— Пожалуй, пора возвращаться. Если тебе надо домой к семи. Сюда.
Он провел Белу к самому выходу, и там притворился, что потерял дорогу.
Это было нетрудно: Бела был в пещерах впервые и, наверно, не узнал бы место, где они вошли, даже если бы Джонни осветил фонариком склон, который вел к проходу наружу.
Джонни так и не решил еще, хочет ли он притворяться, что заблудился, дольше нескольких минут. Может, довольно будет только слегка напугать Белу, а потом вывести его из пещеры, чтобы он успел домой к семи. В конце концов если он правда болен…
Озабоченным тоном Джонни произнес:
— Бела… я… я что-то никак не соображу, куда нам идти отсюда. Я боюсь — похоже, я немного заблудился…
И направил свет на Белу, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели его слова на венгерского мальчика.
У Белы испуганно распахнулись глаза:
— О, нет… Джонни, ты не можешь! Ты же обещал!
Джонни притворился, что смущен — даже испуган.
— Я… мне жаль, — запинаясь, пробормотал он. — Я просто потерял дорогу. Мне было так интересно всё тебе показывать… Господи, Бела…
— Но, Джонни, я должен выйти отсюда! Я должен попасть домой до…
— Идем, — Джонни старательно изображал беспокойство. — Может быть… может быть, сюда?
И он по широкому кругу провел Белу мимо колонн и каменных занавесей, по проходам, окружавшим вход. Эта прогулка заняла полчаса и закончилась там же, где и началась, — меньше чем в сотне футов от входа.
— Я не знаю, где мы! — с отчаянием сказал Джонни.
— Сколько сейчас может быть времени? — спросил Бела. В его голосе дрожал ужас.
Примерно полседьмого.
Бела вздрогнул и необыкновенно ярко блестевшими в свете фонарика глазами посмотрел в лицо Джонни.
— Джонни, я должен выйти отсюда…
Джонни услышал в его голосе истерические нотки.
— Ну что я могу сделать? Мне очень жаль, извини! Я тоже боюсь! Может, мы вообще никогда не выйдем отсюда!..
— Постарайся, — взмолился Бела. — Постарайся, Джонни… неужели ты совсем не помнишь дорогу?!
Джонни еще раз в свете фонарика оглядел Белу: большие глаза, гладкая смуглая кожа, ровные белоснежные зубы, тонкое гибкое тело — и уверился в том, что все разговоры о болезни Белы — сказки. Тут что-то другое… какая-то совсем иная причина, заставлявшая Белу так рваться домой к семи, а его родителей — так настаивать на этом. Причина наверняка очень странная и диковинная — и Джонни хотел её знать.
Поэтому он решил следовать первоначальному плану: оставить Белу тут и посмотреть, что из этого получится.
Он повернулся, словно в нерешительности.
— Кажется… кажется, надо идти сюда. Идем!
И он провел Белу по кругу в обратном направлении, почти по тем же проходам, — и опять вывел его на то же место у выхода.
По прикидкам Джонни, было уже почти семь. Не отводя глаз от Белы, он продолжал притворяться, что ищет выход, — который был в ста футах выше по склону.
Интересно, узнает Бела как-нибудь, что уже семь? И что тогда случится такое, чего он боится? Но откуда ему знать время… и что может случиться здесь, в пещере? Или всё дело в наказании, которое ждало Белу за опоздание?..
— Джонни! — с дрожью в голосе сказал вдруг Бела в темноте над самым его ухом.
Джонни перестал притворяться, что ищет дорогу, и направил фонарик на Белу.
— А?
Бела, весь дрожа, смотрел на свод пещеры. Он не то сгорбился, не то съежился, а лицо его напряглось, точно он увидел что-то ужасное, надвигающееся на него сверху сквозь тьму и камень.
— Почти семь… Джонни… сделай что-нибудь… это сейчас случится!..
— Да что случится? Что «это»? И что я могу сделать?..
— Не знаю! — вскрикнул Бела, и эхо принесло отражение его крика: «не знаю… не знаю…»
— Ты не знаешь, что сейчас случится?
— Не знаю! Я боюсь… Это никогда еще не случалось со мной, когда я был не дома… Джонни, ты же обещал… ой, мама, мама, мама… — и Бела заплакал. Он упал на колени на цветной камень пола; слёзы градом катились по его щекам, и там, где они капали на камень, краски камня становились ярче. Бела причитал что-то по-венгерски, а потом, когда слёзы задушили его и он не мог уже говорить, просто рыдал.
— Ты не знаешь, что случится? — переспросил пораженный Джонни.
Бела попытался ответить, но подавился слезами и закашлялся — эхо прозвучало подобно чьим-то тяжёлым шагам, перекрывая срывающийся голос:
— Да, знаю… но я не знаю, что это и почему… это просто случается… ой, мама, мамочка…
Вдруг его спина напряглась, а руки со скрюченными пальцами замерли перед грудью. Мокрые глаза поднялись к лицу Джонни. Бела заскулил, как зверёныш.
— Джонни… уже семь… встает луна… я ее чувствую…
— Чувствуешь луну?! Здесь?! Но как…
— Всё равно где… я ее чувствую… я чувствую, мама, мамочка-а-а!..
И лицо Белы исказила такая гримаса ужаса и боли, что Джонни похолодел — и понял, что шутка зашла слишком далеко. Он был уже сам напуган, и здорово напуган, — ничего подобного он и не представлял. Господи, а если Бела и правда всё-таки болен?..
Он наклонился к скорчившейся фигурке и направил луч фонарика вверх.
— Бела, гляди! — крикнул он. — Вон, видишь — наверху… там мы входили! Пойдем, мы вышли!..
Бела не ответил.
— Бела… идём!..
Бела пошевелился, и его ногти проскребли по камню так громко, что, казалось, они сорвутся с пальцев.
Джонни вдруг затрясло. Всё ещё держа луч фонарика направленным вверх, он опустил взгляд.
Прямо на него с пола смотрели глаза Белы — в отражённом свете они казались невероятно желтыми, блестящими и даже злобными.
Джонни почудилось даже, что эти глаза становятся ещё более яркими, желтыми… и сближаются друг с другом.
Перетрусив, он выронил фонарик. Тот стукнулся о камень, стекло разбилось и фонарик погас.
В темноте — абсолютной, непроницаемой, плотной — Джонни услышал у ног шорох и низкое, тихое рычание.
Он заорал и отпрыгнул в сторону. При этом его нога задела фонарик, и Джонни, падая, схватил его; другой рукой он выдернул свой охотничий нож и ударил наугад, никуда, правда, не попав. Он нажал кнопку, молясь, чтобы фонарик зажёгся.
И он зажёгся.
Белы не было.
Широко открыв глаза, Джонни перекатился, встал на одно колено и повел лучом вокруг. Наконец голос вернулся к нему.
— Б-Бела… — выдавил он.
Ничего.
Он поднялся на ноги и дрожа повторил:
— Бела?..
Во тьме за спиной послышался звук, похожий на стук когтей по камням.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});