Читать интересную книгу Сумма теологии. Том IX - Фома Аквинский

Ответ на возражение 3. Предписания Закона связаны с актами добродетели. Затем, мы уже не раз говорили о том, что некоторые из предписаний божественного Закона до́лжно понимать как относящиеся к приуготовлению ума в том смысле, что человек должен быть готов поступать так-то и так-то всякий раз, когда так надлежит поступать. И точно так же в актах добродетели имеется нечто, связанное с приуготовлением ума к тому, чтобы человек в таком-то и таком-то случае действовал в соответствии с разумом. Последнее в полной мере относится к мученичеству, которое заключается в правильном претерпевании неправедно причинённых страданий. При этом человек не должен побуждать кого-либо поступать неправедно, однако, если кто-либо поступает неправедно, он должен претерпевать это, сохраняя благоразумие.

Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ МУЧЕНИЧЕСТВО АКТОМ МУЖЕСТВА?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мученичество не является актом мужества. В самом деле, греческое слово ["мученик"] означает «свидетель». Но свидетели свидетельствуют о вере Христовой, согласно сказанному в «Деяниях»: «Вы… будете Мне свидетелями» (Деян. 1:8). И Максим в своей проповеди говорит: «Матерью мучеников является католическая вера, которую эти славные воители скрепляют печатью своей крови». Следовательно, мученичество, пожалуй, является актом не мужества, а веры.

Возражение 2. Далее, заслуживающий похвалу акт в первую очередь принадлежит той добродетели, которая склоняет к тому, о чём свидетельствует этот акт и без чего он не приносит пользы. Но главным побуждением к мученичеству является любовь. Так, Максим в своей проповеди говорит: «Победа любви Христовой явлена в Его мучениках». Затем, мученичество как ничто иное свидетельствует о любви, согласно сказанному [в Писании]: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Кроме того, мученичество без любви не приносит пользы, согласно сказанному [в Писании]: «Если я… отдам тело моё на сожжение, а любви не имею,– нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13:3). Следовательно, мученичество, пожалуй, является актом не мужества, а любви.

Возражение 3. Далее, Августин в свой проповеди, посвящённой святому Киприану, говорит: «Легко почитать мученика, воздавая ему хвалу, куда трудней подражать ему в его вере и долготерпении». Но в добродетельном акте наибольшей хвалы заслуживает добродетель, актом которой он является. Следовательно, мученичество, пожалуй, является актом не мужества, а долготерпения.

Этому противоречат следующие слова Киприана: «Блаженные мученики, какой хвалой мне воздать вам хвалу? Доблестнейшие из воинов, где мне найти слова, достойные неколебимости вашего мужества?». Но человека хвалят за добродетель, акт которой он исполнил. Следовательно, мученичество является актом мужества.

Отвечаю: как уже было сказано (123), мужеству надлежит утверждать человека в благе добродетели, и главным образом, если он сталкивается с опасностями, особенно же – со смертельными опасностями, и в первую очередь с теми, которые возникают в бою. Но очевидно, что принимающий мученичество человек неколебимо утверждён в благе добродетели, поскольку он сохраняет верность правосудности и вере несмотря на угрожающую ему опасность смерти, неминуемость которой обусловливается его своего рода частной борьбой со своими гонителями. Поэтому Киприан в своей проповеди говорит: «Целые толпы с изумлением наблюдают неземное сражение и восставших на борьбу слуг Христовых, укреплённых силою Божества, речи которых бесстрашны, а души – непреклонны». Отсюда понятно, что мученичество является актом мужества, по каковой причине о служении мучеников Церковь говорит, что они «крепки на войне».

Ответ на возражение 1. В акте мужества до́лжно усматривать две вещи, одной из которых является благо, в котором утверждён мужественный, и она является целью мужества, а другой – сама непреклонность, благодаря которой человек не отступает к тем противоположностям, которые препятствуют ему достигнуть этого блага, и в ней состоит сущность мужества. Затем, подобно тому, как гражданское мужество утверждает человеческий ум в человеческой правосудности, ради защиты которой он мужественно противостоит опасности смерти, точно так же благодать мужества утверждает душу человека в благе божественной правды, которая, согласно сказанному [в Писании], [утверждается] «чрез веру в Иисуса, Христа» (Рим. 3:22). Поэтому мученичество связано с верой как с утверждённой в человеке целью и с мужеством как с утверждающим навыком.

