Читать интересную книгу Моя жизнь рядом с Наполеоном - Рустам Раз

Англичане даже с такой дали начали обстрел наших кораблей. Гантом понял, что в Тулон зайти нам не удастся, велел переменить курс и направиться к Провансу, во Фрежюс. Порт этот был недалеко, уже виднелся берег, так что очень скоро мы дошли до пристани. Англичане проплыли мимо нас, несколько раз стрельнули из пушек, но мы уже не боялись их - береговая артиллерия защищала нас.

Генерал тотчас же послал господина Дюрока [9] на берег, чтобы известить о нашем прибытии. После этого береговая артиллерия дружными залпами приветствовала нас, и наши два военных корабля ответили пятьюдесятью залпами. Потом мы сошли на берег и так как до города было не больше четверти мили, пошли пешком.

Рано утром Бонапарт принял представителей городской знати, потом сел завтракать.

По закону, сойдя на берег, мы должны были пройти сорокапятидневный карантин, но генерал не желал терять времени, и мы все, сошедшие во Фрежюсе, в тот же вечер направились в Париж.

Перед отъездом Бертье попросил меня:

- Рустам, дай мне твою саблю, как только будем в Париже, верну.

Я не отказал, потому что у меня была и другая. Кроме этого, я имел и кинжал [10] , подаренный мне Бонапартом в Египетской пустыне, два пистолета, вывезенные из Каира, - в случае необходимости я мог хорошо защититься.

Я чистил в коридоре свои пистолеты, заряжал крупными патронами, когда Бонапарт вышел из кабинета, чтобы позавтракать. Увидев меня, остановился и спросил:

- Что ты делаешь?

Я ответил:

- Заряжаю пистолеты, может, пригодятся.

- Зря теряешь время, это тебе не Аравия, здесь безопасно.

Я послушался его, отложил в сторону пистолеты...

Вечером генерал вместе с господами Дюроком и Бертье выехал в Париж, а я только после них, ночью, вместе с обслуживающим персоналом, везя генеральское имущество [11]. К нашему каравану присоединились[12] и некий господин из Фрежюса с супругой[13], которая была очень хороша собой (они направлялись в Экс-ан-Прованс). Мы ехали всю ночь и весь день, и вдруг в четыре часа дня, когда до Экс-ан-Прованса оставалось меньше четырех миль, на нас напали человек сорок разбойников, хорошо вооруженных. Первыми пострадали наши попутчики. Грабители привязали мужа к карете, дочиста обобрали, а жену раздели, оставив только в одной рубашке (думали, что она прячет на теле драгоценности).

Затем разбойники подошли к нашей коляске, нагруженной имуществом Бонапарта. Один из слуг сказал:

- Господа, ничего не трогайте. Эти все вещи принадлежат генералу Бонапарту.

В ответ в беднягу выстрелили. К счастью, он не умер. Кинжал был при мне, я хотел наброситься на них, но господа Данже и Гайон[14] не разрешили:

- Если окажем сопротивление, нас тут же всех прикончат.

Они говорили со мной по-арабски, и разбойники ничего не поняли.

Грабители взломали замки на сундуках и унесли все генеральское имущество, в том числе столовое серебро с вензелем "Б".

Очередь дошла до меня, у меня в пояс было вшито около шести тысяч франков золотом и серебром. Они не дали мне даже развязать пояс, распороли ножом. Я, признаться, не очень расстроился, потому что подаренный мне генералом в египетской пустыне кинжал был спрятан во внутренний карман, и они не нашли его.

Вдруг один из разбойников спросил меня:

- Ты мамлюк?

Я уже немного говорил по-французски и ответил утвердительно.

- Приехал сюда есть французский хлеб, да? Он тебе поперек горла станет...

Я ничего не ответил, и они нас не тронули. Хорошо вооруженные, как настоящая воинская часть, все тридцать грабителей ушли в горы.

Все это время несчастный супруг был привязан к карете, а жена в одной рубашке плакала и ломала руки, как Магдалина. Одним словом, зрелище было печальное. Когда мы развязали веревки, он упал в объятия жены и буквально рвал на себе волосы от отчаяния. Бедняга никак не мог смириться с нанесенным его супруге бесчестьем.

Мы сразу же пустились в путь и к вечеру были уже в Экс-ан-Провансе, откуда, однако, не могли выехать в Париж, ибо не имели ни денег, ни еды.

Наутро знатные горожане созвали специальное заседание и, учитывая наши потери, послали в горы сторожевые роты, чтобы поймать грабителей. Но им не удалось напасть на след разбойников, так что мы остались ни с чем и питались за счет казны.

