Читать интересную книгу Пока телефон не зазвонил - Оксана Обухова

— Вцепилась она уже после отъезда Мартынова? — догадался Гущин.

— Угу.

— Понятно, — Станислав поерзал по сиденью. История «находки для шпиона», как оказалось, развивалась не совсем так, как интерпретировал ее Коростылев. Влад, вроде бы, и сам прилично пострадал от неловко брякнутого слова. Он лишь упомнил о порезах, а дальше все пошло-поехало, раскрутилось само собой. — По загривку от папы получил? — вполне миролюбиво хмыкнул Стас.

Влад только зубом цыкнул.

— Понятно, — повторил следователь. — В следующий раз умнее будешь.

— Вот уж не надо мне следующего раза! Одного хватило за глаза.

Возможно, обаяние помощника все-таки подействовала, возможно, искреннее огорчение вызвало толику сочувствия, как бы там ни было, майор позволил себе чуть оттаять. Посчитал, что ни к чему глядеть на парня букой, неглупого и ловкого помощника предпочтительней иметь в союзниках.

— А скажи-ка мне, Владислав, почему Евгения Сергеевна не захотела увезти семью из Игнатово? Раз так за дочерей боится.

— Спросите об этом лучше саму Евгению Сергеевну, — с кислой миной увильнул Иванцов. — Пусть она сама расскажет то, что посчитает нужным.

«Обаньки. А мы, оказывается, быстро учимся. Или промашка с оговоркой, действительно, лишь единичный случай».

— Ну хорошо, — пошел на попятный сыщик. — Оставим мотивы твоей начальницы за скобками. Но как ты думаешь, если бы Евгения Сергеевна не узнала о маньяке, она б могла заподозрить кого-то из… ну я не знаю, односельчан, соседей? Почему она так настаивала на моем приезде? Маньяк орудует на большой территории, моя помощь выглядит, как бы… капризом. Взбалмошностью.

— Вы хотите знать, не подозревает ли Евгения Сергеевна кого-то конкретного?

— Ну да.

— Чужая душа потемки, — снова увильнул Владик.

— Но у тебя не создалось впечатления, что тревоги связаны с чем-то конкретным?

— Зачем вы спрашиваете? — Иванцов вытянул шею, старательно отвлекся на путевую развязку.

— У нас есть время. Я хочу узнать твое мнение, поскольку ты лучше знаешь обстановку и свою наставницу. Или… у тебя нет собственного мнения?

Влад был слишком умен, чтобы попасться на простейшую поживку, рассчитанную на честолюбие и амбициозность потенциального политика. Покачивая головой, он изобразил лицом «грубовато действуете, господин майор», но все-таки ответил:

— Евгения Сергеевна никогда и ничего не делать просто так. По взбалмошности. — Последнее слово парень выделил.

«Туше, — подумал сыщик. — Кажется, мне только что продемонстрировала: промашки всякие бывают, но за наставницу — в огонь и в воду. И намекнули на приверженность к шаблонным подходам».

Ситуация начинала забавлять майора. Влад, вначале показавшийся ненатуральным и киношно-голливудским, довольно быстро превратился в русскую матрешку. В лакированный сюрприз с начинками.

— Влад, я читал ваши свидетельские показания о вечере, когда Ларису в последний раз видели живой. Там не упоминалось, почему вы тогда оказались дома у Львовых. Дума на каникулах…

— …я должен отираться на курортах, — закончил предложение помощник. — Пить шампанское на яхтах. Так?

«Меня, что… второй раз за тридцать секунд на штампах подловили?! — изумился следователь. — Теряю я сноровку, ох, теряю… Прав Николаевич, без дела человек тупеет».

— Семья Евгении Сергеевны за день до этого вернулась из Испании, — объяснял Влад. — Меня пригласили на барбекю, а заодно я привез кое-какие бумаги на подпись.

— Вы часто остаетесь ночевать у Львовых?

— В тот день я выпил.

Коротко. Доходчиво. Без ненужных пошлых разъяснений. Помощник депутата не садится выпившим за руль, не подставляет патронессу и папашу, не козыряет «корочкой» перед гаишниками.

Со всех сторон положительный персонаж!

Если б не промашка с Водяным. Едва дело перестало касаться маньяка как оплошности, Влад перестал изображать раскаявшегося пустомелю и лакированная матрешка — захлопнулась, закрылась напрочь. Потенциальный слуга народа снова стал тем, кем по сути и являлся — знающим себе цену, отлично образованным молодым человеком. С хорошим светлым будущим и такими же мозгами, позволяющими верно и быстро реагировать.

«Но почему ж он все-таки совершил такую глупость? Влад должен понимать, что сильно подпакостил отцу… Но после сделанного, выбирая между ним и начальницей, поставил на последнюю? А папе ничего не оставалось делать, как только помогать «львице» нажимать на рычаги? Постарался приготовить из лимона лимонад, раз уж так неловко получилось?»

