Читать интересную книгу Тайны Шерлока Холмса (сборник) - Джун Томсон

Обо всем этом нам стало известно потому, что Стоуна удалось арестовать и он во всем признался, хотя и отрицал свое участие в убийстве констебля. Сейчас он отбывает наказание в тюрьме, и сидеть ему там еще очень долго. Показания Стоуна подтвердил и раненый полицейский, который, будучи обнаружен случайным прохожим, был доставлен в больницу Чаринг-Кросс. Перед смертью констебль нашел в себе силы дать описание убийцы, под которое идеально подходит Виктор Мэллоу.

Что происходило дальше, господа, мы не знаем. Однако, думаю, нам не составит труда восстановить события, воспроизведя ход мыслей преступника. Представьте себе Виктора, стоящего в переулке с дымящимся револьвером. У его ног лежит умирающий полицейский. Вскоре убийцу будет разыскивать весь Скотленд-Ярд. Если его поймают, то наверняка вздернут. Значит, надо как можно быстрее залечь на дно, а перед этим спрятать добычу. Но где? Там, откуда ее легко будет забрать, после того как утихнет шум.

Думаю, именно в этот момент он подумал о Маршем-холле, где служил дворецким его брат. В то время поместьем еще владел престарелый сэр Седрик Фостер-Дайк, человек больной и практически лишившийся слуха. Вряд ли его мог потревожить поднятый среди ночи странный шум. Этот шум не услышали бы и слуги, которые спят на верхнем этаже в другом крыле. Полагаю, ящик с золотом был спрятан где-то здесь, в поместье, прямо в ночь ограбления, причем спрятан не без вашей помощи, Мэллоу.

Дворецкий, слушавший Холмса с нарастающим беспокойством, нарушил молчание:

– Поверьте, сэр, поначалу я отказывался. Я ему так и сказал, что не хочу иметь к этому никакого отношения. Но поймите, я не мог его прогнать! Если бы его поймали, он бы кончил свои дни на виселице. Он клялся, что не хотел убивать полицейского, а думал только его напугать. И я поверил ему, мистер Холмс. В детстве он мог расшалиться, набедокурить, но никогда никому намеренно не делал зла. По крайней мере, мне так казалось. Но после того как Виктор перебрался в Лондон и поступил на службу клерком, он связался с дурной компанией. Стал играть в карты, просаживать все жалованье на скачках… Тогда он впервые преступил закон, чтобы уплатить долги. Сперва обнаружилась растрата в банке, где он служил. За нее он отсидел в тюрьме. Выйдя на свободу, брат сменил имя на Джордж Халлем, подделал бумаги и нанялся приказчиком к торговцу драгоценными металлами.

– Кто дал ему рекомендацию? – спросил Холмс.

Мэллоу выглядел совершенно раздавленным.

– Я, сэр. Виктор поклялся, что извлек из случившегося урок и теперь обязательно исправится. Я дал ему рекомендацию от имени сэра Седрика. Написал, что якобы Виктор пять лет работал у него личным секретарем. Знаю, я поступил очень глупо, что доверился ему и согласился помочь той ночью, когда он украл ящик слитков.

– Думаю, вам лучше без утайки рассказать нам все, что тогда произошло.

– Он оставил экипаж у дороги, не доезжая до усадьбы, сэр, так, чтобы никого не потревожил скрип колес. Рама оконца в кладовой расшатана, и Виктору не составило труда его открыть и пробраться внутрь. Поднявшись наверх, он разбудил меня и обо всем рассказал. Я помог ему затащить ящик с золотом в дом. Мы спрятали его в подвале и заложили кирпичами.

– Понимаю, – кивнул Холмс. – Ваш брат собирался через некоторое время забрать золото, но судьба нарушила его планы. Сэра Седрика отправили в пансион для престарелых, а Маршем-холл на целый год снял мистер Харден.

– Я не мог предупредить Виктора о приезде мистера Хардена, – пояснил Мэллоу. – Мой брат скрывался, и у меня не было его адреса.

– Полагаю, он время от времени наведывался сюда и следил за происходящим. Обнаружив, что в усадьбе появился новый хозяин, он принялся писать вам анонимки, – продолжил сыщик, повернувшись к клиенту. – Вопреки нашему предположению, цель злоумышленника заключалась не в том, чтобы вы покинули страну, а в том, чтобы съехали из усадьбы, позволив Виктору Мэллоу забрать добычу. В отличие от сэра Седрика, вы человек деятельный и в курсе всего того, что творится в поместье. Если бы Виктор попытался забраться в подвал и вынести ящик, вы, весьма вероятно, застигли бы его за этим занятием. Вот он и придумал напугать вас анонимками, искренне полагая, что вы перетрусите и сбежите. А конверты с письмами вам носил ваш дворецкий. Мэллоу, вы же видели адрес на конвертах! Неужели не узнали почерк собственного брата?

