Читать интересную книгу Америка, Австралия и Океания - Диего Ланда

Они имели обычай поворачиваться спиной к мужчинам, когда их встречали в каком‑либо месте, и уступать дорогу, чтобы дать им пройти; то же самое, когда они давали им пить, пока они не оканчивали пить. Они обучают тому, что знают, своих дочерей и воспитывают их хорошо по своему способу, ибо бранят (rinen) их, наставляют и заставляют работать, а если те виноваты, наказывают, щипая их за уши и за руки. Если они видят их поднимающими глаза, то сильно бранят и смазывают им глаза перцем, что очень больно; если они нескромны, их бьют и натирают перцем другое место в наказание и стыд. Они говорят как большой упрек и тяжелое порицание непослушным девушкам, что они напоминают женщин, воспитанных без матери.

Они очень ревнивы, некоторые настолько, что налагали руки на тех, кто вызвал ревность, и столь гневны и раздражительны, хотя [вообще] достаточно кротки, что некоторые имели обыкновение драть за волосы мужей, делая это, впрочем, с ними изредка.

Они большие труженицы и прилежные [хозяйки], потому что на них лежало большинство самых важных работ по обеспечению пищей их семей, воспитанию детей и платежу их налогов (tributos); при всем этом они, если нужно, носят иной раз на спине большие тяжести, обрабатывают и засевают свои поля. Они удивительно бережливы, работают ночью в часы, которые у них остались от домашних дел, и ходят на рынки покупать и продавать свои поделки.

Они разводят птиц для продажи и для еды, кастильских и местных. Они разводят птиц [также] для забавы и ради перьев, чтобы украшать ими свои нарядные одежды. Разводят других домашних животных, из которых козлят кормят грудью, благодаря чему их выращивают настолько ручными, что они не убегают в лес, хотя их водят по лесам и выращивают в них.

Они имеют обычай помогать друг другу ткать и прясть и расплачиваются этими работами, как их мужья работами в поле. Во время этих работ они всегда шутят, рассказывают новости и иногда немного сплетничают. Они считают очень неприличным смотреть на мужчин и смеяться с ними; одно это настолько нарушало приличия, что и без других вольностей их считали порочными. Они танцевали отдельно свои танцы (vailes), а некоторые с мужчинами, в особенности один, который они называли наваль (naual), не очень скромный. Они очень плодовиты, рано рожают и хорошие кормилицы по двум причинам: во-первых, питье, которое они пьют теплым по утрам, дает много молока, [а во-вторых], постоянное размалывание кукурузы и отсутствие стягивающей груди [одежды] делает их груди очень большими, почему в них и появляется много молока.

Они также опьянялись на пирах, но одни, ибо они едят отдельно, и не напивались так, как мужчины. Они хотят иметь много сыновей (hijos), те, у которых их не хватает; они просили их у своих идолов с дарами и молитвами; теперь они просят их у Бога.

Они благоразумны и разговорчивы с теми, кто их понимает, и удивительно щедры. Они плохо сохраняют тайну и не столь чисты сами и в своих делах, хотя купаются, как горностаи.

Они были очень набожны и религиозны и также очень почитали своих идолов, возжигая им свои курения и принося им в дар одежду из хлопка, кушанья и напитки; их обязанностью было приготовлять жертвенные кушанья и напитки, которые индейцы приносили в жертву на праздниках, но при всем этом они не имели обычая проливать свою кровь [в жертву] демонам и никогда не делали этого. Им также не позволяли приходить в храмы при жертвоприношениях, кроме определенного праздника, когда допускали некоторых старух для справления его. Во время родов они обращались к колдуньям, которые их заставляли верить в свои обманы и клали им под кровать (la сата) идола одного демона, называемого Иш Ч'ель; они говорили, что это богиня деторождения (de hazer las criaturas).

Новорожденных детей тотчас обмывают; когда их наконец освобождали от пытки сдавливания лба и головы, шли с ними к жрецу, чтобы он посмотрел их судьбу, указал будущее занятие и дал имя, которое они должны были носить во время своего детства. Ибо они привыкли называть своих детей разными именами, пока они не крестились и не стали большими, затем они оставляли эти [имена] и начинали называть их именем отцов, пока они не вступали в брак, и [после этого] они назывались именем отца и матери.

