Читать интересную книгу Летняя королева - Чедвик Элизабет

Сквозь открытые ставни сияло по-летнему голубое небо. Над красной черепичной крышей хозяйственных построек возле дворца кружили голуби, а река сверкала в утреннем зное, будто сундук с сокровищами. Алиенора смотрела на французские палатки на дальнем берегу, возвышавшиеся, будто грозди экзотических грибов. Людовик и его армия прибыли вчера незадолго до заката и разбили лагерь, пока солнце опускалось над прозрачными водами Гаронны. Бледные полотнища пехоты стояли по внешнему кругу, в то время как центр пылал яркими шелками и золотыми фиалами высшей знати и церковных иерархов. Алиенора остановила взгляд на самом большом из всех шатров: лазурно-сине-золотом, с алой орифламмой – штандартом французских королей, развевающимся на горячем ветру у открытых дверей. Она видела, как в шатер входили и выходили из него мужчины, но не знала, был ли среди них ее будущий муж.

По реке сновали небольшие лодки и баржи, доставляя прибывшим на дальний берег еду и питье. Кавалькада из судов дружно гребла в сторону французского лагеря, весла оставляли на воде белые черточки. Шедшую первой баржу украшали флаги, над палубой был натянут холщовый полог, чтобы укрыть ее обитателей от солнца, а на носу виднелась фигура архиепископа Жоффруа. Он пересекал реку, чтобы встретить французов и доставить Людовика с придворными в город на первую официальную встречу жениха и невесты.

«Людовик не будет толстым, – мысленно уверяла себя Алиенора, стараясь приободриться. – Все это устроено ради общего блага». Но внутри у нее разрасталась тянущая пустота, потому что она не чувствовала никакого блага, а лишь все дальше уплывала от знакомых берегов.

Петронилла, пританцовывая на цыпочках, подбежала к сестре, потеснив ее у окна. Такой оживленной Алиенора не видела ее с тех пор, как умер отец. Сначала сестра расстроилась, услышав новости о свадьбе, но вскоре ее охватило радостное волнение, вызванное приготовлениями к празднику. Петронилла обожала изысканные наряды, веселье и развлечения и с удовольствием предвкушала предстоящие торжества.

Архиепископ и дядя Алиеноры высадились на противоположном берегу реки, и слуга поспешил к большому сине-золотому шатру. Вскоре оттуда вышли пышно разодетые придворные.

– Как ты думаешь, кто из них Людовик? Кто? – Петронилла едва не вывернула шею.

Алиенора покачала головой:

– Не знаю.

– Вон тот – в синем! – Петронилла, указывая, вытянула руку.

Алиенора видела иерархов церкви в сверкающем облачении и дворян – некоторые из них были в синем, но находились слишком далеко, чтобы рассмотреть лица.

Гости скрылись под пологом на палубе, баржа отчалила от берега. В отличие от сестры Алиенора смотрела на скользящие по воде корабли, будто наблюдала вторжение, а не радостное приближение жениха и его свиты.

К тому времени когда баржа пришвартовалась под высокими стенами дворца Омбриер, Людовика уже чуть ли не тошнило от страха. Посланники твердили ему, как прекрасна, грациозна и скромна его будущая невеста, но что мешало им солгать? Он держал себя в руках и надеялся, что его страх останется незамеченным. Отец дал ему важное поручение, и он обязан выполнить его как мужчина.

Из-за сильной жары было трудно дышать. Людовику казалось, что он ощущает на губах вкус нагретой солнцем парусины полога, чувствует, как она липнет к горлу. Архиепископ Жоффруа Бордоский словно таял на глазах, из-под украшенной драгоценной вышивкой митры капли пота катились по его красному лицу. Людовика он приветствовал с серьезностью и почтением, а аббата Сугерия, который был его старым другом и союзником, с улыбкой.

Сенешаль Людовика, Рауль де Вермандуа, вытирал затылок шелковым клетчатым платком.

– Не припомню такого жаркого лета, – сказал он, тщательно вытирая кожаную повязку на левом глазу.

– Во дворце вас ждет приятная прохлада, господа, – сказал архиепископ. – Омбриер был построен давным-давно как убежище от летнего зноя.

Людовик взглянул на уходящие ввысь стены. Дворец Тени, или дворец Теней. В название можно вложить не один смысл.

