Фото автора. 29 ноября 1987 г.
Соседи
(Окно в природу)
Лисицу все знают, а эту красную утку огаря можно увидеть лишь в южных, степных и пустынных районах. Живет она в норах, чаще всего в брошенных лисьих. Но, как утверждают, не только в брошенных. Иногда жилище лисы с отнорками и запасными выходами служит коммунальной квартирой и зверю, и птице.
Из подземелья каждый отправляется по своим делам. Лисица не пытается охотиться за огарем, не трогает ее кладку яиц. И огарь лису не боится.
Вдалеке от норы лиса, наверное, не прочь прищучить потерявшую бдительность утку, но возле норы и в норе — мир и согласие.
И это не единственный случай удивительного соседства. Иногда под землей живут рядом барсук и лиса. Чистоплотный барсук с трудом, правда, терпит неаккуратность лисы. Говорят, она даже пакостит у норы специально, чтобы выжить хозяина. Громадные гнезда орлов бывают иногда нашпигованы гнездами воробьев. В Новой Зеландии похожие на ящериц древнейшие существа туатары поселяются в норах, где живут буревестники. Иногда туатара покушается на кладки яиц буревестника, но случается это редко, и сожительство остается терпимым. Возможно даже, что обе стороны извлекают из него выгоду. Белые гуси на острове Врангеля, например, стремятся селиться поближе к гнезду полярной совы. На первый взгляд, такая близость противоестественна. Но сов на острове интересуют лишь мыши. К тому же вблизи гнезда или логова хищники не охотятся. Выгода же поселиться у гнезда сов состоит в том, что, не подпуская близко песцов, белый совин защищает от них и гнезда гусей.
Примеры сожительства разных существ — показатель того, как тесно сплетены нити жизни, какие неожиданные узоры они образуют, как хорошо в природе все притерто, отлажено, приспособлено к выживанию.
Фото автора. 6 декабря 1987 г.
Чарующий звук
(Окно в природу)
Посмотрите на снимок. Звуки виолончели заставляют собаку принять блаженную позу, закрыв глаза, она слушает музыку, она наслаждается звуками.
Случай не исключительный. У нас в селе я знал собаку, прибегавшую на звуки гармони, а на Севере слышал рассказ про пса, питавшего исключительную любовь к песне «Валенки» в исполнении Руслановой. Когда летчик, владелец собаки, ставил пластинку, собака радостно подвывала. Этот «номер» собирал множество любопытных, но собаку зрители не смущали.
Собачий или волчий вой воспринимается нами без радости, но очень возможно, что, кроме сигнального назначения, вой этих животных — то же самое, что для нас песня. Наблюдая за стаей волков, жившей в неволе, мы с зоологом Георгием Георгиевичем Шубиным частенько по вечерам или ночью голосами провоцировали волков «попеть». И они отзывались всей стаей.
Гармония звуков, их тональность и ритм способны достичь чувствительных струн у многих животных. Замечено это давно.
Крысолов, увлекающий грызунов звуками дудочки, — отнюдь не легенда. Недавно страсть крыс следовать за дудочкой была продемонстрирована перед кинокамерой польским зоологом. Чем-то привлекают животных звуки волынки. Описаны случаи, когда разъяренный бык немедленно успокаивался, услышав волынку. В Харьковской филармонии хор канареек вел свою партию в сложном оркестре, включаясь и замолкая в нужных местах. Чарующему нас пению соловья, варакушки, жаворонка, дрозда и многих иных птиц зоологи отводят роль сигнальной системы — «это моя территория». Но вряд ли только этому назначению служит сложная гармония звуков. Если она существует, значит, кому-то она предназначена, кто-то чутко слышит ее, откликается, сопереживает, радуется. Отнюдь не человеку ведь предназначена весенняя дробь дятла и россыпи соловьиной трели в черемухах.
В толще океанской воды поют киты. Мощные звуки этих животных слышны собратьями на сотни километров. И когда лет двадцать назад зоологи их записали, то поразились их гармоничности, музыкальности.
Любопытно, что музыкальные интересы проявляют и те, кто способен только рычать. Не раз наблюдали медведей, которые, дергая лапой отщепы сухостоя, прислушивались к вибрирующим звукам. Наблюдали медведей, бросающих на молодой лед камни. Нежный затихающий звук «те-те-те», хорошо нам знакомый, оказывается, приятен и для медведей.
