуждённые разговоры «за жизнь», выспрашивал про Раю, про их семью, их отношения, про её мечты и предпочтения. Такое поведение начальника вовсе не казалось Саше странным, наоборот, он оценивал его заинтересованность как признак дружественного расположения со стороны босса.

Коршунов и представить не мог, что за всеми этими разговорами скрывается разрывающая душу Лаврентия Олеговича запретная страсть к его жене…

Саша не знал, что Дубравин воспринимает его как соперника и люто ненавидит его!

Ненавидит так, что готов забить его до смерти собственными руками и ногами, с удовольствием и облегчением размозжит ему череп огромным камнем, или битой, или рукояткой пистолета, а потом прийти к Раисе, чтобы на правах альфа-самца наконец-то трахнуть ее…

* * *

Молодой муж искренне верил, что Дубравин просто так, без злого умысла платит ему зарплату и премию на порядок выше, чем у всех других из обслуги. В его душе не закралась мысль ни о чем таком, даже когда его вдруг повысили до должности начальника гаража во владениях Дубравина, и это несмотря на то, что на эту должность было немало более достойных соискателей с большим опытом работы.

Во всю эту беспричинную благотворительность было так сладко и так просто верить.

Тем более, что Раиса не собиралась нарушать клятву, данную своему насильнику, и никто, кроме их самих, не знал о том злосчастном вечере, когда Саша особенно долго задерживался на работе, но Рая этому не удивилась, ведь пару дней назад Саша получил новую ответственную должность начальника гаража и еще не успел войти в рабочий ритм.

Не удивил Раю и поздний визит Лаврентия Олеговича, ведь с тех пор, как Саша стал работать у него, то Дубравин стал в их доме нередким гостем. Вот и в этот раз заглянул, чтобы скачать какие-то там документы, что хранились на компьютере у Саши, и заодно по-свойски попить чайку.

Рая относилась к таким визитам вполне благодушно, всё-таки работодатель мужа, да к тому же отец ее подруги, да и вообще не последний человек в городе, даже родители Раи при упоминании о Лаврентии Олеговиче менялись в лицах, испытывая невольный трепет перед «большим человеком».

Сама же бойкая Рая, привыкшая общаться со многими, особого пиетета перед Дубравиным не испытывала.

И не раз в шутку говорила Саше, что у этого тезки Лаврентия Берии такая внешность, будто бы он когда-то украл у булгаковской Маргариты ее волшебный крем, обмазался им с головы до ног и так и остался на всю жизнь полусвиньей-полумужиком.

И, честно говоря, девушка была недалека от правды в своём описании внешности Дубравина. Он действительно страдал ожирением, был потливый, руки, грудь и даже пальцы его покрывали чёрные, густые, курчавые волоски, да вообще он совмещал в себе все черты карикатурного олигарха или депутата, про которых народ на праведной злобе частенько говорит, что их лица уже не помещаются в экран телевизора, Лаврентий Олегович выглядел именно так. Тем страшнее для Раисы вспоминать тот злополучный вечер…

* * *

В их однушке кухонька была размером с цветочную клумбу, девушка отошла от стола и повернулась спиной к гостю, чтобы заварить свежий чай, как вдруг почувствовала, как толстяк Дубравин навалился на нее сзади, как старинный буфет, всей своей неподъёмной массой. И левой рукой закрыл ей рот, а правой залез в трусики. Его слюнявые поцелуи, распространявшиеся по всему телу, пахли спиртным и были мерзкие настолько, что сравнить их можно, наверное, лишь с тем гадливым ощущением, когда к коже прикасается саранча или другая ползучая мерзость.

Рая могла сопротивляться не больше, чем фарфоровая куколка в руках Кинг-Конга.

Такая слабость жертвы ещё больше распалила Дубравина, и он, не помня себя от похоти и хмеля, потащил свою жертву в комнату.

Мэрлин Монро поняла, что эта возня — признак чего-то нехорошего, забеспокоилась и начала взахлеб лаять в надежде защитить хозяйку от творящегося беспредела, но маленькая собачонка оказалась плохой защитницей.

Да и сама за себя Рая заступиться не могла, когда лежала в приспущенных джинсах под этим пьяным боровом и он оставлял на ее груди и животе болезненные, красные, как будто оспины, засосы.

Остервенев от страсти, насильник и не думал хоть чуть пощадить свою жертву и резко двигал тазом, силой вдавливая хрупкую девушку в диван, ее мука дополнялась еще и ласковыми словами, которые сквозь одышку нашептал Лавр Олегович, и это было так противно и неуместно, как если бы мясник вдруг вздумал при разделке мяса нашептывать ему комплименты, убеждая в том, что он ни в чем не виноват и делает свою работу исключительно из любви.

В какой-то степени Рая была даже рада, когда он засовывал свой язык, такой же требовательный и жесткий, как член, ей в рот, конечно, было до рвоты противно, но в такие моменты он хотя бы ненадолго замолкал.

Не столько от боли, сколько от всей этой слюнявой, скользкой мерзости, Рая заплакала, но очистить свое сознание слезами у нее не получилось, потому что уже через мгновения Дубравин сжал ее тонкую пульсирующую от рыданий шейку своей загребущей лапой.

Тогда Рая безумно испугалась, что он