– Вы?! – удивлённо вырвалось у Анатолия Сергеевича.
В проёме входной двери стояла Женечка. В короткой тёплой курточке, в темно-синих тесных джинсах, в руке она держала пакет, на плече висела женская сумочка. Волна медных, мелко завитых волос, роскошно покоилась на плечах. Вся она была восхитительна и дерзко красива. Анатолий Сергеевич окончательно сконфузился и застеснялся совсем по-мальчишески своего затрапезного вида.
– Мы? – в свою очередь удивилась Женечка. – Вы что имеете в виду, Сергеич? А-а! Бутылку вина? Тогда – мы. А как вы догадались?
Анатолий Сергеевич вконец растерялся.
– Я имел в виду вас лично…
– Фи, что за глупости. Это когда же вы стали так церемонно со мной обращаться? И вообще, мы долго будем на пороге торчать? Приглашайте даму к себе в апартаменты. И не умничайте, – Женечка была уверена, что Анатолий Сергеевич её разыгрывает. Ей и в голову не приходило, что стоящий перед ней зрелый мужчина может стесняться, теряться и бог весть как ещё вести себя.
Анатолий Сергеевич отступил на шаг и жестом пригласил Женечку войти. Женечка легко впорхнула в прихожую и тут же стала разоблачаться.
– У вас найдутся домашние туфли для дамы, любезный вы наш?
– Одну минуточку, – Анатолий Сергеевич нырнул под одежды, висящие на вешалке, и стал шариться в поисках шлёпанцев, оставшихся ещё от жены.
– Вот, примеряй.
– Это вашей бывшей жены?
– Почему «бывшей»?
– Вы же сами… А впрочем, мне всё равно.
Женечка скинула свои модные полусапожки, не глядя, всунула свои изящные маленькие ступни в шлёпанцы, подхватила свой пластиковый пакет и направилась в комнату. На кухне издал сигнал чайник. Анатолий Сергеевич кинулся на звук. Женечка бегло оглядела комнату: «Ничего себе живут наши клерки!», – выразила вслух одобрение убранству квартиры гостья. Огляделась ещё раз, обнаружила журнальный столик и подкатила его к дивану (столик оказался на колесиках). Достала бутылку вина, свёртки с едой.
– Сергеич тащите тарелки и бокалы!
– Одну минуточку, я чай завариваю.
– Да погодите вы с чаем! Мы будем пить вино!
– Ладно, вино так вино, – отозвался из кухни Анатолий Сергеевич.
– Прихватите и штопор, кажется, бутылка с пробкой.
– Сей секунд!
Через минуту хозяин вошёл в комнату, прижимая к груди одной рукой тарелки и бокалы, в другой нёс блюдце с нарезанной колбасой. Женечка ловко подхватила посуду, быстро разложила по тарелкам и свою принесённую снедь – сыр, маслины, ветчину. Анатолий Сергеевич взялся откупоривать бутылку. С усилием вытащив пробку, он внимательно стал рассматривать этикетку.
– Ну-ну, сейчас попробуем, что это за сорт. Такого мне ещё не приходилось вкушать. «Роуа трандафирулуй» – прочел он. – На румынском или молдавском?
– Скорее на молдавском, да и какое это имеет значение? Перевод один – «Роса розы», – объяснила Женечка. – Я люблю полусладкие вина, если вы помните, – Женечка взяла налитый до половины бокал. – А какой аромат! Обалдеть!
– Ух, ты! Красиво звучит – «Роса розы!». Однако пишут уже на латинице, черти! Честно говоря, я не ценитель вин, мне больше коньяк по вкусу, – отозвался Анатолий Сергеевич. – Так за что пить будем? – Анатолий Сергеевич вопросительно вскинул бровь. Ловко это у него получилось, совсем как у актера Глебова в роли Григория Мелехова. Это очень умилило Женечку. Она взяла обеими руками бокал и хитро прищурила свои зеленые глазки. Ну, вылитая Лиса Патрикеевна. Анатолий Сергеевич ухмыльнулся. Однако бровь не опустил и всё также вопросительно глядел на Женечку.
– А то вы не знаете?
– Представь себе.
– Что с вами? Реакцию теряете…
– Женечка, ей-богу не пойму… Так за что же?
– Мужики, прям, как дети. Хорошо, давайте выпьем за нас с вами. Устраивает?
– Это можно, конечно, но всё же… Я-то здесь причем? Неужели я кажусь тебе достойным внимания? Странно…
– Сергеич, а что тут такого? Вы что уже в монахи подались?
