– Очень хорошо, – сказала девочка сдавленным от слез голосом. – Давай… я спущусь к тете Свете, скажу, что ты напился, избил меня и выгнал… Пусть хоть в каморке меня приютит…
У Аспирина пол качнулся под ногами. Несколько секунд он стоял, с ненавистью глядя в ее бледное, залитое слезами и кровью лицо, потом побрел в комнату и взял телефонную трубку.
Куда звонить? Кому звонить? Что объяснять?
В квартире сделалось темно, как поздним вечером. Аспирин, решившись, уже почти набрал ноль-два, когда вслед за очередным ударом грома послышался звонок в дверь.
Вискас вернулся?
А эта стерва стоит на кухне с разбитым носом, в футболке, испачканной кровью, стоит и ревет…
А вдруг это хозяева девчонки, те самые, что ее подослали?
Аспирин метнулся к двери и задвинул засов. Пусть у них дрель, пусть дубликаты ключей, пусть автоген, в конце концов – он успеет позвонить ноль-два и достать пистолет. Пусть приходят…
Звонок повторился. Аспирин, поднявшись на цыпочки, шарил рукой по верхней полке шкафа. Где?! Вот, вот он… пыльная рукоятка… давно не тренировался… Не ко времени, да и духу не всегда хватает – пистолет нелегальный, разрешения нет, купил сдуру…
Или не сдуру?
– Не открывай, – сказали у Аспирина за спиной. Он вдруг вспомнил – идиот! – что девчонка стоит и наблюдает за его манипуляциями, и если увидит оружие – стукнет ментам при первой же возможности: «Дяденьки милиционеры, у него ствол припрятан!».
Он быстро отдернул руку. Вытер о штаны. Девчонка прожженная – наверное, уже догадалась… «Дяденьки милиционеры, посмотрите у него на антресолях!»
Звонок прозвучал в третий раз – длинно и настойчиво. Что со мной стало за прошедшие сутки, подумал Аспирин. Я совсем слетел с катушек. Может, это пришел почтальон. Или консьержка тетя Света. Что такое есть в этой девчонке, что из-за нее я глупею: вместо того, чтобы поскорее выбраться из дерьма, все глубже в него забираюсь…
Он поднял стальной язычок, прикрывающий стеклышко «глазка», и тут же вообразил, как пришелец снаружи подносит к стеклышку дуло пистолета. Он мигнул; увидел искаженный линзами коридор и человеческую фигуру в двух шагах от двери. Уже хорошо – пластырем «глазок» не заклеили и ладонью не прикрыли, и лампу в коридоре не выкрутили…
Пришел незнакомый мужчина. Это все, что Аспирин смог определить.
– Кто там? – спросил он тоном человека, которого побеспокоили понапрасну.
– Я за вашей гостьей, – послышалось снаружи. – Она вам еще не надоела?
Аспирин оглянулся.
– Не открывай! – девчонка стояла в дверях кухни, прижимая к груди медведя, глядя на Аспирина снизу вверх. Она не боялась ни темной подворотни, ни наступающей шпаны, ни Вискаса с его угрозами, ни тем более Аспирина. Сейчас в ее голубых глазах был ужас.
– Я заберу у вас Алену, – сказали из-за двери. – Она совсем отбилась от рук, извините.
– Не открывай… – девчонка сгорбилась у дверного косяка. – Это он. Он меня нашел.
Вот и все, подумал Аспирин с угрюмым облегчением. Кто бы ни был этот пришелец, какие бы отношения ни связывали его и девчонку – приключение, кажется, подошло к концу, и завтра я поверю, что никакой Алены здесь не было.
Он отодвинул засов.
– Алеша, – сказала девчонка глухо. – Не только ради меня… Не открывай, пожалуйста. Он не войдет, пока сам ты его не впустишь.
Аспирин щелкнул верхним замком. Он боялся, что девчонка повиснет на нем, начнет рыдать и клянчить, но она стояла, как приклеенная, в дверях кухни, и только ниже и ниже сгибалась, будто у нее болел живот.
Может, это ловушка, неуверенно подумал Аспирин. Может, они сговорились? Может, они только и ждут, чтобы я открыл дверь?
– Кто вы такой? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал начальственно.
– Вам паспорт показать? – за дверью послышался смешок.
– Покажите, – предложил Аспирин. – Я хочу знать, кто вы такой, кем вы приходитесь этой девочке, и почему вы не смотрите, как следует, за ребенком… вы ее отец?
– Алексей Игоревич, вас это в самом деле волнует?
Аспирин снова посмотрел в глазок. Пришелец ухмылялся.
– Не открывай, – прошептала Алена, сползая вниз по дверному косяку. – Пожалуйста…
Она выглядела плохо. Нос и губы в засохшей крови, лицо бледное, в глазах паника, под глазами круги. Вряд ли так можно притворяться.
– Откуда вы меня знаете? – спросил Аспирин. – Впрочем, не важно… Девочка не хочет с вами идти. Я звоню в милицию.
– Да что вы как попугай, – устало сказали снаружи. – Надеялись бы, что поможет – пять раз бы уже позвонили.
Он был прав. Аспирину стало стыдно.
Я хозяин в своей квартире, сказал он себе и расправил плечи. Какого черта я должен чего-то бояться, стесняться, дрожать, как пенсионерка? Я мужчина, я в своем праве. Вокруг соседи, внизу консьержка…
– Чего ты трясешься? – грубо спросил он девчонку. – Не хочешь с ним идти – и не пойдешь. Только объясни мне, наконец-то, кто он такой!
Девочка слабо помотала головой.
– Так и будем через дверь разговаривать? – спросили снаружи.
Аспирин сжал зубы и щелкнул нижним замком. Открыл дверь – рывком, демонстрируя, что ничего не боится.
Пришелец все так же стоял посреди коридора. Он был высок, выше Аспирина, в сером свитере грубой ручной вязки и камуфляжных штанах. Секунду спустя, когда гость шагнул через порог, Аспирин увидел, что он без обуви. На кафельном полу прихожей отпечатались один за другим мокрые следы узких босых ступней.
– Мир этому дому, – заметил пришелец, оглядываясь и будто бы не замечая ни хозяина, ни сидящей на полу девочки.
В подтверждение его слов за окном сверкнуло и грохнуло ярче и громче прежнего. Аспирин невольно вздрогнул.
Пришелец повернул голову, наконец-то удостаивая хозяина прямого взгляда. Чекист, подумал Аспирин. Или очень крутой пахан. У незваного гостя были голубые с прозеленью глаза, холодные, безучастные и одновременно цепкие; Аспирину неизвестно зачем пришло на память слово «кишкодер». А ведь не отдам ему девчонку, подумал он, и живот его подобрался сам собой. Лучше подкину ментам, лучше выброшу на вокзале… Ему не отдам; приняв решение, Аспирин вдруг понял, что дерьмо, в котором он барахтался последние сутки, поднялось выше ватерлинии и вот-вот хлынет в иллюминаторы.
Тем временем гость перевел взгляд на девочку. Алена сидела на полу, и остекленевшие глаза ее были очень похожи на глаза пришельца. Да ведь они родственники, подумал Аспирин. Господи, пронеси…
В этот момент Алена вдруг заговорила. Глядя прямо в лицо босому незнакомцу, она говорила жестко, яростно, с угрозой. Аспирин не понимал ни слова, более того, он мог поклясться, что никогда в жизни не слышал этого языка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});