Я так спешил, что мой ночной гость не мог уйти далеко, и, продолжая преследование, должен был с минуты на минуту столкнуться с ним лицом к лицу. Отвага, которая так кстати вселилась в меня и позволила преодолеть мистический ужас, родилась от сознания, что во имя моей безопасности и душевного здоровья необходимо настичь непрошеного гостя и вырвать у него его тайну. Ибо разве это напряженное подслушивание, которое разбирало меня, не было насильственным воздействием на мою психику?
Я пересек узкую площадку и заглянул в лестничный пролет. Никого не было ни видно, ни слышно. Линолеум холодил мои босые ноги. Вдруг что-то заставило меня поднять глаза. Что это было, не знаю, могу свидетельствовать только, что без всякой видимой причины я ощутил неодолимую потребность посмотреть наверх.
Он стоял посреди лестничного пролета, перегнувшись через перила, и внимательно смотрел мне в лицо. Казалось, он не просто стоит на ступенях, а как бы висит в воздухе, прилепившись к перилам. Было темно, и я мог разглядеть только его силуэт. Голова и плечи казались несоразмерно огромными и четко вырисовывались на фоне слухового окна. На секунду почудилось, что предо мной какое-то чудовище. Исполинская голова, буйная грива волос, мощные сгорбленные плечи — вряд ли они могли принадлежать человеку из плоти и крови, мелькнула у меня мысль. Несколько секунд, забыв обо всем на свете, завороженный ужасом, я не мог отвести взгляд от непроницаемо темного лица, склоненного надо мною.
Когда сознание вернулось ко мне, я понял, что вижу своего ночного посетителя, и, собрав все мужество, приготовился встретить то неизбежное, что на меня надвигалось.
Откуда в этот роковой миг у меня взялась отвага, не знаю и, видно, никогда уже не узнаю. Я решился действовать, хотя пот градом катил у меня со лба, а тело била нервная дрожь. Вопросы теснились у меня в голове. Кто он? Чего хочет от меня? Почему подслушивает у двери, почему следит за мной? Зачем приходит ко мне в комнату? Однако мне не удалось выдавать из себя ни звука.
Я двинулся по лестнице. Но он, увидев, что я поднимаюсь, отступил в тень и стал пятиться вверх. Он удалялся с той же скоростью, с какой я приближался к нему. Я слышал перед собой шорох, как будто он переползает со ступеньки на ступеньку. Расстояние между нами не сокращалось. Когда я поднялся на следующую площадку, он уже добрался до середины последнего пролета. А когда я был на середине пролета, он уже достиг верхнего этажа. Стало слышно, как он отворил дверь маленькой комнаты под крышей и вполз туда. Странно, что дверь еще не успела закрыться за ним, а шорох, сопровождавший его движение, разом оборвался.
Мне бы сейчас лампу и палку или любое оружие, подумал я, но, увы, ничего подобного у меня под рукой не было. О том, чтобы вернуться, не могло быть и речи. Я упрямо одолел последние ступени и мгновенье спустя уже стоял в темноте у двери, за которой исчез мой странный соглядатай.
Какой-то миг я колебался. Дверь была полуотворена. Наверное, он занят любимым делом, подумал я, — стоит и слушает. Разглядеть его в кромешной тьме было невозможно, а войти в эту тесную комнату, зная, что он там, — нет уж, увольте! При одной мысли об этом отвращение захлестнуло меня, и я повернулся, чтобы вернуться к себе.
Удивительно, как в такие критические минуты совершеннейший вздор, случайно вторгшийся в сознание, способен вдруг самым радикальным образом изменить наши первоначальные намерения. Внезапно у меня за спиной что-то прошуршало по голому полу — то ли таракан, то ли мышь. Дверь слегка, на четверть дюйма, притворилась. И тут отчаянная решимость вновь обуяла меня — я изо всех сил пнул дверь, так, что она распахнулась настежь, и, медленно переступив порог, погрузился в кромешную тьму. Как непривычно мягко, как тихо шлепают по полу мои босые ноги! Как громко бьется и звенит кровь в висках!
Темнота сомкнулась вокруг меня, не видно даже окон. Я ощупью двинулся вдоль стен, шаря обеими руками. Но прежде всего я запер дверь, чтобы неизвестный не мог скрыться.
Итак, теперь мы с ним заперты в этих четырех стенах, и всего несколько шагов отделяют меня от него. От кого? С кем я делю это добровольное заточение? Внезапно яркая вспышка озарила мое сознание, и все случившееся представилось мне совсем в ином свете. Какой же я идиот! Полный идиот! Я наконец очнулся ото сна, и наваждение исчезло. Опять мои проклятые нервы! Сновидения, ночные кошмары и опять тот же результат — хождение во сне. Неизвестный — плод моей фантазии. Прежде со мной это частенько случалось. Бывало, уже проснусь, а персонажи моих сновидений все еще не отступают от меня… В кармане пижамы я нащупал случайно завалявшуюся спичку и чиркнул ею о стену: совершенно пустая комната, нигде ни души.
Я быстро спустился вниз и лег в постель, проклиная свои расшалившиеся нервы и дурацкие сны. Но стоило мне задремать, как снова к кровати подкрался странный незнакомец и, склонив надо мною громадную голову, настойчиво зашептал в ухо: «Мне нужно твое тело. Я хочу спрятаться в него. Я слушаю. Я жду». Господи, какая чепуха лезет мне в голову! И сон глупый, и слова эти — тоже.
И вновь этот странный запах, который был в комнате там, наверху. Сейчас он мне показался даже более резким, чем прежде. А когда я проснулся утром, в спальне стоял все тот же запах.
Ноября 29. Медленно, точно луна, встающая в тумане над июньским морем, проникала в сознание мысль, что таинственная моя зависимость от этого дома не исчерпывается расстроенными нервами и сомнамбулическими видениями. Этот дом словно опутал меня тонкой, невидимой сетью. Я не в силах выскользнуть из нее, даже если бы пожелал. Он удерживает меня, он не хочет выпускать меня из своего плена.
Ноября 30. Сегодня утром принесли письмо из Адена, которое переслали сюда с Эрлз-Корт-роуд, где я прежде снимал комнаты. Письмо от Чаптера, моего бывшего однокашника по Тринити, он теперь возвращается домой с Востока. Я послал ему свой адрес в отель, который он указал, «до востребования».
Как я уже упоминал, мои окна выходят в переулок и мне отлично видно всех, кто приходит к нам в дом. Сегодня утром, когда я писал, за окнами послышались шаги, вселившие в меня смутную тревогу, почему — сам не знаю. Подойдя к окну, я увидел, что внизу стоит незнакомый человек и ждет, когда ему откроют. Мне бросились в глаза широкие плечи, лоснящийся цилиндр и застегнутое на все пуговицы пальто. Больше ничего не было видно. Вскоре дверь отворилась, и не ошибусь, если скажу, что испытал нервный шок, услышав, как мужской голос спрашивает: «Что, мистер у себя?», называя мое имя. Ответа я не разобрал, видимо, он был утвердительный, ибо незнакомец вошел и дверь за ним затворилась; я ждал шагов на лестнице, но тщетно — никто ко мне не поднимался. Это так поразило меня, что я открыл дверь и выглянул: никого. Я пересек узкую площадку и посмотрел в окно, из которого виден весь переулок: вокруг ни души. Тогда я не поленился спуститься в кухню и поинтересовался у хозяйки, не спрашивал ли меня только что некий джентльмен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});