Читать интересную книгу Камероны - Роберт Крайтон

– Вам в другую сторону, – сказал он наконец.

– В другую сторону?

– Стратнейрн в другой стороне, мисс.

– Но я могла бы поклясться…

– Нет.

Он поставил плетенку на одно плечо, потом на другое, потом на голову, потом на одно колено, потом на другое – он понимал, что выглядит глупо, и злился.

– Я никогда еще не видела мужчины в юбочке.

Тут уж он совсем разозлился.

– Самые разные люди носят юбочки, – сказал он, точно она это оспаривала. – Там, наверху. – Он кивнул в направлении гор Кромарти и всего, что лежало за ними. – А это – армия, – добавил он.

Она не поняла.

Она пошла по берегу в сторону, противоположную Стратнейрну, так же естественно, как если бы шла к себе на Ловатт-стрит, – и он зашагал с ней рядом.

– Армия?

– Я служил в армии, в Камероновых высокогорных стрелках. – Видимо, воспоминание об этом вызвало у него прилив горечи. – А потом меня списали и отправили домой в чем был.

– По крайней мере это ничего вам не стоило.

– Это все, что у меня есть, понятно вам? – Он покраснел от смущения, но и от злости тоже. И чтобы все стало совсем уж ясно, добавил: – Я никогда не мог заработать столько, чтобы купить себе что-то другое. Теперь вам понятно?

– Там, откуда я родом, у мужчины всего один костюм, который служит ему всю жизнь. В нем и в гроб кладут.

Он с недоверием посмотрел на нее. Берег перерезала старая каменная ограда. Он перешагнул через нее и, очутившись на другой стороне, только было хотел распроститься с Мэгги, но она протянула ему руку, он посмотрел на нее и на ее руку, взял за пальцы и помог перелезть. При этом несколько морских уточек выпало из корзины на песок. Мэгги быстро опустилась на колени, чтобы их подобрать.

– Оставьте, леди не пристало этим заниматься.

Теперь оба стояли на коленях, и лица их почти соприкасались. Она обратила внимание на его руки, упершиеся в песок, – они были сильные и в то же время длинные, белые, с тонкими пальцами, совсем не похожие на широкие, черные лапищи жителей Питманго. Она понимала, что ее собственные руки выглядят грубее. Теперь настал ее черед быть откровенной, и она, как умела, выложила все напрямик:

– А я вовсе не леди.

Он взглянул на нее неприкрыто подозрительным, недоверчивым взглядом, сомневаясь и в то же время веря ей. А ведь он ничего не умеет скрыть, подумала она, его этому никогда не учили. В шахтерских же поселках это искусство познают с малых лет.

– Я сама зарабатываю себе на жизнь. Я из трудяг.

Он окинул ее взглядом – хороший твидовый костюм, шапочка, какие носят на Нагорье, узкие кожаные ботинки, полотняная сорочка в оборочках – и прикусил губу. Она поднялась с колен.

– А как вы готовите ваших уточек?

– Лучше вам и не знать, уж очень это отвратительно.

– Ну, у меня трудно вызвать отвращение.

– Хорошо. – Он решил ее отпугнуть. Достал из-за пояса юбочки нож и одним ударом перерезал ножку моллюска, затем содрал жесткую, как кора, кожу, обнажив мясо под ней. – Мы их варим в морской воде, а потом едим – уж больно мы голодные.

– Понятно.

– Просто подыхаем с голода.

Она понимала, что самое лучшее промолчать.

– Их еще называют омарами бедняков. – Щелкнув, он закрыл нож и зашагал дальше по берегу – она за ним. Услышав ее шаги по гальке, он обернулся. – Так что я – бедняк.

Быка надо было брать за рога – сейчас или никогда.

– Голод чему хочешь научит, – сказала Мэгги. Он посмотрел на нее совсем уже другим взглядом, и она это почувствовала. – А «пуртиз»[5] не преступление. В «пуртиз» ничего позорного нет, если стараешься из нее выбиться.

Только тут он заметил, каким темным огнем горят ее глаза. Ему понравилась непривычная чернота ее волос и смуглость кожи.

– Но «пуртиз» не оправдание.

Он подхватил свою плетенку и двинулся дальше по берегу и уже не стал останавливаться, заслышав за собой ее шаги. Впереди, у основания поросшего соснами мыса, стояла в укрытии каменная хижина.

– Вот, – сказал он, – вот где «пуртиз» вынуждает человека жить.

Она была разочарована. Она-то думала, что он приведет ее в дом, а это оказалась пещера, «кейрн», хоть и умело сложенная, но все же лишь груда камней. Такие дома она видела в школьных учебниках на картинках, изображавших жилища пиктов тысячелетней давности.

– Вы сами его сложили?

– Вместе с отцом. Другого выхода у нас не было. Они с матерью тут и умерли.