Ответ на возражение 2. Любовь, являясь предписывающей добродетелью, склоняет к акту мученичества как первая и основная движущая причина, тогда как мужество, являясь утверждающей его добродетелью, склоняет к нему как присущая ему движущая причина. Следовательно, мученичество является актом любви как того, что предписывает, и мужества как того, что утверждает. Поэтому в нём проявляются обе [указанные] добродетели. При этом подобно любому другому акту добродетели оно обретает заслугу благодаря любви, а без любви не приносит пользы.

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (123, 6), главным актом мужества является стойкость, к которому, а отнюдь не к вторичному акту, каковым является нападение, относится мученичество. И поскольку долготерпение содействует мужеству со стороны его главного акта, а именно стойкости, мучеников восхваляют за их долготерпение.

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ МУЧЕНИЧЕСТВО АКТОМ ВЫСШЕГО СОВЕРШЕНСТВА?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мученичество не является актом высшего совершенства. Действительно, похоже, что к совершенству относится то, что является предметом не предписания, а совета, поскольку оно, так сказать, не является необходимым для спасения. Однако, дело представляется так, что мученичество необходимо для спасения, поскольку, по словам апостола, «сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению» (Рим. 10:10); и ещё читаем, что «мы должны полагать души свои за братьев» (1 Ин. 3:16). Следовательно, мученичество не принадлежит совершенству.

Возражение 2. Далее, отдать Богу свою душу посредством послушания, похоже, является более совершенным поступком, чем отдать Богу своё тело посредством мученичества. Ведь сказал же Григорий, что «послушание лучше всех жертв»[41]. Следовательно, мученичество не является актом высшего совершенства.

Возражение 3. Далее, похоже, что лучше делать добро другим, чем самому утверждаться в благе, поскольку, как говорит философ, «благо народа прекрасней, чем благо индивида»[42]. Но тот, кто принимает мученичество, приносит пользу только себе, а тот, кто наставляет, приносит пользу многим. Следовательно, акт обучения и наставления совершеннее акта мученичества.

Этому противоречит следующее: Августин предпочитает мученичество девству, которое относится к совершенству. Следовательно, мученичество, похоже, принадлежит совершенству в его наивысшей степени.

Отвечаю: об акте добродетели можно говорить двояко. Во-первых, с точки зрения вида этого акта, соотнося его с непосредственно обусловливающей его добродетелью. В указанном смысле мученичество, которое состоит в надлежащей стойкости перед лицом смерти, не может быть самым совершенным из добродетельных актов, поскольку стойкость перед лицом смерти заслуживает похвалы не сама по себе, а лишь в той мере, в какой она определена к некоторому содержащемуся в акте добродетели благу. Например вере или любви к Богу, и потому [степень] совершенства этого акта добродетели зависит от его цели.

Добродетельный акт можно рассматривать и иначе, соотнося его с первой движущей причиной, а именно с любовью к горнему, в каковом отношении акт приводится к совершенству жизни потому, что, по словам апостола, «любовь… есть совокупность совершенства» (Кол. 3:14). Затем, мученичество как никакой другой добродетельный акт свидетельствует о совершенстве любви, поскольку о наибольшей любви человека к чему-либо свидетельствует то, что ради неё он готов презреть наиболее ему дорогое и даже претерпеть самые ненавистные ему страдания. Но очевидно, что из всех благ нынешней жизни человек больше всего любит саму жизнь и, с другой стороны, больше всего ненавидит смерть, особенно если она сопровождается болями телесных мук, поскольку, как замечает Августин, «даже самые дикие звери из страха перед страданием удерживаются от наибольших удовольствий»[43]. Поэтому в указанном смысле мученичество по роду является наиболее совершенным из всех человеческих действий как свидетельствующее о наибольшей любви, согласно сказанному [в Писании]: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13).