1. Каждый школьник Новороссийска (14–17 лет) — пассажир «Шхуны ровесников». Войдя в ее кают-компанию для участия в палубном сборе, он становится курсантом.
2. «Сначала сделай — потом напиши» — это закон юнкоров и наш закон.
3. Переступая порог «ШР», сделай шхуновский взнос: стихи, рисунки, заметки, песни, рассказы, фотографии.
4. Каждый курсант обязан нести вахту на палубном сборе, вести судовой журнал, отмечая мели, неизведанные земли, курс, состояние моря, а также быть дневальным и подвахтенным.
5. Курсант! Прими на вершине Сахарной головы морское крещение — испей чашу моря. И ты станешь членом команды «Шхуны» при условии, конечно, если ты пять раз поднимался на эту вершину.
6. Если член экипажа без уважительной причины отсутствовал на трех палубных сборах, он списывается на берег.
7. Провинившийся не выходит «сухим» из воды — он попадает в «Мокрый шкот».
8. Если «Шхуне» необходимо принять особо важное решение, она держит курс к пику Дерзких — Сахарной голове.
9. Все, что ты увидел, почувствовал, понял здесь, запиши в дневник, лежащий у подножия флага-памятника.
10. Как клятва всем павшим за Родину звучат слова «Бригантины», когда «Шхуна» отдает швартовы.
11. Уехавшие из Новороссийска члены экипажа не выходят из состава команды — они переселяются на береговой маяк «ШР».
Утвержден советом «ШР»
(Приказ № 390 от 6 ноября 1972 г.)
Вершина горы Сахарная голова
Глава шестая, как выбирают капитанов
Задержавшись в типографии, я наконец-то выбрался в редакцию. Пройдя по темным комнатам, подошел к кают-компании. Легонько тронул за плечо сидящего у двери Сережу Давыдова, и он подвинулся, дав мне место.
Кают-компания была полна народу. Зыбкий свет выхватывал из темноты ребячьи лица, и было в них столько загадочного и таинственного… Может быть, от тревожного огня коптилки, а может быть, от хорошей песни.
Вон у окна сидит суровый капитан Сергей Дмитриев, художник и фантазер. И рядом — его помощник, мягкий и деловой Толик.
— Ну вот, — начал капитан, — самое главное, что я хотел вам сказать. Ухожу я. Хоть и не прошло три месяца… Пора выбирать нового капитана.
— Почему? — спросил Гречихин.
— Причина? — потребовал ответа Корнев.
— Причина железная! — И Дмитриев пояснил ее коротким, как приказ, словом: — Флот.
— Тебя на флот берут? — оживился Корнев. — Вот это здорово!
— Три года… — сказал Шкуратов.
— Костя, — шепнул мне на ухо Сережа Давыдов, — а кого в капитаны?
— Не знаю…
Тем временем Дмитриев докладывал, что сделал за свое капитанство.
— А как ты в «Шхуну» пришел впервые? — неожиданно спросил Корнев.
— Мне в школе сказали, что «Шхуне» нужен человек, умеющий рисовать. Я пришел. Рисовал заставки, эмблемы… А ты как здесь очутился? — задал Сергей контрвопрос своему тезке.
— Я?.. — смутился Корнев. — Просто взял и пришел…
— Ну, Сережка, память тебя, кажется, подводит! — засмеялся Гена Лашко. — Тебя же мать привела! Забыл?
— Да он тогда еще в пятый класс ходил! — пришел я на помощь Корневу. — Чего смеетесь? И вообще что за цирк, если решаются такие важные дела? У меня вопрос к капитану. Вахтенный, разрешите?
— Пожалуйста, — торопливо сказал Демченко.
— Так вот, Сергей, если по-честному: тебе «Шхуна» дала что-нибудь или нет? Как ты считаешь?
— Ну конечно же… — сказал Сергей и задумался. — Само собой…
Ну конечно же, «Шхуна» ему многое дала!
Раньше совсем не умел спорить. И вроде бы парень не стеснительный, а трудно приходилось, когда надо было что-то доказать. Сейчас — будь здоров! На палубных сборах так спорит, что потом горло болит.
Попробуй-ка убедить, что рассказ плохой, если автор стоит на своем…
И еще… Самое, пожалуй, главное!
Научился он не только придумывать, но и добиваться! Хотела «Шхуна» завязать дружбу с экипажем какого-нибудь танкера. Поговорить поговорили, да этим и могло все кончиться… А Сергей написал в пароходство и договорился. Теперь у «Шхуны» есть свой шеф — танкер «Великий Октябрь».
А кроме того, стал Сергей разбираться в людях. Это ведь тоже не просто! Глянет на человека и определит, нужный он «Шхуне» или нет. Ведь на палубный часто приходят новички-пассажиры, и не все потом остаются в команде, не все приходят даже второй раз. А Сергей сразу видит: это наш человек!
