В самолете я наконец рассказала Лерке о наболевшем. Она как раз разглагольствовала на тему «На день рождения можешь подарить мне вибратор, потому что мужчины меня больше не интересуют», когда я бесцеремонно прервала ее пылкий монолог убийственной фразой:
– Лер, меня Эдик замуж зовет.
Она умолкла на полуслове и непонимающе уставилась на меня.
– Что?!
– Что слышала. Пять дней назад он сделал мне официальное предложение. Я сказала, что подумаю. И теперь не знаю, что делать. Через неделю он ждет ответ.
Лера посмотрела в иллюминатор, на сахарные верхушки облаков, потом перевела взгляд на меня. Вид у нее был, мягко говоря, ошарашенный.
– По-моему, нам стоит попросить у бортпроводника шампанское, – наконец выдала она.
– И это все, что ты можешь сказать?!
– Если честно, я просто в шоке… Но почему ты мне раньше не сказала? – немного обиженно спросила Лера.
– Мне очень хотелось! – воскликнула я. – Но как я могла рассказать о таком, если всю неделю ты причитала, как ненавидишь мир.
Лера вдруг замерла.
– Бог мой, а ведь теперь мне и тебя придется ненавидеть, Кашеварова! Какой кошмар!
– Меня-то за что? – опешила я.
– За то же, за что и всех остальных. Ты выйдешь замуж и начнешь читать мне мораль. О том, что я неустроенная в свои тридцать лет. О том, что я старая дева. А потом родишь ребенка, и вообще…
– Эй, полегче на поворотах! – рассмеялась я. – Какого ребенка? Я еще не решила, что ему ответить.
– Постой, а разве ты в него не влюблена?
Что-то в изменившемся выражении ее лица показалось мне подозрительным. То ли изумленный взгляд, то ли улыбка, медленно сошедшая на нет.
Неужели даже моя лучшая подружка, еще более легкомысленная, чем я, непозволительная ветреница, немного инфантильная, – неужели даже она меня осуждает?
– Влюблена, – сказала я, но, помолчав, куда менее уверенно добавила: – Кажется.
Лера вопросительно приподняла аккуратно подведенные коричневым карандашиком брови.
И вот тогда меня, что называется, прорвало.
– Я была уверена, что люблю его, пока все шло по накатанной. Мне было с ним очень хорошо, и я даже не задумывалась, любовь ли это… Потому что зачем задумываться, если тебе и так хорошо? Но потом ему захотелось перемен, и он сделал это проклятое предложение. И я поняла, что не могу решить, люблю ли его по-настоящему… А если я сомневаюсь, значит, это ненастоящее, да? А может быть, я просто боюсь замужества. Лер, мне почти тридцать лет. Я привыкла жить одна. Я люблю быть свободной… Но с другой стороны…
– Именно поэтому ты и согласилась полететь со мной на Кипр, – констатировала Лера. – Вообще, я была уверена, что ты откажешься.
– Ничего себе! – возмутилась я. – Да ты мне не оставила выбора!.. Надеюсь, что, если побуду недельку одна, без Эдика, смогу во всем разобраться.
Нас прервал мелодичный голос стюардессы:
– Через десять минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Ларнаки. Температура за бортом – тридцать два градуса выше нуля. Просьба оставаться на своих местах до полной остановки лайнера.
Лера улыбнулась и выгнула спину, как только что проснувшаяся кошка.
– Ты не перестаешь меня удивлять, Кашеварова. То, что ты мне рассказала, – высший пилотаж. Теперь он к тебе намертво привяжется.
– Почему? – От изумления я даже забыла о том, что надо пристегнуть ремни.
– Вот увидишь. Если дать мужику понять, что не так-то он тебе и нужен, то мужик этот станет как шелковый. У меня вот никогда не хватает духу. А ты молодец. Хвалю.
– Но я это сделала вовсе не для этого… Мне и правда надо было остаться одной. Подумать. И проверить. Буду ли я без него скучать.
– Скучать? – Лера искоса посмотрела на рослого блондина, сидящего через проход. – Ну, это вряд ли.
Я открыла было рот, чтобы объяснить ей, что она все поняла неправильно, что все гораздо серьезнее, чем она себе представляет, что я на перепутье. Но потом подумала – а надо ли? У Лерки, как она сама выражается, кризис среднего возраста. Она потратила кучу денег, чтобы расслабиться на южных берегах. Ей хочется дефилировать по пляжу в новом купальнике, танцевать до упаду в прибрежных диско-клубах и окунуться с головой в опасный опыт мимолетной курортной страсти. А здесь я со своим нытьем. Нет уж, свою проблему мне придется решить самостоятельно. Все, что для этого нужно, – остановиться и задуматься… Чем я и собираюсь заняться на кипрских берегах.
Надеюсь, взбалмошная лучшая подруга не будет меня очень сильно отвлекать.
* * *
– Я влюбилась! – зловещим шепотом объявила Лерка минут через десять после того, как мы появились на пляже.
– Да ну? И в кого же?
– Посмотри направо. Только не сразу. Он сидит на камне, брюнет в красных плавках.
Я покосилась в указанную Лерой сторону. Давно заметила эту пикантную особенность женского зрения – мы способны производить детальный осмотр окрестностей, не поворачивая головы, особенно если в энном радиусе находятся достойные внимания мужчины.
У самого моря, на потрескавшемся от иссушающей жары камне, восседал один из ярких представителей местной касты Аполлонов. Высок, плечист, темноволос и явно очень доволен собой. На нем не было ничего, кроме загара и миниатюрных ярко-красных плавок, скорее привлекающих внимание к интимным частям его тела, нежели скрывающих их от посторонних глаз. В приморских южных городках такие персонажи попадаются на каждом шагу – ровный загар цвета соевого шоколада, безупречная, словно у породистого коня, мускулатура, мужественное, может быть, чуть грубоватое лицо и сальная сахарная улыбка.
– Ну что, правда хорош? – Лерка толкнула меня локтем в бок.
– Ну не знаю. Не в моем вкусе, – я пожала плечами.
На мой привередливый взгляд, ее избранник был ужасен.
– Не будь занудой, Кашеварова! Ой, как бы мне с ним познакомиться?!
– Может, не надо? – спросила я, заранее зная, что моя подружка уже от своего не отступится.
В этом вся Лерка. Она всегда западает именно на таких мужчин – пресыщенных вниманием красавчиков. У нее вкус сороки-воровки, хватающей без разбору все, что блестит.
– Вдруг это моя судьба? – размечталась Лера, торопливо причесываясь. – Эх, надо было губы накрасить.
– Тогда я, как гадалка, могу предсказать твою судьбу, – усмехнулась я. – Он с удовольствием с тобой познакомится, сегодня же вечером признается тебе в любви, вы переспите, а на следующий день ты будешь долго удивляться, почему у тебя никак не получается до него дозвониться. Тогда я предположу, что он оставил тебе неправильный номер. И тебе ничего не останется, кроме как со мною согласиться. И мы с тобой пойдем в ближайший бар заливать твое горе текилой.