Действительно, на другой день тоску как рукой сняло. Ян бодро вскочил с постели и с восторгом отдался интересам нового для него мира.
Уильям Рафтен оказался собственником нескольких благоустроенных ферм и каждый год расширял свои владения. Это был человек строгий и даже суровый, но все, кто близко знал его, понимали, какое мягкое сердце прячется у него в груди.
Почти неграмотный, он преклонялся перед ученостью и постоянно говорил, что не пожалеет никаких средств, лишь бы сделать своих детей образованными людьми, причем вся образованность, по его убеждению, сводилась к умению бойко читать, писать и считать.
Рафтен не переносил дурного обращения с животными. «Человек может жаловаться, если он несправедливо обижен, а бессловесное животное лишено этой возможности», – часто повторял он. Рафтен был единственным фермером, ни разу не позволившим себе даже помыслить о том, чтобы убить или продать на убой состарившуюся лошадь. Один из его коней целых десять лет прожил у него на «пенсии».
Миссис Рафтен была очень миловидной, отчасти даже изящной женщиной. Превосходная хозяйка, неутомимая помощница мужа, она была беззаветно предана ему и детям, которых было двое: пятнадцатилетний Сэм и трехлетняя Минни.
Обязанности Яна на ферме, строго определенные Рафтеном, состояли в присмотре за птичьим двором и отчасти за скотным. Кроме того, мальчик был обязан помогать Сэму в некоторых других делах по хозяйству. Дел было порядочно, но оставалось достаточно времени и на удовлетворение личных интересов Яна. Рафтен был справедливым человеком: если мальчики добросовестно исполняли свои обязанности, строго соразмерявшиеся с их силами и способностями, он предоставлял им полную свободу в остальное время.
Глава 2
Сэм
Сын Рафтена, Сэм, оказался лучше, чем на первый взгляд. Его неуклюжие манеры и протяжная, певучая речь придавали ему вид дурачка, хотя на самом деле он вовсе не был им.
После того, как сам Рафтен ознакомил Яна со своим домом в общих чертах, Сэм посвятил нового товарища по все подробности.
– Вот наша гостиная, – протянул он своим певучим голосом, вводя Яна в какую-то запыленную комнату в нижнем этаже.
Гостиную открывали только изредка, в особо торжественных случаях. Зато в ней оказалось кое-что, сразу послужившее поводом к сближению Яна с Сэмом, а именно – собрание яиц разных птиц, размещенное на подстилке из отрубей в деревянном ящике со стеклянной крышкой. Некоторые из яиц были даже снабжены надписями. Никто особенно не интересовался этими яйцами, но для Яна и Сэма они оказались драгоценным связующим звеном.
– Сэм, ты любишь такие штуки? – сразу оживился Ян.
– Очень даже люблю! – ответил молодой Рафтен с таким оживлением, которого никак нельзя было и подозревать в этом апатичном с виду подростке. – Я бы много набрал их, да отец не велит. Он считает, что это нехорошо: пусть, говорит, эти яички лучше остаются в гнездах, чтобы из них выходили птицы.
– А какие птицы здесь водятся?
– Разные. Я знаю всех птиц в окрестностях и как они живут.
– Это интересно! – воскликнул Ян. – Ты мне потом, пожалуйста, расскажи.
– Хорошо… Я бы тебе и яичек набрал, да вот отец… Он сказал, что если я не стану больше разорять гнезда, он позволит мне поохотиться на кроликов и даже пострелять из ружья.
– А здесь и кролики есть?
– Прошлой зимой я добыл себе целых трех… Какие они потешные!
– Зимой! – разочарованно воскликнул Ян. – А теперь?
– Можно поискать, хотя не знаю, удастся ли нам найти… Ведь они больше зимой… В воскресенье, как закончим работу, попрошу у отца позволения, и мы с тобой отправимся на охоту.
«Как закончим работу» было любимой фразой Рафтенов. Ею они начинали и заканчивали каждый разговор.
Открыв ящик небольшого стола, Сэм вынул оттуда разные интересные «редкости»: несколько кремневых наконечников от индейских стрел, обнаруженных им при вспахивании поля, челюсть бобра, найденную в реке, и плохо сделанное чучело совы.