«Коровы дают больше молока, если в момент доения они слушают классическую музыку», — об этом сообщили ученые университета в американском городе Мэдисон. Прибавка молока составляет 5-10 процентов. Пробовали прокручивать для тех же коров пленку с записью рок-музыки, результаты были обратными — надои резко снижались. И коровам, стало быть, небезразлично, какие звуки ловят их уши. Ушедший в небытие пастуший рожок будил, наверное, не только крестьянок, но взбадривал, побуждал поспешить со двора и коров.
Влияние на животных звуков, в частности звуков, гармонично сочетающихся, сейчас изучается. Есть тут и неожиданные открытия.
Недавно жительница штата Нью-Йорк, созывавшая людей на обед с помощью охотничьего рожка, заметила: как только раздавались звуки, с кленов дождем сыпались гусеницы. Неожиданный феномен решили проверить во фруктовом саду, также атакованном гусеницами. Результат повторился. Об этом открытии известили сельскохозяйственную академию США. И сейчас тщательно изучается влияние звуковых волн на гусениц. Предстоит уточнить, почему при звуках рожка цепенеют и падают с веток столь несложно устроенные существа.
Одно несомненно: ритмика и гармония звуков способны воодушевить, заставить испытать наслаждение или повергнуть в транс не только одного человека. Всяк имеющий уши — слышит. И у многих на звуки отзываются чувства.
Фото из архива В. Пескова. 13 декабря 1987 г.
В Риме, у Колизея…
(Окно в природу)
Собор Святого Петра, площадь Испании, фонтан Треви, Пантеон, Колизей, руины античных построек… Список всего, что хотелось увидеть за два-три дня попутного пребывания в Риме, не был исчерпан, но я застрял с фотокамерой около Колизея. Причиной тому были… кошки.
Беспризорные кошки есть в любом городе.
В Риме около Колизея сложился особый кошачий мир, некое «живое приложение» к всемирно известной постройке. Турист с волнением взирает на чашу древнего цирка, воображает, как тут рыкали львы, звенели мечи и как ревели трибуны.
Дно Колизея представляет собой узорный кирпичный лабиринт проходов и закоулков, по которым на арену выгоняли людей и зверей.
Сейчас тут можно услышать мяуканье, а дерутся тут, с подобающими Колизею воплями, только коты-соперники.
Каменные руины с арками, нишами, укромными уголками стали для кошек идеальным убежищем. Но они отнюдь не хоронятся в этой изъеденной временем цитадели. Они все время «на людях». И если все городские беспризорные кошки выходят на промысел ночью, эти, напротив, кормятся, развлекаются и экскурсируют днем, вызывая всеобщее любопытство.
Они смело идут к туристам, присевшим на камень, и всем своим видом демонстрируют: «мы собираем дань». Они по-хозяйски обследовали, обнюхали мою фотографическую сумку и, не найдя в ней ничего привлекательного, переключили внимание на старушку, пришедшую, как видно, их покормить специально. Скорее всего, старушку они уже знали, потому что шмыгнули к ней под колесами конного фаэтона с туристами.
Несомненно, тут сложилась уже своя иерархия — сильному первый кусок. Сила правит тут и любовью. Амуры кошачий мир посещают средь белого дня. Матерые полосатые ловеласы и молодые плейбои фыркают, ощетинясь, под ногами туристов и победу празднуют тут же, у наружной стены Колизея.
Котяток кошки рожают где-то в недрах руин. И только уже окрепших, зрячих выводят «в свет».
Таким образом, с юных когтей житье в Колизее принимают кошки как данность судьбы, и любая другая жизнь им показалась бы скучной. Подачки людей, охота на крыс, на потерявших бдительность голубей и вольная воля во всем — что еще нужно полудикой кошачьей общине?!
А Рим, как и в древности жаждущий зрелищ, терпимо относится к обитателям Колизея. Кошек на фоне древних камней снимают туристы, даже в фильмах их подают как деталь, для Вечного города характерную.
Сколько тут кошек? Вряд ли это кому-то известно. Снимать их было легко. В любую сторону повернулся — кошки. Погладить себя они не дают. Но и страха в них нет никакого. Осторожность полудиких существ. Чуть что — в три прыжка к себе в Колизей.
Кошки в Колизее — хозяева.
Фото автора. 19 декабря 1987 г.