— А расскажи-ка мне, Влад, все что знаешь об Игнатово, — усаживаясь поудобней и перемещая чуть ниже ремень безопасности, предложил майор. — Что за народ там обитает?

— Изволь. — Владислав легко принял подачу для перехода на «ты» и беседа пошла живее, поскольку речь перестала касаться непосредственно семьи начальницы.

Пятидесятикилометровый отрезок от МКДа до поворота на Игнатово за разговорами пролетел незаметно. Влад был превосходным рассказчиком, он многое подмечал и умел это преподнести, когда нужно с юмором, когда нужно с достоверностью, опираясь не на личные ощущения, а на какие-то факты и людей, знающих более него.

Стас понимал, что вызывании приязни — природный дар Владислава Игнатова, но ничего не мог поделать — поддавался, забывая о том, что на «подарки от родителей», пока особенно не подтвержденные заслугами, не стоит обращать внимания.

Подружиться с ним Гущин не смог бы никогда. Но, по-правде говоря, дело было вовсе не в личности обаяшки Владика. Просто у майора, когда при нем произносили фразу «молодой человек» с прибавкой «ловкий», «приятный» или «милый», во рту невольно появлялся тошнотворно сладкий привкус.

Но это и есть дело вкуса. Когда-то мама сказала Стасу, поморщившемуся при упоминании «приличного молодого человека из хорошей семьи»:

— Завидуй незаметно, сын.

Игнатово встретило «Ленд Крузер» процессией. По обочине дороге шел щуплый кривоногий мужичок в трениках, майке-«алкоголичке» и шлепанцах, он катил перед собой садовую тележку, в которой, предъявляя небу могучее, оплывающее по бокам пузо, пребывал в анабиозе субъект, еще более примечательный. Одетый примерно по такой же моде за минусом шлепанцев, субъект очнулся, обратил небритое лицо к подъезжающей «Тойоте» и сделал неприличный жест, ударив кулаком по согнутому локтю.

Джип еще и мимо не проехал, а абориген уже опять ушел в нирвану. Откинул голову назад и отключился.

Мужичок-носильщик эту голову бережно поправил, чтобы не терлась ухом о ручку тележки, и покатился дальше.

— Дружно живут, — обернувшись на процессию, сворачивающую ко второму от околицы дому, пробормотал Станислав. — В тележке, как я понимаю, Федор Редькин? Тот самый, что минимум лет десять лишних на свободе гуляет?

По дороге Влад уделил достаточно внимания персоне Феди, живущего почти напротив Львовых. Причем, как показалось Станиславу, внимание было уделено с определенной целью: на примере главного дебошира Игнатово, Владик высветил бесконечную доброту своей начальнице. Мол, Влад несколько раз предлагал Евгении Сергеевне избавить деревню от беспробудного скандалиста — и поводы случались, и связи подключать не надо, достаточно участкового в деревню привезти. Но Львова всегда вступалась за соседа.

Чего Влад, по его признанию, искренне не понимал. «Крайне мерзопакостное существо, — припечатал Редькина рассказчик. — Просто Шариков какой-то, Клим Чугункин. — И, хорошо копируя голос профессора Преображенского из фильма «Собачье сердце», добавил: — Живет же на свете эдакая изумительная дрянь».

Пока перед джипом медленно распахивались автоматические ворота из чугунного литья, Гущин обернулся назад и поглядел, как левее через улицу тип в линялых трениках протаскивает садовую тележку в щелку приоткрытых покосившихся ворот. Разбросанные в разные стороны ноги Феди цеплялись за створки, с которых давным-давно облупилась синяя краска и наружу выступил прежний зеленый цвет. Сквозь зеленый, кое-где уже проглядывал и более древний слой — песочно-бежевый, отчего ворота получались пятнистыми, похожими на камуфляж спецназовца.

Устав возиться с упрямыми ногами Феди «носильщик» попросту вывалил Редькина на землю у ворот и уже волоком втащил во двор.

— Дружно живут, — повторил майор и, сев прямо, поглядел на пришпиленную над чугунными воротами камеру наружного видеонаблюдения.

Приглядевшись к ограде, сыщик обнаружил еще две камеры на углах кирпичного забора Львовых и недовольно поморщился. По сути дела, все эти камеры — проформа, фикция. В дороге Гущин расспросил Владислава об охранной системе резиденции и узнал, что с противоположной стороны участок практически не огорожен. Львовы захотели получить хороший вид на реку, от берега их ограждал не слишком высокий прозрачный заборчик из железных кольев. (Влад, надо сказать, и тут не преминул побеседовать о том, как бдительно начальница относится к нормам Водного кодекса РФ. Можно сказать, лекцию прочел, объясняя, почему депутатка не отгородила часть берега под личный пляжик.)