Похороны

Эти люди крайне боялись смерти, и это они обнаруживали во всех служениях, которые они совершали своим богам и которые были не для другой цели и не ради другого дела, а только чтобы они даровали им здоровье, жизнь и пищу. Но когда приходила смерть, нужно было видеть сожаление и плач их по своим покойным и общую печаль, которую это им причиняло. Они оплакивали их днем в молчании, а ночью с громкими и очень горестными криками, и печально было слышать их. Они ходили удивительно грустными много дней; соблюдали воздержание и посты по покойному, особенно муж или жена, и говорили, что его унес дьявол, ибо они думали, что от него приходит к ним все дурное и особенно смерть.

Бог смерти

Умерших они завертывали в саван (amortajavan), набивая им рот размолотой кукурузой, которая служит им пищей и питьем и которую они называют к'ойем (koyem), и с ней несколько камешков, из тех, что они употребляют как монеты, чтобы в другой жизни у них не было недостатка в пище.

Они погребали [умерших] внутри своих домов или позади их, помещая им в могилу несколько своих идолов; если это был жрец, то несколько книг, если колдун, то его колдовские камни и снаряжение (peltrechos). Обычно они покидали дом и оставляли его необитаемым после погребения. Иначе было, когда в нем жило много людей, в чьем обществе они отчасти теряли страх, который вызывал у них мертвец.

Что до сеньоров и людей очень знатных, они сжигали их тела, клали пепел в большие сосуды и строили над ними храмы, как показывают сделанные в древности, которые встречались в Исамале. В настоящее время бывает, что пепел кладут в статуи, сделанные полыми из глины, если [умершие] были великими сеньорами.

Остальные знатные люди делали для своих отцов деревянные статуи, у которых оставляли отверстие в затылке; они сжигали какую‑нибудь часть тела, клали туда пепел и закрывали его; затем они сдирали у умерших кожу с затылка и прикрепляли ее там, погребая остальное по обычаю. Они сохраняли эти статуи с большим почитанием между своими идолами.

У сеньоров древнего рода Коком они отрубали головы, когда те умирали, и, сварив их, очищали от мяса; затем отпиливали заднюю половину темени, оставляя переднюю с челюстями и зубами. У этих половин черепов заменяли недостающее мясо особой смолой (de cierto betun) и делали их очень похожими [на таких], какими они были [при жизни]. Они держали их вместе со статуями с пеплом и все это хранили в молельнях своих домов, со своими идолами, с очень большим почитанием и благоговением. Во все дни их праздников и увеселений они им делали приношения из своих кушаний, чтобы они не испытывали недостатка в них в другой жизни, где, как они думали, покоились (descanzavan) их души и пользовались их дарами.

Этот народ всегда верил в бессмертие души более, чем многие другие народы, хотя не имел такой культуры (policia). Ибо они верили, что была после смерти другая жизнь, более хорошая, которой наслаждались души, отделившись от тела. Эта будущая жизнь, говорили они, разделяется на хорошую и плохую жизнь, тягостную и полную отдыха. Плохая и тягостная, говорили они, для [людей] порочных; хорошая и приятная для тех, кто хорошо жил по своему образу жизни. Наслаждения (los descansos), которых, по их словам, они должны были достичь, если были хорошими, заключались [в том, чтобы] идти в место очень приятное, где никакая вещь не причиняла им страдания и где было изобилие очень вкустной пищи и дерево, которое они называли там Яшче (Yaxche), то есть сейба, очень прохладное и с большой тенью, под ветвями которого, в тени, они отдыхали и веселились все время.

Наказание за дурную жизнь, которое, по их словам, должны были получить злые, состояло [в том, чтобы] идти в место более низкое, чем [какое‑либо] другое, — они его называют Метналь (Mitnal), что означает ад, — и в нем подвергаться истязаниям демонов и мукам голода, холода, усталости и печали. Они считают, что в этом месте находится демон, князь (principe) всех демонов, которому они все подчиняются, и называют его на своем языке Хун Ахау (Hunhau).

Они говорят, что эти жизни, хорошая и плохая, не имеют конца, ибо не имеет его душа. Они говорили также и считали вполне достоверным, что в этот их рай шли те, которые повесились. И поэтому были многие, которые из‑за небольшой печали, тягости или болезни повесились, чтобы избавиться от них и идти блаженствовать в свой рай, где, говорили они, выходила их принимать (a llevar) богиня виселицы, которую они называли Иш Таб (Ixtab). Они не помнили о воскресении тел и не могут объяснить, от кого они получили сведения об этом их рае и аде.