Прощание поздним вечером (часу в одиннадцатом, но еще светила заря, после дождя), прощание с Л[опатиной] в лесу. Слезы и надела на меня крест (иконку? и где я ее дел?)
В конце июня уехал в Люстдорф к Федорову. Куприн2, Карташевы3, потом Цакни4, жившие на даче на 7-ой станции. Внезапно сделал вечером предложение. Вид из окон их дачи (со 2-го этажа). Аня играла «В убежище сюда…» [сада? — М. Г.] Ночуя у них, спал на балконе (это уже, кажется, в начале сентября).
23 Сентября — свадьба5.
Жили на Херсонск[ой] улице, во дворе.
Вуаль, ее глаза за ней (черной). Пароходы в порту. Ланжерон. Беба6, собачка. Обеды, кефаль, белое вино. Мои чтения в Артистич[еском] клубе, опера (итальянская).
«Пушкин»7, Балаклава. Не ценил ничего!
Ялта, гостиница возле мола. Ходили в Гурзуф. На скале в Гурз[уфе] вечером.
Возвращение, качка.
В декабре (или ноябре?) в Москву с Аней. Первое представление «Чайки» (17 дек.), мы были на нем. Потом Птб., номера на Невском (на углу Владимирской). Бальмонт во всей своей молодой наглости.
Первое изд. «Гайаваты»8.
Лохвицкая?
«Без роду-племени» — где и когда писал? Кажется, в Одессе, после женитьбы. [Эти слова приписаны синим карандашом, почерком Бунина. — М. Г.] В Нивск[ом] издании этот рассказ помечен 97-м годом.
Когда с Лопатиной по ночлежным домам?
16 Ноября — юбилей Златовратского в Колонной зале в «Эрмитаже» (в Москве).
1899
[Конспект:]
Весной ездил в Ялту (?). Чехов, Горький1, Муся Давыдова и Лопатина.
[…] Летом — в «Затишьи», в имении Цакни. Разрыв. Уехал в Огневку. Вернулся осенью (кажется, через Николаев, в солн[ечное] раннее утро). Род примирения. Солнечный день, мы с ней шли куда-то, она в сером платье. Ее бедро. […]
[Это примирение было, однако, кратковременным. 14. 12. 1899 Бунин пишет брату Юлию:]
[…] дни Ани проходят в столовой в компании, вечера так: 6-го была «Жизнь за царя»; 7-го вечер пришла Зоя и некий Яковлев, сидела в столовой, 8-го — репетиция, 9-го — мы были все в Клубе, 10-го — репетиция, 11-го — на балу с 10 вечера до 7 ч. утра, 12-го назначена была «Жизнь за царя» — заболела певица, отложили, но вечером Аня ушла к Зое, вчера легла в 7 часов вечера спать, сегодня уехала с Э. П. на какое-то заседание, завтра — вечером репетиция, послезавтра — тоже, в пятницу у нас журфикс, в субботу — репетиция, в воскресенье «Жизнь за царя» — убогое жалкое представление. Затем на 27, на 6 и 15 янв. тоже «Жизнь за царя» — значит будут репетиции, кроме того драматические спектакли, затем — думают ставить «Русалку». Буквально с самого моего приезда Аня не посидела со мной и получасу — входит в нашу комнату только переодеться. […] Ссоримся чрезвычайно часто. […]
Для чего я живу тут? Что же я за презренный идиот — нахлебник. Но главное — она беременна. Это факт, ибо я знаю, что делал. […]
Юлий, пожалей меня. Я едва хожу. Ничего не пишу, нельзя от гама и от настроения. Задавил себя, но не хватает сил — она груба на самые мои горячие нежности. Я расшибу ее когда-нибудь. А между тем иной раз сильно люблю2. […]
1900
[Конспект:]
Зимой репетиции у Цакни «Жизни за Царя».
В январе ее беременность.
В начале марта полный разрыв, уехал в Москву.
Доктор Рот1.
Весна в Огневке. «Листопад»2.
[На полях синим карандашом приписано: «Худ. Театр был в Ялте на Пасхе 1900 г.»]
Лето в Ефремове? Письмо Горькому из Ефремова в конце августа.
В Москве осенью дал ему «Листопад» для «Нов[ой] Жизни». Поссе3. Писал «Антоновск[ие] яблоки».
«В Овраге» Чехова в «Нов[ой] Жизни».
В октябре я в Одессе. Отъезд с Куровским4 заграницу: Лупов — Торн — Берлин — Париж — Женевское озеро — Вена — Петербург.
[Из Одессы 10 октября 1900 года Бунин пишет брату:]
Милый и дорогой Юринька! Еще в Одессе, задержал Куровский. Уезжаем завтра при чем маршрут изменен: едем на Берлин прямо в Париж, откуда через Вену. В субботу зашел в редакцию «Южного обозрения», хотел поговорить с Цакни. Не застал. Тогда послал посыльного к Анне, написал следующее: «Сегодня в 5 ч. зайду, чтобы видеть ребенка. […]» […] Я спросил: «Кажется были тяжелые роды?» — «Да». Внесли ребенка. Дай ему Бог здоровья, очень, очень тронул он меня: милый, хорошенький, спокойный, только голову держит что-то на бок. […] Затем спросил, как зовут — Николай, но еще не крестили. […]5
[Продолжение конспекта:]
Потом я в Москве. «Среда» художников6.
В конце декабря я у Чеховой. Чехов заграницей. Ночь у какой-то.
[О пребывании Бунина у сестры А. П. Чехова, Марьи Павловны, рассказывает Вера Николаевна7:]
«Евгения Яковлевна [мать Чехова. — М. Г.] полюбила гостя и закармливала его, а с Марьей Павловной у Ивана Алексеевича возникала дружба.
Они ездили в Учан-Су, Гурзуф, Су-Ук-Су. Марья Павловна рассказывала о юности и молодости брата, о его неистощимом веселье и всяких забавных выдумках, о Левитане, которого она талантливо копировала, подражая его шепелявости, — он, например, вместо Маша, произносил Мафа, — о его болезненной нервности, психической неустойчивости. Поведала и о том, что „ради Антоши“ она отказалась выйти замуж:
— Когда я сообщила ему о сделанном мне предложении, то по лицу его поняла, — хотя он и поздравил меня, — как это было ему тяжело… и я решила посвятить ему жизнь…
Рассказывала и о увлечениях Антона Павловича, иногда действительных, иногда воображаемых. Он был очень скрытен и о своих сердечных делах никому вообще не говорил. […]
В такой спокойной обстановке, полной забот о нем, Иван Алексеевич еще никогда не жил. […]»
1901
[Конспект:]
В «Нивском» изд. помечены этим годом: «Новый год», «Тишина», «Осенью», «Новая дорога», «Сосны», «Скит», «Туман», «Костер», «В августе». Когда писал «Перевал»? […]
В Январе 1901 г. я все еще жил у Чеховой. Моя запись: «Зима 1901 г., я у Чеховой… Су-Ук-Су…»
31 Янв. в Москве первое предст[авление] «Трех сестер». Арсений (чеховский слуга) из Ялты Марье Павловне по телефону: «Успех агромадный». […]
Числа 15 февр. Чехов вернулся из-за границы. Я переехал в гостиницу «Ялта». Покойница. […]
Как-то в сумерки читал ему его «Гусева». Он сказал: «я хочу жениться».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});