Читать интересную книгу Слишком большой соблазн - Людмила Феррис

От всей ситуации, что сложилась вокруг Дмитрия, у него появилось чувство страха, которое притаилось где-то глубоко внутри. Сначала он боялся остаться без московской прописки, потом, когда эта проблема разрешилась, боялся потерять денежную работу. Когда родился Мирон, страх на время исчез, но тут Диму ждал удар по самолюбию. В свидетельстве о рождении у мальчика стояла фамилия жены и ее папы-генерала – Попов. Дима не выдержал.

– У моего сына должна быть моя фамилия – Бразгин.

– У нашего сына должна быть правильная фамилия, с которой можно успешно устроиться в жизни, – парировала Леночка.

– Он должен быть Бразгиным, – настаивал Дима.

Но силы в семейном споре были неравны, и он отступился. Новый страх, что у него могут отнять сына, навалился сильней и безжалостней.

Но сегодня он впервые в жизни подумал о том, что жена с родителями настояли правильно, и у его сына другая фамилия, иначе новость о том, что сын Бразгина – преступник, красовалась бы на первых страницах газет.

Мирон, окончив модный институт по специальности «военный переводчик», никак не мог найти себя. Дмитрий Олегович пытался поговорить с ним по душам.

– Мирон, у тебя твердая почва под ногами, ты определяйся, чего ты хочешь?

– Я пока не знаю.

– Ну, если бы тебе было лет двенадцать, я бы согласился, а сейчас – нет. Институт ты хороший окончил.

– В этот институт вы меня с матерью затолкали, да дед подпинывал. А я не хочу переводить чужие мысли. Я хочу иметь свои.

Лена, пришедшая с очередного модного показа, вклинилась в разговор.

– Конечно, сынок, это очень важно – найти себя. У тебя вся жизнь впереди, никуда не торопись.

Бразгин не выдержал.

– А он и не торопится, мамочка! Его все в жизни устраивает. Папа ему дает денег, дед купил машину. Зачем ему вообще двигаться?

– Что ты меня все время машиной попрекаешь?!

– Правда! – вступилась за сына мать. – Как что, сразу говоришь, что он избалованный. Надо радоваться, что у ребенка все есть.

– Я в возрасте нашего «ребенка» имел свою семью.

– Это потому, что ты удачно женился на мне.

Дальше разговор не имел смысла. Мать и сын хитро переглядывались – наша взяла.

В тот памятный день жена позвонила Бразгину, и он сразу понял, что произошло несчастье.

– Дима, Димочка, приезжай домой! – Он не помнил, когда она его так называла последний раз. Наверное, на свадьбе.

Дома его ждали испуганный Мирон и заплаканная Лена. Как оказалось, вчера ночью сын был с друзьями в баре, хорошо выпил и, когда возвращался назад, сбил человека.

– Он лежал на дороге, папа. Я не видел его, честное слово, не видел! Там была кровь, он стонал. Я так растерялся.

– Не волнуйся, сынок, все будет хорошо, – успокаивала его мать.

– Не будет, – вдруг сказал Дмитрий Олегович. – Мы воспитали подлеца, Лена. Наш сын бросил раненого человека.

– Дима! Вместо того чтобы думать, как спасать ребенка, ты морали читаешь?!

– Ты права, воспитывать уже поздно.

– Надо срочно искать адвоката! Я позвоню папе. – Лена кинулась к телефону.

– А ты сам ничего не хочешь сделать? Найти того человека, которого ты сбил, прийти с повинной в полицию, найти адвоката, наконец? Только сам, Мирон. Сам! Или военных переводчиков учили только транслировать чужеземные мысли, а свои выветрились совсем?

Мирон опустил глаза.

– Папа сейчас приедет и все попробует уладить, – обрадованно сказала Лена.

– Ну, вот видишь, сын, сейчас приедет «скорая помощь» в виде дедушки-генерала, а может, уже и с адвокатом, так что не волнуйся. Можешь пить дальше за рулем и куролесить.

– Отец, зачем ты так?

– Да что ты за такой жестокий человек, Бразгин! – кричала Лена.

– Да, да, – согласился Дима и ушел в свою комнату.

К страху, который постоянно жил в его душе, добавилась тревога, и он чувствовал, что силы его организма истощаются.

Выступая с докладом на трибуне, Дмитрий Бразгин не мог избавиться от чувства вины. Может, он зря так с сыном? Вон, другие детки и не такое выкидывают, и все им сходит с рук. Главное, чтобы не пронюхали журналисты. Поэтому свою планируемую пресс-конференцию он отменит под любым предлогом, потому что какой-нибудь писака-проныра может что-нибудь разведать и задать вопрос, на который ему отвечать совсем не хочется. О проблемах космической отрасли он расскажет журналистам в следующий раз. Да и нечем тут гордиться: последние два года спутники с завидной точностью падали в океан. В одних случаях отказывало оборудование, и спутник терял управляемость, в других – просто не долетал до своей орбиты, потому что на старте взрывалась ракета, которая выводила спутник на заданную траекторию. По каждому инциденту работала межправительственная комиссия, выводы которой были весьма обтекаемые – «человеческий фактор». На самом деле это означало, что в крушении ракеты «Удар-М» виноват конкретный «слесарь Иванов», который загадочно перепутал полюса у датчиков угловой скорости на борту ракетоносителя.