Вид этих «драгоценностей» восхитил Яна.
Польщенный Сэм с гордостью пояснил:
– Я сам застрелил эту сову у нас в амбаре.
На почве общих интересов мальчики быстро подружились. Однажды Сэм после ужина отвел Яна в сторону и таинственно шепнул ему:
– Поклянись, что никому не скажешь, и я тебе кое-что покажу.
– Клянусь всеми святыми!
Сэм удовлетворился такой клятвой и повел приятеля в амбар. На полдороге он вдруг спохватился:
– Забыл одну вещь! А ты ступай в сад и жди меня под старой яблоней.
Вернувшись, Сэм торопливо шепнул Яну:
– Пойдем скорее!
Он повел товарища на другой конец сада, к старой бревенчатой хижине, превращенной теперь в амбар. В ней Рафтены обитали до того, как выстроили кирпичный дом.
Мальчики поднялись на чердак. Там Яну пришлось снова повторить клятву «вечного молчания». После этого Сэм порылся в каком-то ящике и последовательно извлек оттуда несколько стрел, заржавленный железный капкан, большой старый нож, с десяток рыболовных крючков, обточенный кремень и стальной брусок для высекания огня, коробку спичек и какой-то грязный кусок, оказавшийся, по словам Сэма, сушеным мясом.
– Вот! – торжественно произнес он, показывая все эти предметы Яну. – Я всегда хотел быть охотником. Но отец говорит, что я должен сделаться зубным врачом. Он считает, что охотой немного раздобудешь, а зубные врачи зарабатывают пропасть денег… А еще он говорит, что отправит меня в колледж, чтобы сделать из меня адвоката, если я не хочу быть зубным врачом. Адвокаты зарабатывают еще больше. Отец это хорошо понял, с тех пор как у него была тяжба с Бойлем… А я не хочу быть и адвокатом, – вздохнул Сэм.
В ответ на эту откровенность, выражавшую полное доверие Сэма к новому приятелю, Ян также открыл ему свое сердце. Он рассказал о своем маленьком лесном царстве, о том, как он построил там хижину, как любил ее и что с ней сделали разбойники. Весь красный от волнения и захлебываясь от вновь переживаемых чувств, охвативших его при воспоминании о счастливом прошлом лете, мальчик не упустил ни одной подробности. Сердце его вновь закипело жаждой лесной жизни и ничем не стесняемой свободы.
– А твой отец не будет против, если мы выстроим себе хижину в его лесу, на берегу реки? – спросил Ян.
– Думаю, что нет, – ответил Сэм. – Только сначала нужно сделать всю работу…
Глава 3
Вигвам
Позволение у мистера Рафтена юные приятели выпросили на следующий же день и, закончив свою работу на ферме, отправились в лес выбирать подходящее место. Сэм привел своего друга к поросшему кедром болоту и сказал, что если его обогнуть, то попадешь на небольшую возвышенность, вполне удобную для постройки хижины. По топи туда было не больше сотни шагов, но обходной путь оказался довольно длинным.
Зато само место было действительно великолепным и годилось для постройки не только небольшой хижины, но и настоящего жилого дома: высокое, сухое, поросшее редкими, но густыми деревьями. Внизу протекала речка, образуя прелестный заливчик.
Ян был в восторге. Сэм, догадавшийся захватить с собой топор, выразил полную готовность хоть сейчас приступить к рубке необходимых для постройки хижины деревьев. Но Ян вдруг сказал:
– Знаешь что, Сэм? Нам лучше сделаться не белыми охотниками, а индейцами…
– Вот еще что выдумал! – возразил молодой Рафтен. – Отец говорит, что белые все делают лучше индейцев…
– Неправда! – горячо перебил Ян. – Разве заметит какой-нибудь белый след мокасина на камне? Разве он выживет в лесу, не имея при себе никакого оружия, кроме ножа? Сможет охотиться за крупными животными с простым луком и стрелами? Нет, Сэм, белые ничего этого не умеют! Поэтому, если мы хотим быть настоящими охотниками, нам лучше стать индейцами.
Убежденный этими доводами приятеля, Сэм согласился.
– Но тогда нам нужно устроить не хижину, а типи[4]… – продолжал Ян. – Индейцы ведь в хижинах не живут!