Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №01 за 1975 год - Вокруг Света

— Потому что они меня не понимают. Матери на все наплевать, а отец держит меня в ежовых рукавицах.

Инспектор уговаривает, но девушка остается безучастной и непроницаемой. Так же, как ранее она убежала из дому, сейчас она «бежит» от ухищрений психолога.

Отец ее, приглашенный «Бригадой» на свидание с дочерью, ответил очень просто:

— С меня довольно. Отправьте ее лучше в воспитательный дом.

Иными словами, роль «Бригады» на этом заканчивается. Будучи не в силах примирить враждующие стороны, начальник ее вынужден обратиться в суд. Только судья обладает юридическим правом определить судьбу беглеца, если тот не желает вернуться в семью.

В судебном отделе по делам несовершеннолетних в Версале Николь напускает на себя обычный насупленный вид. Еще бы! Она мечтала о бескрайних просторах, и на тебе: снова заперта в четырех стенах. После сыщиков не хватало еще судей! И опять, конечно, будут вопросы... Впрочем, нет. Что-то эти судейские непохожи на обычных следователей. И нет праздного любопытства: только фамилия, источники средств, мотивы...

Когда анкетное обследование закончено, судья созывает за круглым столом психологов, преподавателей и сотрудниц учреждений социального обеспечения. На рассмотрение выносится всего один вопрос (и простой и сложный одновременно):

— Какое решение мы примем по делу упомянутой Николь?

В зависимости от обстоятельств специалистам предлагается обсудить четыре возможности: 1) вернуть несовершеннолетнюю родителям; 2) оставить ее у родителей, но с «воспитательной нагрузкой», то есть через какие-то промежутки времени семью будет навещать педагог; 3) если несовершеннолетняя отказывается вернуться домой, поместить ее в специальное воспитательное заведение, где она продолжит образование; 4) если несовершеннолетняя выходит из подросткового возраста, определить ее в общежитие молодых рабочих.

Наконец решение принято, и с предписанием судьи Николь отправляется в интернат. В среду в пять часов вечера девушка уже входила в департаментский Детский Центр в Версале. Это государственное заведение, доступ в него открыт круглые сутки. Его функция — давать приют несовершеннолетним, которые находятся «под угрозой нравственного распада», а работа Центра построена таким образом, чтобы как можно скорее вернуть их обществу. Но теория — это одно, а практика — совсем другое. И конечные результаты далеко не всегда близки к ожидаемым. Воспитатели неизбежно сталкиваются с трудностями адаптации. Можно ли ожидать от девчонок, которые до сих пор не признавали ни малейшего давления извне, чтобы они стерпели принуждение целого коллектива взрослых? Правда, у интерната есть одно преимущество: его двери всегда открыты.

— Наших питомцев просто невозможно держать взаперти, — поясняет Шапелье, директор Центра, — они нам все разнесут.

Результат не заставил себя ждать: на следующий же день после прибытия в интернат Николь сбежала, разыграв стереотипный вариант:

— Мсье, могу ли я выйти, чтобы купить пачку сигарет?

Длительность розысков в каждом отдельном случае колеблется от получаса до нескольких дней, в зависимости от жажды свободы, которая терзает подростков. Что касается Николь, то она снова стала бродяжничать. В июне долгие дни, да и погода располагает к безделью.

Пока она отсутствует, директору интерната приносят телеграмму, направленную Николь мэром ее коммуны: «Мама серьезно больна. На днях будет госпитализирована. Прислушайся к советам воспитателей».

«Бригада» снова поднята по тревоге. Поиски возобновляются. В интернат приглашают отца. А в пятницу вечером судья по делам несовершеннолетних вызывает по телефону Шапелье: мать Николь умерла в госпитале.

В понедельник, ничего не зная о трагедии в семье, всклокоченная и изголодавшаяся Николь добровольно вернулась в Центр.

— Сообщить ей о кончине матери было возложено на меня, — рассказывает Шапелье. — Сцена, последовавшая за этим, была ужасна: «Я не верю! — кричала Николь. — Не верю!»

Следующие сутки она казалась спокойной, отрешенной от всего. Но когда приехал ее дядя, чтобы забрать девушку на церемонию похорон, Николь уже снова была «в бегах»...

С точки зрения психологов, проблема бегства не самая серьезная среди молодежных проблем. Побег — это лишь выражение сильного желания к перемене обстановки. Кто из взрослых не мечтал об иной жизни? Настоятельница «Доброго пастыря» (1 Сообщество религиозных конгрегаций, специализирующихся на «наставлении на путь истинный» молодых девушек.) в Реймсе заходит даже так далеко, что сокрушается, когда в ее приходе долго не случается ни одного побега.