Информационные агентства захлебывались в потоках новостей, называя взрыв «Удара-М» диверсией, потому что перепутать полюса у датчиков было невозможно, к каждому был подключен провод разного цвета. Чтобы перепутать провода, надо чтобы узел собирал «слепой слесарь Иванов».

Доклад закончился, начались выступления, и Бразгин с пристальным вниманием наблюдал за присутствующими, среди которых выделялся генеральный директор «Орбитальной группировки» Владимир Николаевич Яценко, в космической отрасли слывший корифеем, если считать, что космонавтика – это тоже искусство. Он был первым учеником основателя отрасли Ильи Гладкова, и фотография, где Гладков смотрит на ученика с любовью, давно обошла все российские издания. Владимир Николаевич периодически объявлял о том, что уходит на пенсию, и любил слушать, как он незаменим, говорил о преемнике и некоторым даже обещал свою должность. Но Дмитрий знал точно – Яценко никуда и никогда не уйдет, он не такой породы, он монумент, которого не сдвинешь и который еще при жизни умудрился сделать из себя легенду.

Вечером дома он с удивлением обнаружил, что в квартире нет ни жены, ни сына, а на кухне сидит тесть, бывший генерал, и пьет его водку.

– Не ожидал, зятек? – спросил он, поправляя редкие, как сломанные зубья у расчески, волосы.

– Не ожидал, – честно ответил Бразгин.

– Садись, налью. Водка, кстати, из твоего холодильника, как и закуска.

– Наливайте. – Дима поставил на пол портфель.

Тесть бывал у них дома нечастым гостем, в основном для того, чтобы удовлетворить материальные потребности дочери, повоспитывать зятя и внука.

– У вас что-нибудь случилось? – поинтересовался Дима.

– Случилось. Ты же знаешь, что Лена мне позвонила и рассказала, что произошло с Мироном.

– Знаю. Вы приезжали с адвокатом, – кивнул Бразгин. Ему совершенно не хотелось обсуждать эту историю с тестем.

– Не знаешь! – угрюмо произнес генерал. – Адвокат все придумал и пообещал вытащить мальчика из этого дерьма.

– Понятно.

– Да ничего тебе не понятно! Этот молодой остолоп отказался от услуг адвоката и пришел с повинной в полицию. Сказал, что должен свои проблемы решать сам. Лена сейчас тоже в полиции, ждет его.

– Может, это его настоящий мужской поступок?

– Да какой, к черту, поступок?! Он себе жизнь сломал!

– Пусть он попробует разобраться со своей жизнью хоть раз сам.

Тесть заплакал, беззвучно, его старческие слезы текли из выцветших глаз.

– Стараешься для вас, стараешься, а вы не цените.

Дима налил в стопку водки, выпил и впервые подумал о том, что неважно, какая сейчас фамилия у его сына, с фамилией он еще разберется, главное, что Мирон не трус и не подлец, а то, что было, – временная слабость, которую он поможет ему преодолеть.

Глава 7

Сразу после Совета Главных Владимир Яценко возвращался из Москвы домой. Мужчина не любил летать на самолетах, не любил смотреть в окно при взлете и восхищаться уменьшаемым ландшафтом. Он боялся полетов и успокаивался только тогда, когда можно было выпить. Только в расслабленном состоянии генеральный директор «Орбитальной группировки» Владимир Николаевич Яценко мог преодолеть долгие часы в воздухе, которые разделяли его город и столицу.

Его давно считали ярким ученым в космонавтике, приглашали на заседания правительства, а уж коллегии без него не проходили. Яценко и сам привык к тому, что он незаменимый, что его докладами восхищаются, его цитируют, и его фото часто украшает журнал «Космические полеты». Наставник был бы доволен. Тут он себя оборвал:

– Ну, привык ты врать!

Профессор Илья Сергеевич Гладков вряд ли вспомнил бы студента Вову Яценко. Хотя, наверное, вспомнил бы, предмет «Двигатели космических аппаратов» он сдавал Гладкову несколько раз, а потом ходил в НОС – научное общество студентов и даже сфотографировался вместе с ученым. Да сухарь и зануда был этот профессор, что с ним так все носились! Подумаешь, пришли в его, а не в другую голову хорошие идеи. Экзамен у Володи Гладков принимал так, как будто издевался над ним.