Как-то даже поругался со всей командой. Принимали на палубном мальчишку из шестой школы. Вроде бы парень ничего. На Сахарную ходил? Ходил. Заметки писал? Писал. Кто «за»?
— А я против! — сказал Сергей. — Ненадежный он какой-то. И вообще…
Что это за «вообще» он так и не смог толком пояснить.
Парня приняли в экипаж, дали ему должность радиста. Только не пробыл новоиспеченный радист в «Шхуне» и двух недель, исчез с горизонта. Да не просто исчез…
Пришли все в час ночи к цементному заводу «Октябрь» — проводили очередное восхождение.
— А где флаг? — спросил капитан.
Флаг должен был принести радист.
Только ни радиста, ни флага не дождались.
— Подумаешь! — сказал на палубном не явившийся ночью радист. — Ну, мать не пустила. Я-то что? А флаг он ваш — вот, что ему сделается?
— При чем тут флаг? — возмутился Дмитриев. — Дело совсем не в флаге. В тебе дело. Предупредить не мог?
— А дождь был, — сказал радист. — Кто знал, что вы попретесь? И вообще скучно у вас. Я-то думал: вы делом занимаетесь…
Короче, с того сбора только его и видели…
Капитанский сбор шел своим чередом.
— Кого вместо меня? Предлагаю Шкуратова! — твердо сказал Сергей. — Он справится. Толик — парень толковый.
Даже в полусумраке было заметно, как смутился «толковый парень».
— А что, разве не так? Ты, Толик, не скромничай… Ну, чем не капитан? Заметки пишет? Пишет! Эмблемы рисует? Рисует! Операции проводит? Проводит! На Сахарную лазит? Сколько ты там был? — обратился Дмитриев к Шкуратову.
— Двадцать два.
— Ну вот! — продолжал Сергей. — Что еще надо для капитана? Умеет всех сплотить. Помните, когда готовили «Тачанку»?..
Демченко с интересом следил, как разворачиваются события.
— Развел ты, Серега, канитель, — вдруг заметил Корнев. — И так знаем, что Толик — парень классный. Чего тянешь? А вахтенный почему бездействует?
— Голосуй, — вполголоса сказал Сергей Саше.
— Кто «за»? — спросил Демченко.
«За» были все.
Толя видел, как «Шхуна» голосовала за него, и было ему и приятно, и чуть боязно. Оправдать бы, не подвести ребят. Надо с головой окунуться сейчас в шхунатские дела. Правда, он и не был никогда в стороне от них, но сейчас ведь капитан!
С того самого первого похода в поселок Южную Озерейку, место страшных боев, того похода, названного операцией «Десант», когда ребята ходили от дома к дому и расспрашивали жителей о событиях войны, стал Шкуратов страстным и горячим «шхунатиком».
Только вот времени ему не хватает. Учеба в техникуме, занятия в художественной студии… Но ничего.
Что бы придумать такое? Страницу в газете надо сделать невероятно интересной. А то порой скукота страшная.
Привести в порядок кают-компанию, подновить карту. И что-то надо предпринять с новым набором в «Шхуну». Раньше как делали? Писали письма в школы, просили секретаря комсомольской организации прислать в «Шхуну» своего представителя. Ну и присылали, конечно. Походит парень раз, другой, а потом не понравится ему и исчезает на веки вечные. Другое дело, когда ребята приходят сами. Или друзья приведут, или самим захочется увидеть «Шхуну» и посмотреть, чем эти «шхунатики» занимаются. Такие пассажиры чаще всего и остаются. Становятся курсантами, потом матросами.
А если снова послать по школам «шхунатов»? Пусть они с ребятами поговорят и тогда обязательно кого-нибудь приведут… Сделаем!
Что еще? Думай, капитан! Теперь ведь ты в ответе за свой корабль…
— В воскресенье — на Сахарную! Будешь принимать клятву, — сказал Дмитриев.
— Сходим. — Толя облизал пересохшие губы. — Форма одежды походная?
— Как всегда… — Сергей наклонился к вахтенному и шепнул: — Заканчивай сбор.
Саша кивнул.
— Встать! — приказал Демченко. — Смирно!
На стене у карты вспыхнула Звезда Гайдара. Красный ее свет слился с дрожащими бликами фронтовой коптилки. Стали строгими лица мальчишек и девчонок.
И запели все гимн:
Волны грозно ревут,Волны песню поютО штормах,О романтике бурь.А на «Шхуне» впередОптимисты плывут,И смеется имНеба лазурь.
Когда-то и слова и музыку написала наш матрос Надя Черная. Долго живет этот гимн и кончается им каждый палубный сбор.
Так вперед, капитан!Не зевай, рулевой!Наша «Шхуна»По ветру лети!Пусть ревет и поетОкеан штормовой,ВеселееНам будет в пути!
Прохожие недоуменно поднимали головы, слыша голоса, доносившиеся из окон полутемной редакции.