— Девушка, которая ни разу не убегала из дому, — говорит она, — наполовину мертва...

Впрочем, вернемся к Николь. Она снова, уже в третий раз, появляется в интернате. Приключения надоели окончательно. Тем более что наступило лето, и все «дружки» на Лазурном берегу. Правда, в одном из кафе у нее хватило времени завязать знакомство с каким-то симпатичным парнем, долго вертевшимся около нее. Но в конце концов он оказался проходимцем, и только тогда Николь поняла, что интернат, в сущности, — самое безопасное место. Что-то типа промежуточной станции, где с большим или меньшим успехом, но тебя все-таки пытаются понять. Сразу же по возвращении беглянки Шапелье, пользуясь благоприятным моментом, возобновляет диалог:

— На твоем месте, Николь, я бы запасся терпением. Когда ты достигнешь совершеннолетия, ты станешь полностью свободной.

— «Свободной»! Да я свободна уже в семнадцать лет!

— Здесь ты в безопасности. Тебя хорошо кормят, у тебя есть кров над головой, ты можешь выходить в город. Чем не свобода? Кстати, есть у тебя какая-нибудь профессия?

— У меня их тысячи!

— В таком случае подыскивай себе работу.

— Рабо-о-ту... Работа меня не интересует.

— Почему?

— Да потому что принудиловка.

— А твой дядя?.. Это ведь вполне добропорядочный человек. И он, и его жена дали согласие принять тебя в семью. Ты хочешь этого?

Николь колеблется. Скитания ей уже наскучили, как наскучили и компании себе подобных, где все мечтают о каких-то необыкновенных обстоятельствах, при которых перед ними раскрылось бы прекрасное будущее. Наскучили дружки на один вечер, ночевки под открытым небом. Наскучила необходимость давать кому бы то ни было отчет о своих делах... И она тихо выдавливает из себя:

— Да...

Сюзанн-Эдит Пёмери

Сокращенный перевод с французского В. Никитина

Днепр повернет к Донбассу

1975 год — завершающий год девятой пятилетки. Множество строек страны объявлены Всесоюзными ударными комсомольскими. О тех, кто трудится на этих стройках, открывает и осваивает богатейшие месторождения, кто решает проблему общегосударственной важности — охраны среды и природных ресурсов, кто вносит свой весомый вклад в развитие нашей науки, пойдет речь в материалах под новой рубрикой — «Маршрутами пятилетки». Открывая ее в этом номере, мы предлагаем читателям: «Днепр повернет к Донбассу» — репортаж со строительства канала, одного из важнейших водохозяйственных объектов, над которыми шефствует комсомол. «Земля Земли» — статья, касающаяся проблем преобразования Нечерноземной зоны РСФСР. «Палатки над Пуриканом» — очерк о студентах, строителях БАМа, магистрали века.

Выбравшись из города, над которым стлались розоватые дымы и вся жизнь которого, казалось, была подчинена единому промышленному ритму, автобус перемахнул плотину Днепродзержинской ГЭС и помчался по левому берегу водохранилища. Он катился легко и мощно, как зверь, почуявший свободу. А может, мне это так показалось, потому что простором здесь залюбуешься поневоле. Ширь огромного днепровского водохранилища, берега которого таяли в синей дымке, успокаивала глаз. Дорога летела вдоль песчаного берега, заросшего молодым леском: сквозь него виднелись пустынные берега с отдыхающими на отмелях чайками, одинокие рыбаки в резиновых сапогах, стоявшие с удочками по колено в воде. Неподалеку от озерка, где я заметил охотника с ружьем, выбирающегося из зарослей осокоря, автобус развернулся — здесь и начинался канал.

Горы гравия на берегу, портальный кран, разгружающий баржу, экскаваторы; ритмично, неторопливо снующие по дороге КрАЗы, котлован, где утюжили землю бульдозеры, каркас головного сооружения, возводящегося из бетона и белого камня... Мне не раз доводилось видеть гигантские стройки, кишащие, словно муравейник, и людьми и техникой, поэтому меня не удивила картина, открывшаяся взору.

Вспомнились слова моего попутчика — новичка, приехавшего на стройку. Он признался, что если бы не здоровье дочки, то поехал бы с семьей: не сюда, а в Сибирь, куда-нибудь подальше, на стройку пограндиознее. Говоря так, он выделил последнее слово, произнеся его с какой-то тайной завистью.