Читать интересную книгу Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает - Василий Ефимович Грачев

этапу победоносного завершения.

В том, что победа в Курской битве близка, никто не сомневался, и прибывшие на фронт курсанты сибирских военных училищ были готовы внести свой вклад и с честью пронести наполнявшую их гордость, общий морально-патриотический подъём в победу предстоящих боях. Вместе с тем всех их не покидала боль, связанная с остававшимся непонятным и досадным вопросом: какая была необходимость посылать их рядовыми, когда они окончили офицерские училища по их полной шестимесячной программе и сдали государственные экзамены? Значительно позже это уже не стало секретом, но продолжало восприниматься всё с тем же недопониманием.

Ещё общестратегическим планом летней 1943 года боевой кампанией Советской Армии предусматривалось, что по завершении битвы на Курской дуге для развития её успехов должна быть проведена следующая мощная наступательная операция, вошедшая в историю, как битва за Днепр. Она представляла собой труднейшую задачу исключительной важности и поистине эпических размеров, да ещё и приуроченную в международно-политических целях к жёсткому сроку. Поэтому такое решение позволяло исходить из известного принципа: «за ценой не постоим», а значит настоятельной необходимости крупного пополнения хорошо обученным личным составом, на чём, перестраховываясь, категорически настаивали командующий Воронежского фронта Н. Ф. Ватутин и его член Военного совета Н. С. Хрущёв. Не найдя других возможностей, И. В. Сталин принял, как нам говорили, нелёгкое для него, а для многих неожиданное и шокирующее, но очень важное с точки зрения достижения нужной победы, решение – направить на 1-й Украинский фронт пять сибирских офицерских училищ, курсанты которых закончили обучение и были готовы прибыть на фронт офицерами.

Таким образом, прошедшие закалку в самых суровых условиях Западной Сибири с резко континентальным климатом, холодной зимой, жарким летом (их минус и плюс нередко доходили до сорока градусов), великолепно подготовленные на напряжённых тактических занятиях по полевой выучке, приближённой к боевым действиям в различной обстановке, курсанты – выпускники военных училищ, фактически перешедшие в ранг офицеров, должны вступить в сражение с противником в тех должностях и званиях, в которых они были в училищах.

Одновременно с Новосибирским военно-пехотным училищем в Юргинском военно-лагерном центре Сибирского военного округа были подняты по тревоге и отправлены на фронт еще и Кемеровское и Барнаульское военно-пехотные и два Томских артиллерийских военных училища.

* * *

Находившейся в то время в составе 1-го Украинского фронта 4-й гвардейской армией командовал маршал. Советского Союза Григорий Иванович Кулик (9.11.1890–24.08.1950 гг.), Герой Советского Союза, пребывал тогда по личному решению И. В. Сталина в звании генерал-майора как не справившийся с выполнением решения Ставки Верховного Главнокомандования (СВГК) по обороне г. Керчь.

Выступая перед построением Новосибирского военно-пехотного училища, проведённом на опушке леса, вблизи огромного кукурузного поля, наливавшегося спелостью хорошего урожая, Г. И. Кулик объявил, что наш личный состав вливается на пополнение 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии и представил её командование: командира гвардии генерал-майора Михаила Герасимовича Микеладзе, зам. командира по политчасти – гвардии полковника Василия Ивановича Бабича (имел шикарные усы, он, видимо, недавно перенёс ранение, так как опирался на палочку-трость) и начальника штаба – гвардии полковника Николая Николаевича Гладкова, который в послевоенное время жил в Москве, возглавлял Совет ветеранов 7-й гвардейской ВДД, многое сделал для их объединения в других городах бывшего Советского Союза, возрождения памяти о героических подвигах десантников, и в 1993 году написал об этом совместно с бывшим начальником штаба 29-го гвардейского воздушно-десантного полка Иваном Исаевичем Шинкаревым хорошую книжку «На поле ратном».

Затем Г. И. Кулик подробно остановился на стойкости десантников, проявленной перед недавним прибытием на Украину, в Курской битве. Заметив, что у нас нет в экипировке сапёрных лопат, долго и, как мне показалось, очень нудно поучал о её значении в бою, что значит для личного выживания надёжно и вовремя окопаться. Он часто употреблял крепкие слова, полагая, наверное, что на такой «моральной чистоте» можно лучше сблизиться с сибиряками. А закончил своё выступление, как сейчас помню, вот так: «Мои маршальские погоны, Звезда Героя Советского Союза и ордена лежат у Иосифа Виссарионовича Сталина. С вами, орлы мои, и я их верну за предстоящие мои с вами победы, в возможностях достижения которых с вами, прославленными сибиряками, я не сомневаюсь». В шеренгах курсантов сразу же стихийно возник ропот недовольства, вызванного недоумением от того, почему мы должны воевать за чьи-то звания и ордена, так как каждый был готов, не щадя жизни, заслужить свои. Генерал Кулик Г. И. моментально отреагировал на это массовое возмущение, и в полный голос выкрикнул: «Я уверен, вы прославитесь как герои и будете заслуженными орденоносцами!», чем вызвал радостное расслабление, возгласы «Ура!», аплодисменты.

Так закончился неожиданно возникший мимолётный психологический конфликт с маршалом, очевидно, убедивший его в готовности нового пополнения бороться с фашистами: не на жизнь, а на смерть. Затем генерал Кулик Г. И. уехал со своей свитой, а начальник штаба дивизии гвардии полковник Н. Н. Гладков вместе с начальником разведотдела штаба майором Иваном Ивановичем Голодом, проходя мимо строя училища, спрашивали: «Есть ли среди вас кавалеристы?». Так, при полном молчании курсантов, они подошли к замыкающей строй 20-й роте и спросили о том же. После некоторой растерянности от неожиданности такого вопроса я ответил: «Кавалеристов нет, есть хорошие наездники». Такой ответ у меня вырвался потому, что я вырос с малых лет на лошади и уже подростком участвовал в приручении и объездах молодых лошадей. И, как говорят в таких случаях, «его с лошади шапкой не собьёшь».

Вступив со мной в разговор и подробный расспрос о людях взвода, гвардии полковник Н. Н. Гладков предложил отобрать лучших двадцать пять человек. На моё возражение о том, что я не могу этого сделать, так как это нанесёт большую, непростительную обиду остальным двадцати курсантам и они вправе будут считать меня по отношению к ним предателем. Взвод, в отличие от других, как и взвод первой роты, по неизвестным мне соображением, командованием училища укомплектован был лицами со средним и неполным средним образованием, всегда был воедино сплочённым и отличным. Потому я и позволил себе так ответить, за что мои подчинённые курсанты впоследствии были искренне признательны.

На моё заявление полковник Гладков заметил: «Ну, уж прямо-таки, сразу и предателем». И, немного пошептавшись с майором Голодом, принял решение взять всех сорок пять курсантов в полуэскадрон конной разведки во главе с командиром, гвардии лейтенантом Александром Андреевичем Бортуновым, в распоряжение которого мы сразу и были отправлены.

Заградотряд в Курской битве

В тот же день, 10 августа, прибыв в полуэскадрон конной разведки, был введён в его штат заместителем командира взвода, в который вошли 24 бывших курсанта, а остальные были ветераны, получил положенное вооружение и седло.