Оба понимали, что дальше надо либо входить в хижину, либо не входить. Он не двигался с места, и Мэгги не двигалась, и вдруг он сунул кончик большого пальца в рот, прикусил его («Какая странная манера», – подумала она) и сказал:

– Ну ладно уж, входите.

В хижине было чисто. Пол был земляной, но гладкий, хорошо утоптанный поколением босоногих обитателей, к тому же хозяин, видимо, недавно посыпал его песком. Пахло рыбой, а также сосной и торфом.

– Стряхните-ка с ботинок мокрый песок, – приказал он. – Стойте, я помогу вам.

Он приподнял ее маленькую ногу в узком, зашнурованном до икры ботинке и вдруг остро ощутил интимность ситуации – ведь он держал в руке женскую ногу у себя в домике, где царила полутьма и никого, кроме них, не было. Он выпустил ее ногу и отвернулся.

– Простите, – сказал он.

– За что?

Но он не мог заставить себя на нее посмотреть.

Одежда его висела на деревянных колышках, а на полке, выструганной из плавника, нахально лежала совсем здесь неуместная шляпа.

– Ах, вы носите шляпу!

– А почему бы и нет?

– В тех краях, откуда я родом, только граф и его сыновья ходят в шляпах. Углекопы не носят шляп.

– Ну, а у меня есть шляпа, – сказал он, по-прежнему отвернувшись от нее. Это была красивая коричневая шляпа, мягкая и в то же время державшая форму, с вызывающе загнутыми полями, с ленточкой из перьев шотландской куропатки вокруг тульи и серебряным медальоном сбоку, из-под которого торчал красновато-рыжий кончик оленьего хвоста. Он никак не мог прийти в себя от сознания, что держал ее ногу в своей руке, – такую маленькую, плотную и неожиданно тяжелую.

– Как-то раз я услышал, что гость лорда Монбоддо упал за борт, стреляя гусей, а на другой день шляпу эту волной вынесло.

– А сам он утонул? Неужто вы носите шляпу с покойника?

– Бедняки не выбирают, – сказал он.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. После этого обоим стало легче.

Для такого высокого человека он двигался неожиданно легко и стремительно. Он делал то, что привык делать годами, не сознавая, что за ним наблюдают. Затеплив масляную лампу, он белой ободранной хворостиной помешал в котелке, стоявшем на огне. Из котелка пахло морем, морскими отмелями во время отлива, йодом.

– Суп из ламинарий. – Он поддел охапку водорослей и приподнял над горшком. Они походили на ленты прозрачной, обданной кипятком резины. – В него добавляют ирландского мха – вот и вся хитрая кулинария.

Ну и вонища, подумала Мэгги, иначе не скажешь.

– Я думаю, суп вам понравится, – заметил он.

– Думаю, что да.

Он вышел и через несколько минут вернулся с пригоршней какой-то зелени и листьев – все это он тоже бросил в горшок.

– Морской шпинат и приморский салат, – пояснил он. – Вам это понравится.

– Ага.

Он сдобрил суп сухой морской капустой – вместо соли и специй и протянул Мэгги большую раковину волнистого рожка – вместо глубокой тарелки (в Питманго бедняки в таких случаях пользуются тыквами).

– Ложек нет, – сказал он. – Надо пить прямо из раковины, через край. Эх, угостить бы вас тем, что живет в них, – сказал он и постучал по раковине. – Вот это была бы еда.

Пахло очень сильно, причем только морем – точно сам сидишь в раковине. Хозяин внимательно наблюдал за Мэгги, и она отхлебнула супа. Хотела что-нибудь сказать и не смогла. Только порадовалась, что в этом склепе было так сумеречно и он не мог видеть, как глаза ее наполнились слезами.

– Очень вкусно, – наконец произнесла она.

– Это старый рецепт. Я, понимаете ли, получил его по наследству.

Голод в самом деле чему хочешь научит, подумала Мэгги и с удивлением ощутила на лбу капельки пота.

– Только не давайте ему остынуть, – сказал он. – Холодный он никуда не годится. Весь жир всплывает наверх. А в нем ведь много рыбьего жира.

Она еще глотнула супа, потом еще и наконец прикончила раковину.

– Ох, хорошо, – сказал он и снова налил ей полную раковину. – А знаете, у нас тут на побережье есть люди, которые в жизни к такому супу не притронулись бы! Подождите, что еще вы скажете, когда водоросли испробуете.

Теперь у нее уже весь лоб был в испарине – пот ручейками катился по ее лицу и шее, так что даже взмок полотняный воротничок сорочки. Ей очень хотелось выйти на улицу. Пройтись на ветру. Она чувствовала, как пот стекает по ее плечам, течет между грудей. Она старалась усидеть на месте и все же встала и направилась к двери.

– Только не открывайте ее, – сказал он.

– Почему? – чуть не криком вырвалось у нее.