– Будем рады прохладе, архиепископ, – ответил он. – По дороге сюда мы порой скакали после наступления сумерек и при свете луны, чтобы спастись от жары.

– О да, – признал Жоффруа, – и мы рады вашей поспешности в этом деле.

Людовик склонил голову.

– Мой отец понимал, что это необходимо.

– Герцогиня с нетерпением ждет встречи с вами.

– Я с нетерпением жду возможности ее приветствовать, – машинально ответил Людовик.

Рауль де Вермандуа бросил в воду серебряные монеты, и гости наблюдали, как юноши ныряют за ними, сверкая коричневыми телами.

– Твой отец сказал, что нам следует выказать этим людям вежливость и щедрость, – ответил он с усмешкой, заметив вопросительно поднятые брови Людовика.

Людовик не был уверен, что его отец имел в виду щедрость с представителями низших сословий, однако Рауль любил забавные и спонтанные жесты, к тому же раздача мелких монет городским мальчишкам не повредит, даже если это легкомысленно и менее достойно, чем подаяние у дверей церкви.

Когда гости сошли на берег, их встретили представители духовенства и знати, сопроводив неспешной процессией под тенистым паланкином к собору Сент-Андре, где на следующий день Людовику предстояло обвенчаться со своей невестой.

Он вошел под украшенную арку портика и остановился в священном присутствии Господа. В стенах собора, благословенном убежище от палящего летнего солнца, царила прохлада. Ощутив ароматы ладана и свечного воска, Людовик вздохнул с облегчением. Здесь ему все было знакомо. Он прошел по нефу с украшенными колоннами и, дойдя до ступеней алтаря, осенил себя крестным знамением и простерся ниц.

«Господь Всевышний, я – Твой слуга. Дай мне силы исполнить волю Твою и не потерпеть неудачу. Даруй мне свою благодать и проведи меня путем праведности».

Именно здесь состоится их с Алиенорой бракосочетание. Ему все еще было трудно произнести ее имя, а тем более представить ее лицо. Говорили, что она красива, но то, что одному кажется прекрасным, другому покажется отвратительным. Ему хотелось оказаться дома, в Париже, в безопасности за крепкими стенами Нотр-Дама или Сен-Дени.

При звуках фанфар он перевел взгляд на неф. Колонны образовали тоннель из золотых арок, который оканчивался открытым дверным проемом. Сквозь свет к нему шла девушка в сопровождении придворных, и на мгновение он будто ослеп, ему показалось, что все они окутаны неземным сиянием. Девушка была высокой и стройной; ее темно-золотистые волосы ниспадали до пояса, а макушку целомудренно прикрывал украшенный драгоценными камнями чепец девственницы. Лицо ее было овальным и бледным, не слишком женственным, но черты его говорили о силе и нежности, отчего Людовику вдруг подумалось об ангелах.

Она опустилась на колени, чтобы поцеловать кольцо архиепископа, а когда он поднял ее, положила руку ему на локоть и прошла по нефу к Людовику.

– Сир, – произнесла она, снова преклонив колени, и только потом подняла на него глаза. Они были изменчивого цвета океана, в них светились искренность и ум. Людовику показалось, будто его сердце положили на наковальню и расплющили одним ударом.

– Юная госпожа, – сказал он. – Я счастлив познакомиться с вами и предложить вам честь сочетаться браком, соединяя наши великие земли.

Слова вырвались сами собой, потому что он репетировал их в душном шатре с Сугерием почти весь предыдущий вечер, потея от жары и под вой комаров. Произнося их сейчас, Людовик немного пришел в себя, хотя его сердце все еще билось, как у скачущего во весь опор оленя.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, сир, – ответила она, опустив ресницы, а потом добавила с легкой заминкой в голосе: – И принять ваше предложение, как того желал мой отец.

Людовик понял, что она, должно быть, тоже готовилась и заучивала слова и, как и он, волнуется. Он почувствовал облегчение, а потом и превосходство. Ему захотелось взять девушку под свою защиту. Она была совершенней, чем он смел надеяться. Бог ответил на его сомнения и показал, что этому суждено было случиться. Женитьба – естественное проявление мужественности и королевской власти, потому что правителю нужна супруга. Он помог девушке подняться и коснулся ее щеки легким поцелуем, а затем отступил на шаг, чувствуя, как теснит в груди.