Читать интересную книгу Первая месса - Антон Дубинин

Он обошел кругом. По берегу.

Остров. Похоже на то, что мы попали на остров.

Мы попали на гребаный остров. Который, может быть, и вовсе не возле берега, а даже совсем наоборот. Например, в открытом море. Как тебе такая идея, атаман?

Задохнувшись от осознания подобной неприятности, Адам побежал. Ему нужно было срочно поделиться откровением с кем-либо — то есть с братом, ведь кроме них, здесь, похоже, не обитало ни души. На то, чтобы обойти островок, понадобилось минут пять — притом, что Адам полз медленно и осторожно. Так что вряд ли это жалкое каменное нагромождение посреди туманной воды похоже на Серую Луду по наличию маяка, жилой деревни, начальной школы и местного кладбища. Особенно актуально последнее, не так ли?

Он увидел Абеля — фигурку, похожую на горгулью, выступавшую на фоне тумана — Абель до сих пор не сдвинулся с места, на которое он выпал из моторки. Только удосужился поджать под себя мокрые ноги и сесть. Адаму послышалось что-то вроде воплей крачки — кажется, Абель пищал что-то себе под нос. Неожиданно красивым голосом, и…

…И на некую мелодию. Адам прислушался. Ошибки быть не могло, а жаль, что не могло. Его никчемный братец, который вовсе не подогнул ноги — а встал, чума его дери, на колени — распевал себе под нос какой-то отвратительный псалом. Как ни в чем не бывало, как в церкви на праздничке.

— …Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы,

Перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение — истина Его…

Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем,

Язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень Пс.90 (молитва во всяческих несчастьях)…

Страх Адама немедленно обратился в бешенство. Как будто в голове вспыхнул ослепительный прожектор. Он даже не успел подумать, что именно хочет сделать, чтобы заткнуть своего неуместного, смертельно неуместного братца — а кулак его уже сам с налета с хрустом врезался тому в щеку.

— Заткнись, сволочь!

Абель упал на бок, не имея времени ничего понять, и из рта его хрипом испорченной пластинки соскочило следующее слово псалма. Он даже не успел откатиться — в следующий миг Адам уже сидел у него на груди, вцепившись ему руками в горло.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!

При каждом выкрике он приподнимал брата и ударял его головой о камни. Голова Абеля издавала тупой деревянный звук, руки судорожно цеплялись за Адамскую смертельную хватку — но толку-то: младший брат никогда не мог и мечтать совладать со старшим. Он что-то пытался сказать, брызгая слюной из беспомощно открытого рта — но ничего не получалось, кроме пылесосного сипения, да еще глаза Абеля… Широко раскрытые, выпученные даже, черные во тьме, умоляющие глаза…

Безумие отхлынуло так же внезапно, как и накатило. Адам отпустил его, несколько секунд глядел в эти просящие, испуганные, ничего не понимающие глаза — после чего рывком встал. Ему было противно.

Абель перекатился на живот, на четвереньках отбежал в сторону на несколько шагов. Уселся там, потирая ладонями шею и хрипло дыша. Он молчал — наверное, дыхание еще не восстановилось — и взглядывал на брата искоса, как на опасного зверя, от которого не знаешь, чего и ждать. Адам сжал руками голову. Ему сделалось смертельно стыдно. Холод моря, как и осознание, проникали под кожу постепенно — Господи Иисусе, да он только что едва не убил собственного брата!..

Адам громко выдохнул, поднялся на ноги — и уловил взглядом движение Абеля, который сделал попытку отодвинуться, убежать. Одним прыжком приблизившись к нему — опасливо вдавившему голову в плечи и выставив перед собой руки, ни на что не годные тощие руки — последним бастионом защиты — Адам обхватил его за плечи, неловко обнимая. Абель уперся ему руками в грудь, пытаясь отпихнуть — но безрезультатно: крепкие лапы атамана сдавили его так, что он весь хрустнул.

— Прости, пожалуйста, — выдохнул Адам в мокрый, отстраняющийся от его рта затылок. — Я… сам не знаю, с чего накинулся. Я… не хотел.

— Л-ладно, — пролепетал Абель, по-прежнему пытаясь отстраниться. Не доверял он брату, не доверял. Адам отпустил его, сам испытывая облегчение оттого, что не было необходимости больше его удерживать. И вообще к нему прикасаться.

— Штука в том, что я облазил эту хреновину… И знаешь, Абель, это остров.

Страшное сообщение, казалось, не произвело на брата должного эффекта. Он продолжал сидеть, безучастно потирая — правда, уже не шею, а отбитую первым же ударом скулу.