– Нет, сэр! – замотал головой Мэллоу, на лбу которого выступили бисеринки пота. – Конечно, я помню несколько писем, адресованных мистеру Хардену, и конверты, надписанные печатными буквами. Но мне и в голову не могло прийти, что они от Виктора. Клянусь вам, я ни о чем не догадывался, пока не увидел открытое окно кладовой. Я вспомнил, что именно так однажды проник в дом мой брат, и понял, что это он оставил отпечаток ладони на стене и послание, в котором угрожал жизни мистера Хардена.

– Вы напрасно предпочли хранить молчание. Следовало рассказать все, что вам известно, – строгим тоном промолвил Холмс. – Неужели вы не понимали, что ваш брат оказался в отчаянном положении и готов на все? Единожды убив, он с легкость пошел бы на новое убийство, чтобы вернуть себе золото. А он бы его получил после смерти мистера Хардена и отъезда полиции.

– Сейчас мне это ясно, сэр, – тихо промолвил Мэллоу, понурив голову. – Честно говоря, я думал, что рядом с инспектором Уиффеном и вами жизни мистера Хардена ничего не угрожает. Я не подозревал, что Виктор все еще вооружен и собирается воплотить свои угрозы в жизнь. В ту самую ночь, когда он пришел ко мне с просьбой о помощи, он клялся, что выбросил револьвер. Он мой младший брат, сэр… Я ему верил. Я не мог допустить мысли, что он способен на такое злодейство.

– Все это, конечно, прекрасно, но ничуть не оправдывает вас в глазах закона, – вступил в разговор Уиффен, вспомнив о своих обязанностях. – Мэллоу, вы обвиняетесь в нескольких преступлениях, в числе которых сокрытие сведений от полиции, укрывательство краденого и пособничество убийце. Вы арестованы.

В отличие от брата, Мэллоу не стал оказывать сопротивления. С невозмутимым лицом он протянул руки инспектору, и Уиффен защелкнул на них наручники.

Заговорил дворецкий, только когда его повели из гостиной. В дверях Мэллоу повернулся к нам и чуть дрожащим голосом произнес:

– Прошу прощения, джентльмены, за доставленное беспокойство и хлопоты. Особенно я виноват перед вами, мистер Харден. Я обманул ваше доверие и потому безгранично перед вами виноват.

Даже миллионер был настолько потрясен достоинством, с которым дворецкий произнес эту фразу, что лишился дара речи.

На этом в деле и впрямь была поставлена точка. Так был положен конец преследованию Джона Винсента Хардена.

Добавить к сказанному мне практически нечего. Ящик с золотыми слитками, обнаруженный в подвале на следующее утро, возвратили законному владельцу. В уплату за свои услуги Холмс получил кругленькую сумму, однако не принял приглашения миллионера на бракосочетание его дочери Эдит с лордом Роксэмом, состоявшееся в следующем году.

Как я уже неоднократно упоминал в других своих очерках, судьба порой склонна преподносить странные сюрпризы. Эдит и Джеральд сыграли свадьбу в тот же месяц, когда Виктора Мэллоу повесили за убийство полицейского.

Впрочем, я решил воздержаться от публикации этого отчета – не ради американского миллионера и, уж конечно, не ради повешенного преступника.

Мною руководило желание уберечь дворецкого Мэллоу, который сейчас отбывает длительное тюремное заключение, от огласки и еще большего бесчестия и унижения. Потому-то я и поместил отчет об этом деле к другим бумагам конфиденциального свойства, которые, как я искренне надеюсь, никогда не увидят света дня[9].

Дело о безумном полковнике

I

В силу причин, которые станут очевидны из дальнейшего изложения, рассказ об этом расследовании Шерлока Холмса не может быть опубликован, пока живы основные его участники. Дело, о котором пойдет речь, в свое время привлекло пристальное внимание общества, в первую очередь – благодаря деятельности падких на сенсации журналистов, что, естественно, причинило ощутимое беспокойство имеющим к нему отношение лицам. И я не намерен посыпать их раны еще одной пригоршней соли и ворошить едва затухшие угли старого скандала.

Должен отметить, что дело это принадлежало к числу тех немногих, когда обращенная к Холмсу просьба о расследовании исходила от меня[10]. Есть в этом случае и немало других занятных особенностей. Одна из них, на мой взгляд достаточно существенная, заключается в том, что изначально за разгадкой обратились ко мне, а не к Холмсу. Потому-то я и решил составить следующий ниже отчет – просто ради собственного удовольствия.

Насколько я помню, все началось в июле 1890 года, через некоторое время после того, как я женился и вернулся к медицинской практике. В мой врачебный кабинет в Кенсингтоне наведалась некая дама[11].