Он сердито сверкнул глазами.
— А ты хоть раз сидела в кресле?
— Да, однажды, — с готовностью ответила Пегги, глядя на него невинными глазами.
— Да ведь сидеть на нем опасно для жизни! Выкини его на свалку!
— Неужели? — поразилась Пегги. — А где же мне размещать гостей? К тому же вы наверняка удержите с меня его стоимость.
— Довольно! — взорвался Диг, вскакивая с кресла и одним прыжком преодолевая разделявшее их расстояние.
С высоты своего роста он впился в нее устрашающе притягательным взглядом, исполненным необъяснимого магнетизма. А сам, казалось, воплощал непреодолимую, завораживающую силу. По телу Пегги пронесся неистовый трепет. Беспомощная, она не могла отвести от него глаз. Горячая волна предательски заливала ей щеки, и сердце помимо воли совершало немыслимые головокружительные кульбиты.
— Ты маленькая язва! — пробормотал он.
Забрав у нее стакан, Диггори поставил его на стол, продолжая удерживать ее взглядом. Красивой крупной ладонью он дотронулся до ее лица, чуть запрокидывая его, и Пегги почувствовала, что утопает в его бездонно-синих глазах. Сейчас он поцелует ее, а противиться она бессильна.
Губы Пегги непроизвольно раскрылись, она ощутила неведомую силу, которая буквально притягивала ее. Ей безумно захотелось прижаться к нему всем телом, прикоснуться к влекущему чувственному рту, испытав его властную требовательность. Пегги пронзило неистовое сладкое волнение, которое она прежде никогда не испытывала.
Мужская рука отпустила ее лицо и скользнула по стройной, нежной шее. Потом пальцы стали настойчиво ласкать бархатистую шею, зарываясь в шелковистую роскошь волос. В упоении откинув голову, Пегги прикрыла глаза, ожидая поцелуя. Лепестки губ чуть подрагивали в пронзительном желании.
— Ты очень красивая, — хрипло пробормотал Диг, опаляя горячим дыханием ее щеку. — Необыкновенная… жгучая… волшебная…
Точно во сне, она потянулась к нему и, обняв за шею, начала перебирать пальцами его жесткие черные волосы на затылке и, когда Диггори впился в ее рот неистовым поцелуем, ответила с той же силой и страстью.
Руки Дига скользнули под джемпер, он гладил и ласкал ее кожу — сначала на спине, потом на боках, — пока наконец его горячие ладони не замерли в дразнящей близости от круглой выпуклости груди. У нее перехватило дыхание, и тут же вырвался стон — возглас восторга и наслаждения.
Он поднял Пегги и понес в спальню. Не разжимая сцепленных на шее рук и не прерывая долгого поцелуя, она прижималась к нему всем телом. Осторожно опустив ее на постель, Диггори снял с нее джемпер. Пальцы, ласково скользнув по гладкой коже подрагивающего живота, расстегнули на джинсах сначала пуговицу, а затем и молнию.
Резкий звук расползающейся металлической застежки и скользящая по бедрам грубая ткань вернули Пегги к действительности. Широко раскрыв глаза, она с недоумением и ужасом всматривалась в странно чужое лицо того, которого ненавидела и презирала. Ошеломленная и потрясенная, она не могла даже пошевелить пальцем, пока его загорелые руки, выделявшиеся на ее мраморно-белом теле, не забрались под кружевные трусики.
— Что вы, собственно, себе позволяете?! — возмущенно взвизгнула Пегги, отталкивая Дига с неожиданной силой.
Схватив джемпер, она поспешно натянула его и выскочила в гостиную, лихорадочно застегивая на ходу джинсы. Обернувшись, увидела Дига, застывшего у дверного косяка. Его лицо покраснело от злости, и синие глаза поблескивали колючими льдинками.
Как же ты забылась? — в отчаянии спрашивала себя Пегги. Разрешила трогать себя, гладить, целовать? Как ему удалось вызвать у тебя столь дикую, всепоглощающую страсть?
Пожалуй, в этом заключалось самое неожиданное. Пегги испытывала подобное сексуальное возбуждение лишь от близости с Питером и не верила, что с ней впредь может произойти нечто подобное. А ведь Дига Пегги не любила. Более того, ненавидела и вообще питала к нему отвращение. Выходит, Даррелл обобрал ее дважды! Он поколебал ее веру в чистое взаимное чувство! В горестном отчаянии она прикоснулась к вискам дрожащими руками.
— Убирайтесь! — хрипло прошептала она.
— И не подумаю! — усмехнулся Даррелл и, оттолкнувшись от двери, медленно направился к ней.
Пегги отпрянула.
— Пожалуйста, — умоляюще проговорила она. — Пожалуйста, не надо…
— Что не надо? Продолжать? — Он надменно покачал головой и добавил с холодным пренебрежением: — Охота закончилась. Волшебство растаяло…
Не соображая, Пегги в недоумении глядела на Дига. Сильный, красивый, сексуальный. Зрелая мужская красота. Неужели минуту назад она сама гладила и любовно ерошила его волосы? И ее ноздри, трепеща от возбуждения, вдыхали завораживающий запах мужского тела, столь острый и пьянящий? Пегги быстро отступила. Какое волшебство? Да он ее околдовал!
— Извините, — потерянно промолвила Пегги, глядя в сторону. — Я не хотела, не думала, что… так получится.
— Значит, нет? — сверкнул он глазами.
— Нет, — прошептала Пегги.
— А чего же ты добивалась? — резко и требовательно спросил Диг.
— Н-ничего.
— Что? — По комнате прокатился короткий лающий хохот. — Не глупи, Пегги, ты не выглядишь дурочкой. Ты ждала меня и определенно чего-то хотела.
Так, значит, Даррелл видел ее на крыльце, но притворялся безразличным, ожидая от нее первого шага!
— Выходит, вы считаете, я нарочно подстроила, чтобы… вы на меня напали?
— Я? — фыркнул Диггори. — Да мужчине крайне редко попадается столь податливая партнерша!
Теперь ее глаза засверкали гневом.
— Вы мне отвратительны!
Он резко схватил Пегги.
— Ладно, оставим глупости. Давай поговорим серьезно. Что случилось с твоим бизнесом?
Как будто он не знает.
— Ваше блестящее интервью погубило меня!
— Не сваливай неудачи на меня. Я предупреждал, твой язык доведет тебя до беды.
— Боже мой! — воскликнула Пегги. — Да вы просто восхитительны! Всему виной ваш язык, а не мой! Вы специально повели разговор так, чтобы я не могла объясниться!
— Ты имела возможность высказаться, — проворчал Диг.
Пегги хотелось возразить, но Даррелл предостерегающе поднял руку и, как ни удивительно, остановил ее своим жестом.
— Итак, дела твои пришли в упадок, — подытожил он. — Я так и думал. — Диггори сердито взъерошил волосы. — Не унывай, все встанет на свои места. У людей короткая память. Рано или поздно тебе простят твои заблуждения, — высокомерно добавил он и вновь поднял руку, предупреждая возможные возражения. — Вопрос в том, что ты собираешься делать сейчас.