Признаться, кашемировый шейный платок остался при мне, но до поступления распоряжений от Бонапарта мне не хотелось его продавать. Как только мы дошли до Экс-ан-Прованса, я послал генералу докладную о случившемся, так что каждую минуту ждал ответа. Я подробно описал все, что произошло с нами: "...тридцать французских арабов напали на нас и все, в том числе и генеральское серебро, унесли. У нас не осталось денег ни на дорогу, ни на еду. Правда, на корабле вы часто великодушно дарили мне деньги, но разбойники унесли все до последнего сантима. Помните, вы говорили, что во Франции мне пистолеты не понадобятся и что во Франции нет арабов. Поверьте, мой генерал, на нас напало ровно тридцать разбойников, так что если бы хоть один из пистолетов был заряжен, я бы многих уложил на месте. Но что я мог сделать один, без оружия, против тридцати человек?".

На третий день нашего пребывания в Эксе я стоял возле дверей таверны, когда увидел одного из разбойников, лицо которого запомнилось мне. Он шел прихрамывая по тротуару с мешком за плечом. Гебер стоял рядом. Я кивком указал ему:

- Смотри, смотри, это один из грабителей. Это он, точно!..

Гебер не поверил:

- Не может быть. Он больше на солдата похож.

- Можешь не верить, а я все же отведу его в мэрию, пусть проверят.

Не теряя времени, я побежал за ним и окликнул:

- Эй, погоди, хочу что-то сказать.

Я схватил его за шиворот и повел в мэрию. Власти города были там, они устроили ему перекрестный допрос. Он отвечал, что в банде не состоял, но вопреки его воле ему выделили ничтожную часть награбленного. Велели развязать мешок и извлекли оттуда шесть предметов столового серебра с вензелем "Б", три золотых кольца и большую виссонную шаль. Разбойника судили в тот же день и наутро расстреляли.

Вскоре мы узнали, что генерал Мюрат должен проехать через город. Я стал ждать его на почтовой станции, где он должен был сменить лошадей, и когда подъехала коляска Мюрата, я подошел и рассказал обо всем, что с нами случилось. Мюрат дал мне сто луидоров, чтобы мы смогли добраться до Парижа.

И в тот же день я с господами Данже, Гайоном и Гебером продолжили наш путь в Париж. Прежде доехали до Лиона, где переночевали, потом преодолели горный перевал Тараре - он очень высок, но с кавказскими перевалами не сравнится. В предместье Парижа нас остановили, потребовали документы. Мои путники все имели удостоверения личности, а я - нет.

Пришлось мне объяснить:

- Я еду на службу к генералу Бонапарту. Скажите, что это за бумаги, и я возьму у него.

Немного погодя, мы были уже в городе, и я, не теряя времени, пошел на улицу Шантерен, где остановился Бонапарт. Как только он узнал о моем приезде, тотчас же вызвал меня. Я предстал перед ним. Он громко расхохотался:

- Рустам, тебе и в самом деле встретились французские арабы?

Я сказал:

- Конечно. А вы говорили - у вас такого не бывает. Мне кажется, бедуины есть во всех странах.

Он успокоил меня:

- Погоди немного, я со всеми ними расправлюсь. Во Франции разбойников не должно остаться.

Признаться, я не поверил:

- Мне кажется, это не так-то легко сделать. А потом он представил меня своей супруге, руку которой, как это принято в Египте, я поцеловал. Я очень понравился мадам, и она в тот же вечер взяла меня в своей карете в итальянскую оперу, распорядилась, чтоб для меня приготовили у них в доме уютную комнату, мягкую постель. А когда однажды я четыре дня лежал 'больной с высокой температурой, она каждый день приходила к мою комнату, спрашивала, как я себя чувствую и уговаривала потеплее укрываться. А о другом мамлюке, проехавшем со мной, она и не вспоминала. И только после того, как я выздоровел, для нас обоих заказали новую нарядную одежду.

Однажды весь дом переполошился, и почему-то все начали плакать.

Я пошел в салон. Мадам Бонапарт в окружении слуг лежала в полуобморочном состоянии в кресле.

- Что случилось? - спросил я, - почему все так встревожены?

- Генерал и мосье Дюрок поехали за город прогуляться и на них напали разбойники.

Я почувствовал себя страшно оскорбленным и даже как ребенок заплакал от обиды. Но через несколько часов генерал галопом въехал во двор, и мы все успокоились. Я был в тот момент самым счастливым человеком на свете. Оказалось, никаких разбойников не было, генерал поехал разогнать Директорию, которая созывала заседания в Оранжерее Сен-Клу. С отрядом гренадеров он вошел в зал заседаний и всех разогнал по домам. Кто-то пытался нанести Бонапарту удар кинжалом, но двое гренадеров предупредили удар. Мадам Бонапарт подарила спасителям своего мужа по бриллиантовому кольцу и даровала им офицерский чин.