— Ты понимаешь? — с нажимом переспросил Адам. — Это остров! Как мы отсюда выбираться будем? Ты об этом подумал?!

Абель снова посмотрел на него с опаской, будто подозревая, что тот опять начнет драться. Адам яростно вскочил и взбежал на вершину островка — на какой-то большой, скользкий от влаги валун. Постарался осмотреться. Но вокруг был виден только туман, волнами не хуже морских омывающий их со всех сторон. И тьма, встававшая за туманом непроглядной пеленой.

Тогда Адам впервые почувствовал чистый, никакой злобой или досадой не отдающий страх.

Ладно, сказал он сам себе, сбегая вниз по камням. Завтра разберемся. Сегодня мы тут много не высмотрим — видимости никакой. С утра туман уйдет, и мы попробуем понять, где это мы оказались. И как отсюда легче всего выбираться.

Проблема, что отец рассердится из-за порчи лодки, внезапно оказалась очень маленькой. И даже потенциально насмешливые лица ребят, когда Адам вернется вместо славы — с позором, с разбитой моторкой вместо косметики для Хелены — вдруг сделались сущим пустяком. Вот она, истинная переоценка ценностей: на смену прежним пришли иные интересы. Заключающиеся в том, насколько далеко от берега — какого бы то ни было берега, уже не родного острова, обратите внимание, господа присяжные — братья Конрады потерпели крушение.

— Эй, Аб, — позвал Адам брата, неверной походкой приближаясь к нему. — Пошли-ка знаешь что? Ляжем спать сейчас же. Я уже на ходу отключаюсь.

Тот с готовностью поднялся, хотя шатало его, как мертвецки пьяного.

— Пошли. А утром… все станет ясно. Только…

— Что?..

— Только у меня ноги мокрые.

Адам едва не расхохотался. Вон она в чем, их основная проблема! В том, что наш мальчик промочил носочки! Он удержался от какого-нибудь излишне резкого обличения и сказал только:

— Честное слово, это сейчас не главная наша трудность.

И внутренне похвалил себя за сдержанность. В конце концов, он сегодня уже бил своего брата, и воспоминание о том, как это оказалось ужасно и стыдно, хотелось поскорее прибить по меньшей мере шестью часами крепкого сна. Не говоря уже о дикой усталости, напряжении и боли гудящих мышц и стонущего мозга. Адам скрыл от себя еще одну — может быть, даже основную — цель (Абель сказал бы — интенцию) поспешного отбоя: он надеялся, проснувшись, обнаружить, что все это было сном. Их дурацкое плавание, скребущая днищем по камням моторка, дыры в дюралюминии — как в рваном куске картона — а главное, остров. Может быть, назавтра это место… Это проклятущее местечко окажется не островом. Чем-нибудь еще. Ну хотя бы мысом.

Проковыляв к моторке, Адам во тьме вытащил из нее непромокаемый мешок с сухими кроссовками. Переобуться они себе могут позволить, несмотря на остальные ограничения! Еще разумная Адамская рука вытащила из негодной лодки бутылку с водой (спасибо доброй Лилии, хорошая девчонка, хоть и плоская, как доска. Надо будет с ней обращаться поласковей, когда они вернутся).

Абель уже нашел местечко, прикорнув где-то в нижней части островка, в ямке под прикрытием большого валуна. Старший брат с сомнением посмотрел на его ноги в мокрых сапогах, поджатые, как у зародыша в утробе — и бросил мешок с обувью под голову. Будет подушка.

После чего улегся рядом с братом, прижимаясь к нему животом и притискивая его к себе руками, как, бывало, приходилось ему спать на разложенном диване рядом с Хеленой. Брат был жесткий и влажный, он уже спал, только замычав жалобно сквозь сон — и Адам, закрыв глаза, тут же провалился в усталую тьму почти полного небытия.

* * *

Абель проснулся от безошибочно узнаваемой похмельной дурноты. Нельзя было вчера столько пить, конечно же, нельзя! Все тело будто бы набито ватой, местами болит, в голове тяжело пульсирует кровь, и желудок… Тоже не в лучшем виде. Кроме того, целые пласты прошедшей реальности выпали из головы, вместо них плескалась какая-то тошнотная муть. Абель даже не помнил, где он и как тут оказался. Вариантов два. Либо он дома, либо… не дома. Если дома, то хорошо, если нет — вариантов опять же два. Либо он у кого-то из ребят в гостях, либо… Где? В городе?

Нет, какой там город. В город же все-таки не поплыли. Абель помнил — приходила вчера такая идея, но ее отвергли за ненадобностью, и хорошо сделали, что отвергли.