– Какой уж из меня монах, – махнул свободной рукой Анатолий Сергеевич.
– Так мы с вами никогда не выпьем. Не нудите, короче – за нас. Всё! Пьём!
Они слегка соприкоснулись бокалами и выпили. Женечка до конца, единым духом. Анатолий Сергеевич с короткими перерывами. Женечка на него косила глазом и жестом подбадривала. Пришлось ему глотать эту приторную сладкую жидкость до конца.
– Не понравилось?
– Да нет, вроде, ничего, – пряча глаза, промямлил Анатолий Сергеевич. Ему не хотелось огорчать свою гостью. Торопливо схватил ломтик колбасы.
– Ладно, уж, – махнула рукой Женечка. – Закусывайте и давайте ещё нальём по чуть-чуть, а потом… – она не договорила и стала разливать вино.
Анатолий Сергеевич наблюдал за действиями Женечки и у него начало радостно и вместе с тем тревожно сжиматься сердце: «Неужели она останется у меня? Чушь, какая. У неё есть муж, правда, он сейчас где-то на заработках. Значит, наверняка есть заместитель значительно моложе меня… Дурь какая в голову лезет. Какой ещё заместитель? Нельзя так плохо думать о молодой женщине. Коммуналкой попахивает от вас, уважаемый…»
– Вы закусывайте, закусывайте. Мужчина должен быть сытым, – наблюдая, как аккуратно и стеснительно откусывает от бутерброда её визави.
– Же, ты меня удивляешь. Я просто теряюсь в догадках, – Анатолий Сергеевич ощутил, как хмель слегка ударил в голову, он обнаружил вдруг в себе некоторую решимость. – Давай-ка, рыжая ты моя, пойдём, перекурим на кухню, и ты мне выложишь начистоту, что ты задумала? И чем я обязан твоему визиту? – Анатолий Сергеевич торопливо обтер губы бумажной салфеткой, сложил её вчетверо и спрятал, как ему показалось, незаметно под хлебницу. Женя усмехнулась.
– Идёмте, подымим, – они прошли на кухню и встали у открытой форточки.
– Вы правы, Сергеич, я пришла по делу, – она щёлкнула зажигалкой.
Анатолий Сергеевич тайком облёгченно выдохнул, но с легким всё же разочарованием: «Слава Богу!»
– Письмо помните? Представьте себе, оно меня мучает. Я, прям, не могу места себе найти. Чувствую здесь какую-то страшную любовную тайну.
– Что ещё за тайны? Тебе, Же, показалось.
– Опять вы за своё?
– Извини. Но, в самом деле, почему ты решила, что здесь кроется страшная тайна, да ещё любовная? Впрочем, любовная – это ясно. Но тайна ли это? Самое главное – письмо-то не было отправлено адресату. Что же тебя так переполошило?
– Неужели вы не понимаете?
– Да что тут понимать. Написал какой-то разочарованный влюбленный даме письмо, да не решился отправить и что с того?
Конечно, он лукавил, его-то самого зацепило это странное послание женщине, но с другого боку. Анатолий Сергеевич почему-то был уверен, что это всего-навсего розыгрыш. Никакой конкретной дамы не существовало, в этом он был уверен. Ребята в редакции, наверное, прикалывались. Архивист почему-то твёрдо решил – письмо было коллективное. В те времена в редакциях газет, особенно городских или районных, любили подобные «разводки». Но кто-то же был инициатором… Может, он сам?
– А то! Если бы мне написали такое письмо, и оно дошло до меня, я бы раскаялась, на коленях просила бы прощения. Не простил бы – ушла бы в монастырь, спрыгнула с моста или на худой конец, повесилась. – Женечка слегка раскраснелась, сильно затянулась и выдохнула струю табачного дыма. Вино начало действовать.
– Воистину страсти роковые! Каким-то дальним веком попахивает. Бедная ты моя! Страстей возжелала?
– Глупости! Никакая я не бедная. Я – женщина, я хочу… А впрочем вам, Сергеич, ни к чему. Как всё вокруг пошло и скучно! Кругом политика, политика, а нет человека… Наверное, вы правы – страстей хочется, безумства, любви, отчаянных поступков…
Анатолий Сергеевич чуть не поперхнулся очередной затяжкой. Опасные темы начинаются, пожалуй, надо уходить на нейтральную полосу. Ему очень нравилась Женечка, но в городе такие связи не утаишь. Тут каждый всё про всех знает. Да и перегорел Анатолий Сергеевич от напрягов жизненных, точнее, от тупой размеренности существования последних лет. Не до адюльтеров, тем паче до высокой любви.