Читать интересную книгу За землю Русскую - Лев Александрович Дмитриев

class="p1">- Избавь нас от врагов наших, боже, и от поднимающихся на нас избавь нас, и спаси нас от сонма лукавых и от множества творящих беззаконие. Пусть будет путь их темен и скользок.

И сказал он братии своей:

- О государи и братия моя, если мы из рук господних благое получали, то неужели злого не вытерпим? Лучше нам смертью вечную жизнь приобрести, нежели быть в неволе у поганых! Я, брат ваш, первым из вас выпью чашу смертную за святые божий церкви, и за веру христианскую, и за отчину отца нашего, великого князя Ингваря Святославича.

И пошел он в церковь пресвятой владычицы богородицы, честного ее Успения. И пролил обильные слезы пред образом пречистой богородицы и молился великому чудотворцу Николе и сродникам своим Борису и Глебу. И дал последнее целование великой княгине Агриппине Ростиславне, и принял благословение от епископа и от всех священнослужителей.

И выступили рязанцы против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ Рязанского княжества. И напали на него, и стали биться крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Много пало сильных полков Батыя, и царь Батый, увидев, как крепко и мужественно бьются рязанские воины, испугался. Но разве против гнева божьего можно устоять?! Ведь силы Батыя были велики и неодолимы: один рязанец бился с тысячью, а двое с десятью тысячами.

Увидел князь великий гибель брата своего князя Давыда Ингваревича и воскликнул:

- О братия моя милая! Князь Давыд, брат наш, прежде нас чашу испил, так неужели и мы этой чаши не изопьем!

И пересели с утомленных коней на свежих и начали биться еще крепче. Проезжая из конца в конец бесчисленные и сильные полки Батыя, рязанцы храбро и мужественно бились, так что все полки татарские удивлялись крепости и мужеству рязанских воинов. И едва одолели их сильные полки татарские.

Тут убиты были: благоверный князь великий Георгий Ингваревич, брат его князь Давыд Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский, и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство храброе - удальцы и резвецы рязанские. Все, как один, умерли и единую чашу смертную испили! Ни один из них не оставил поля битвы - все вместе мертвыми лежат.

Эту беду навел на нас бог грехов ради наших. А князя Олега Ингваревича взяли в плен еле живым.

Царь же, увидев, что много силы воинской у него пало, стал сильно скорбеть и ужасаться тому, сколько побито татар. И начал он воевать Рязанскую землю, веля бить, сечь и жечь без милости. И город Пронск, и город Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех людей перебил немилосердно. И текла кровь христианская, как река многоводная, ради грехов наших.

Царь Батый увидел прекрасного и храброго Олега Ингваревича изнемогающим от тяжелых ран, и захотел он его вылечить от тех ран великих и обратить в свою веру. Князь же Олег Ингваревич посмеялся над царем Батыем и назвал его безбожником и врагом христианства. Окаянный Батый, воспылав гневом в мерзком сердце своем, тотчас повелел Олега ножами на куски разрубить. Это - второй страстотерпец Стефан, и принял он венец своего страдания от всемилостивого бога, и испил чашу смертную равно со всей своею братиею.

Окаянный царь Батый начал завоевывать Рязанскую землю и пошел к городу Рязани. И осадили враги город, и бились неотступно пять дней. Батыево войско все время переменялось, а горожане сражались без перемены. И многих горожан убили, многие были ранены, а многие от великих трудов совсем обессилели. И вот на шестой день, рано утром, подступили поганые к городским стенам, одни с зажигательными орудиями, другие с пороками, а иные с тысячами осадных лестниц, и взяли город Рязань в 21-й день месяца декабря.

Ворвались они в соборную церковь пресвятой Богородицы и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, вместе со снохами ее и с прочими княгинями порубили мечами, а епископа и всех священников огню предали, сжегши их в святой церкви, а множество других погибли от оружия. А в самом городе бесчисленное множество мужчин, и женщин, и детей мечами были посечены, а других в реке потопили, а людей церковного чина и иноков до последнего перебили, и весь город сожгли, и все узорочье прославленное - богатство рязанское и сродников рязанских князей, киевское и черниговское, - захватили, и храмы божий разорили, и во святых алтарях много крови пролили.

И не осталось в городе ни одного живого: все, как один, погибли и все единую чашу смертную испили. И не было в городе ни стона, ни плача: ни отец и ни мать детей не оплакивали, ни дети отца или мать, ни брат брата, ни ближние родственников своих - все вместе мертвыми лежали. Это все свершилось за грехи наши.

Безбожный царь Батый, видев столь великое пролитие крови христианской, еще пуще разъярился и ожесточился и пошел на города Суздаль и Владимир, собираясь Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить, и церкви божий до основания разорить.

А в это время некий из вельмож рязанских, по имени Евпатий Коло-врат, был в Чернигове вместе с князем Ингварем Ингваревичем, и услышал он о приходе зловерного царя Батыя, и поспешил он из Чернигова с небольшой дружиной, и гнал во всю мочь. И приехал он в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшей: города разорены, церкви сожжены, люди побиты. И пригнал он в город Рязань, и видит: город разорен, князья побиты и множество народа повсюду лежит - одни побиты и посечены, другие сожжены, а иные в реке потоплены. И вскричал Евпатий в горести души своей, и воспылал гневом в сердце своем.

Собрал он небольшую дружину в тысячу семьсот человек, которых бог сохранил, - были они вне города. И погнались они вслед за безбожным царем, и едва настигли его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и привели в смятение все полки татарские, так что татары стали будто пьяные или безумные. Евпатий так беспощадно бил их, что даже мечи притупились, тогда взяли татарские мечи и ими стали разить врага. Татары решили, что это мертвые восстали. Евпатий же, великие татарские полки из конца в конец проезжая, избивал их беспощадно. И скакал он по татарским полкам столь храбро и мужественно, что даже сам царь испугался.

И едва смогли схватить